Серебряная пуля

— Да, ее нет. Но есть компания-наследница, «Хехт». Это хранилось в ее архивах, единственные сведения об этот человеке. — Сабрина улыбнулась. — Немцы мало что выбрасывают.

— Значит, мы были правы насчет этого парня. Он работал с Эрлихом. — Логан посмотрел на нее. — Ты знаешь, ты просто фантастическая женщина! Ты понимаешь?

— Да нет, я просто любопытная, как и ты. Но мы так мало знаем о его работе.

Но Дэн видел, что сейчас Сабрина стала сама собой. Ее привычная напряженность и осторожность сменились небывалой открытостью.

— И ты очень красивая, — вырвалось у него. — И, я думаю, ты заслужила еще шампанского.

— Нет, спасибо. — Она взяла его руку и нежно поцеловала. — Я думаю, теперь время подошло. И мы выполним всю программу нашего праздника.

* * *

18 августа 1924 года

Леверкузен

Зачем я согласился работать в «Фарбен»? Они используют меня как ученую мартышку. И мне пришлось всю вторую половину дня потратить на выступление с этой речью. Я — с моим немецким! Естественно, было тяжело не только аудитории, но и мне самому.

Вот еще одно доказательство, что «Фарбен» мало интересует проект. Герр директор Амброс, который когда-то поддерживал меня, сейчас говорит, что слишком много лабораторного времени тратится на мое соединение. И это задевает коммерческие вопросы. Сейчас труднее, чем когда-либо, получить время для работы в лаборатории.

Прошлой ночью не мог спать. Что для меня хуже? Потерять работу или сохранить ее?

Соединение 157 бесполезно. Оно не сохраняется при комнатной температуре и плохо растворяется в водной среде.

Завтра начну работу над соединением 158.

* * *

Логан чувствовал себя несколько неуверенно, когда на следующий день появился в больнице и начал утренний обход. Меньше всего сейчас ему хотелось иметь дело с Рочелл Боудин.

За последние месяцы Рочелл стала еще более трудной пациенткой. И, хотя Логан гордился умением справляться с такими больными, ему уже требовались физические усилия, чтобы сохранить обычную манеру поведения и держаться с ней ободряюще спокойно. Почти каждый день, даже когда ему не полагалось быть в больнице, Логану передавали желание Рочелл видеть его. Если она не жаловалась на дозировку лекарства, то плакалась на больничную еду или хотела обсудить с ним телепрограмму об исследованиях в области рака, которую видела накануне вечером: ей показалось, что это имеет отношение к ее курсу лечения.

Логан понял, хотя и поздно, что сам виноват — разве не он приложил такие усилия, чтобы выказать особое расположение к ней? И больная восприняла это как должное, считая себя вправе претендовать на исключительное отношение. Теперь едва ли она захочет иметь дело с каким-то другим врачом в институте.

Истинная причина ее капризов заключалась в том, что ей хотелось иметь друга. Особенно в последние несколько недель. Муж Рочелл, Роджер, поначалу проявивший полную преданность, совсем исчез из виду. Логан заметил: в ее голосе все меньше убежденности, когда она говорит, что муж занят делами.

Да, такой сценарий развития всегда горек. Серьезная болезнь — истинная проверка связи между людьми, выявляющая, действительно ли они любят друг друга. И, будь на месте Рочелл другой человек, Логан проникся бы откровенным сочувствием и к нему.

Его отношение к Рочелл диктовалось протоколом и частью курса лечения, которым руководил этот отвратительно непредсказуемый Ларсен. Со стороны Логана требовались четкость и исполнительность, потому что на карту было поставлено его будущее.

Смывая холодной водой остатки сна, Дэн вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Сестра Леннокс.

Он повернулся и угрюмо посмотрел на нее. Эта женщина всегда приносила ему дурные новости.

— В чем дело?

— Мне бы очень не хотелось беспокоить вас из-за этого, доктор…

— Боудин?

Она кивнула.

— Она спрашивает про вас со вчерашнего дня и сегодня, как только проснулась, снова. Ее беспокоит число лейкоцитов в крови по результатам последнего анализа.

— О Господи! — Вообще у него никогда не возникало этических проблем, он разрешал пациентам смотреть их истории болезни. Но Боудин злоупотребляла этим, требуя показывать ей результаты анализов раньше, чем врачам. И очень часто толковала их неверно. — А что там?

— Сорок две сотни. У меня здесь, с собой.