Серебряная подкова

- "Демокрит Абдеритянин, муж, одаренный чрезвычайным умом... Первоначальною причиною мира принимал бесконечно малые и неразделимые частицы материи, или атомы, - читал он, - и, чтобы совсем уничтожить творца, приписывал им начертание и силу движения самим от себя... Он отрицал бытие божие, утверждая, что начало религии должно сыскивать страх... Сказывают, что день и ночь Демокрит проводил за городом в могиле, упражняясь в учении и писании, и не верил в привидения. Какие-то молодые люди, нарядившись в духов, пришли в Демокритову темницу; однако он, не переставая писать, сказал: "Перестаньте делать из себя шутов..."

Прервав чтение, Николай попытался представить себе строгое и неустрашимое лицо философа. Не удивительно ли, Демокрит больше двух тысяч лет назад призывал к освобождению от страха перед богами, чтобы человек мог свободно познавать природу, проникать в ее сокровенные тайны! Только в этом он видел задачу каждого ученого.

Николай готов был целый день читать и выписывать удивительные мысли Демокрита. Но, посмотрев на часы, он заторопился и со вздохом закрыл книгу: нужно идти на урок.

На другой день в назначенное время Лобачевский направился к Григорию Ивановичу на его квартиру. Сегодня было ему о чем поговорить с учителем!

Лобачевский вошел в подъезд знакомого двухэтажного особняка, поднялся на второй этаж и решительно дернул за ручку звонка. Дверь открыл Евсеич. Отступив, чтобы дать дорогу, шепотом предупредил его:

- Потише, милостивый государь! Григорий Иванович работает, всю ночь не спал. Полежал часа два и засел. Сережа говорит, он ученую книгу сочиняет.

- Простите, я не знал, - ответил Николай, покраснев до ушей. На цыпочках прошел он коридор, открыл знакомую дверь в Сережину комнату и в изумлении попятился:

человек небольшого роста, в поношенном сюртуке, с бородой и большим животом, стоял перед зеркалом и, размахивая шпагой, кричал:

- А ну-ка, ну, кто из нас отчаяннее, а?!

Николаю показалось, тот сейчас ткнет шпагой, и невольно крикнул:

- Слушайте, вы разобьете зеркало!

- А вам какое дело, милостивый государь? - сердито зарычал седобородый и, не выдержав, расхохотался.

Только тут Николай сообразил: очередная шутка Сережи.

- И все-то на уме у тебя глупости! - упрекнул он друга.

- Какие же это глупости? Я, старый генерал, вызываю на дуэль молодого улана. Такая роль у меня в этой пьесе.

А театральным увлечением заразил знаешь кто? Родной дядюшка! Приехал сюда погостить. Ну, мы с ним побывали в театре Есипова. И не один раз. Ему ничего, живет себе спокойно. А вот я...

Продолжая говорить, Сережа проворно стащил сюртук, бросил его на стул. Туда же полетели шпага и седая бо

- Садись вот сюда! На диван! - Сережа потянул Николая за рукав. - А я хожу как потерянный. В голове у меня феи, драконы, прекрасные дамы, рыцари. Об ученье и думать забыл. Григорий Иваныч сразу же сообразил, вызнал у дядюшки, да как взялся!.. Ой-ой! - Сережа закрыл свое лицо руками. - Читал мне, читал поучения, до слез довел, - продолжал он, опуская руки. - Одним словом, гроза и ливень. Однако подействовало. Взялся и я за ум, за ученье. А Григорий Иванович оценил мою решимость и начал снова со мной разговаривать - как думаешь, о чем?

Сережа соскочил с дивана и теперь стоял перед Николаем, усиленно размахивая руками.

- О театре, понимаешь? Рассказал мне о сценическом искусстве, о многих славных русских актерах. И как рассказывал! Потом в один счастливый день сам свозил меня в оперу. Блаженство! Чудо! И вот опять все во мне закипело. - Сережа засмеялся. - Нет, Коля, ты не думай, учиться я не бросил. Но приехал нынче зимой в Казань гфсатель и артист Плавильщиков, и меня вдруг осенило: а Ш затеять ли нам спектакли своими силами? А?

- Замечательно! - сказал Николай. - И что же?

- И все! Мы с Александром Панаевым на днях сочинили маленькую драму. Сами! - Сережа схватил со стола тетрадку, подал ее Николаю. - Вот. Мы уж ее разыграли вместе с его братьями у них на квартире. Здорово получилось. Я был убит из пистолета. Григорию Иванычу об этом еще не известно.

- Ошибаетесь, - послышался голос Корташевского.

Юноши оглянулись. Их смущение развеселило старого наставника. Он посмотрел на стоявшего рядом с ним Ибрагимова, и оба улыбнулись.

- Слышал, слышал, Сережа, вы, кажется, в роли старика так отличились...

- Однако, на мой взгляд, - вмешался в разговор Ибрагимов, - от подобных домашних спектаклей при малом числе зрителей и польза малая. Не следует ли вам попытаться организовать в университете своими силами театр?

На спектакли привлекать можно студентов, гимназистов да и прочую молодежь города... Не так ли, Григорий Иванович?

Неожиданное предложение поразило Сережу. Он стоял молча, глядя восторженными глазами то на Ибрагимова, то на Корташевского.

- Над этим надо подумать, - сдержанно сказал Корташевский. - А сейчас, Николай, вы, кажется, хотели меня видеть? Пойдемте.

Лобачевский тронул Сергея за плечо.

- Потом зайду! - проговорил он и, поспешно взяв со стола принесенные книги, направился в знакомый кабинет.