Серебряная пуля

Короче, тут объяснялось все довольно просто, а вот с Рязанью было посложнее. С чего это они вдруг ни с того ни с сего отправились в цирк, тем более что на даче оставались свежие трупы? Тут Илья понес сущую околесицу. Во всяком случае, так сочло следствие. По его словам, в Рязани у Комова имелся сообщник, которого в первый момент он пообещал выдать. Не теряя времени, детектив решил довести дело до конца, невзирая на обстоятельства. По дороге к предполагаемому сообщнику Комову стало плохо, и они свернули к первому попавшемуся скоплению людей, чтобы вызвать «неотложку». Так они оказались возле цирка, в подсобное помещение которого занесли потерявшего сознание Комова. Слова Ильи подтверждали Хохотва и дрессировщик из цирка Лазаренко, оказывавший первую помощь Комову, а именно делавший ему искусственное дыхание. Все это звучало уж очень сомнительно. Следствие потребовало сообщить местонахождение предполагаемого сообщника. «Не знаем, — ответили Хохотва и Безменов. — Комов сказал, мол, живет он где-то на окраине Рязани, адрес точный он не помнит, а может показать только по памяти».

Все трое так упорно стояли на своем, не сбиваясь в своих показаниях ни на йоту, что им пришлось поверить.

Через пару месяцев о странном происшествии почти забыли. Надо отметить, что обстоятельства дела, связанные с гибелью Комова, не стали известны широкой общественности. Какие-то смутные слухи некоторое время гуляли по столице, но точно никто ничего не знал. Погоревали киношники, погоревали, да и забыли о своем недавнем коллеге. Правда, какой-то энтузиаст пытался пробить идею установки на доме, где обитал Комов, мемориальной доски, но хода ей не дали.

Несколько по-иному обстояло дело с Джорджем. Никто из его знакомых не удивился его достаточно неординарной смерти. Все только понимающе качали головами и сокрушенно цокали языками, мол, допрыгался парень. Тем более никто не удивился прекращению следствия в отношении фотографа. Тут и вовсе все было ясно.

В студии Джорджа, как водится, провели обыск и нашли там достаточно странных вещей, в ряду которых коллекция черепов оказалась самой невинной.

Обнаружили множество склянок, иногда весьма причудливых, с какими-то не то лекарствами, не то ядами. Несколько пузырьков было отправлено на анализ в лабораторию, но там, к сожалению, не смогли дать четкого ответа, что конкретно в них находится. «Многокомпонентные вещества, преимущественно растительного происхождения» — так было сказано в заключении. Ладно бы только склянки с дурацкими смесями. А препарированные части человеческого тела, правая рука, например? А чучело огромного белого волка?.. Некоторые предметы вообще непонятно что собой представляли. Например, пучок старых перьев, кожаная рукавица с едва различимыми арабскими письменами, ожерелье из человеческих зубов. Имелось тут и некоторое количество книг по оккультизму, естественно, дореволюционного издания. Обнаруженные цацки (именно так их обозначил один из следователей) ясности, конечно, не внесли, а еще более запутали все дело.

Однако не больно-то и спешили разбираться. Плюнули и растерли…

2

Спустя два месяца в замызганном кафе где-то на Стромынке за мокрым столом сидели знакомые нам Илья Безменов и Марк Хохотва. Перед ними стояло по кружке, на газете лежал полуочищенный лещ. Судя по всему, они уже приняли не только пива.

— Разбавленное, — сморщился Илья, кивнув на кружку.

— Пойдет, — отозвался Хохотва.

— Пойдет-то пойдет, но как это мерзко — разводить сырой водой единственную отраду русского интеллигента, а, ученый?

— Мерзко, — подтвердил Хохотва и отпил глоток.

— Вот ты — ученый, — Илья ткнул пальцем в грудь приятеля, — а вовсе не понимаешь, отчего так происходит.

— Чего уж тут непонятного. Все жить хотят. И Зинка, — он кивнул в сторону тощенькой мадамки неопределенного возраста, стоявшей у пивной стойки.

— Зинка? — удивился Илья. — Да ее сажать пора, нахапала, курва… Жить хотят… Не все жить хотят!

— Все ты о том же, — поморщился Хохотва.

— А что, нельзя?! Почему? Ты скажи мне, почему я не могу помянуть моего лучшего товарища? Почему он жить не хотел?

— Он, как это сказать, заразился, что ли… Поэтому и решил развязаться разом.

— Заразился… Чем это он заразился? Думаешь, тоже оборотнем стал?

— Думаю.

— Глупости. Никаких оборотней не существует.

— Опять ты за свое. Мы же с тобой сами видели тогда в цирке…

— Все равно не существует. Я как убежденный… — он икнул, — убежденный…

— Кто?

— Ате… ате… атеист утверждаю: все, что мы видели, — элементарный гипноз. Нас просто гипнотизировал этот киношник.

— А медведей?

— И медведей тоже.

— Ну ты даешь!

— Утверждаю наверняка: и медведей… Почему, когда он снова стал человеком, на нем не было ни единой царапины? Вот! Ни единой! А ты заключение патологоанатома читал? Вот результаты вскрытия. Обширный инфаркт. Никаких повреждений.

Над столом повисло молчание.

— А пуля? — через некоторое время осторожно сказал Хохотва.

— Что пуля?

— Ведь в сердце у него пулю нашли, твою, между прочим, серебряную…