Серебряная пуля в сердце

– Люда, здесь был молодой такой, симпатичный парень, сказал, что он помощник адвоката, занимается расследованием убийства Стеллы, вашей золовки. Расспрашивал шефа о тебе, а я все слышала… – Люда окаменела. – …Работали ли вы пятнадцатого августа прошлого года, то есть были ли на работе… Я мыла полы в коридоре и все слышала. Хозяин сказал, что не может помнить, что происходило здесь год тому назад, и вспомнить это нереально. Потом этот парень начал расспрашивать что-то о гладильной машине, не знает ли кто из персонала, покупали ли вы эту машину в прошлом году, может, кто-то что-то и вспомнит, потому что именно в тот день… Я вообще в шоке, не понимаю, почему их так заинтересовала гладильная машина…

– Так, Валя, стоп, – пришла в себя Людмила. – Все нормально. Спасибо, конечно, что ты позвонила. Но у них работа такая – все проверять. Они всех проверяют. Ты же знаешь, я не любила Стеллу…

Она сделала страдальческое лицо, словно у нее заболел зуб, и посмотрела на наблюдающего за ней Геннадия. Он же глядел на нее с тревожной нежностью, боясь проронить слово.

– Спасибо, Валя. Все это так, пустое… Занимайся своими делами. Я в тот день была на работе, у меня есть алиби. Ты не забыла, что вам с Гришей сегодня идти к зубному?

Она отключила телефон.

– Дима продолжает искать того, кто ударил Стеллу, – сказала она Геннадию. – А я вспомнила наш с тобой разговор, и меня словно молния поразила: я подумала, а вдруг это ты… Ну, нанял кого-нибудь, чтобы ее… ударили…

– Ты на самом деле так могла обо мне подумать? – разочарованно протянул Геннадий. – Нет, я, конечно, мог бы завалить кого-нибудь, если бы в этом была нужда, если бы тебе реально угрожали… Но бить женщину? Люда…

– Извини. Но как-то так все совпало по датам…

– И вообще… Разве ж так убивают?! Ее же ударили в живот, кажется?

– Да, куда-то в бок.

– И все дружно решили, что это убийство? Нет, я в такие дела не верю. Просто она кому-нибудь что-нибудь не то сказала, вряд ли нахамила, но чем-то все же раздразнила этого человека из толпы, вот ее и ударили. Какой-нибудь нервный идиот или просто псих.

– Гена, значит, это не ты? – Она смотрела на него с какой-то жалостью и отчаянием, в которых светились проблески надежды. – Не ты?

– Да, конечно, не я! Люда, я вообще не понимаю, как ты могла такое подумать?!

– Но ты же сказал, что решишь эту проблему.

– Я сказал так, имея в виду, что увезу тебя из твоей семьи, где тебе так плохо и где есть место Стелле и ее отношениям с братом, то есть с твоим мужем. Я имел в виду, что увезу тебя на свою ферму, и ты позабудешь навсегда Стеллу… Я же звал тебя тогда замуж, да только ты отказала мне. А сейчас? Ты снова откажешь мне или?..

– Не торопи меня, Гена, мне надо подумать. У тебя есть сигарета?

– Ты же не куришь!

– Иногда. Когда сильно волнуюсь. Господи, Гена, у меня прямо от сердца отлегло… – Она взяла предложенную им сигарету, прикурила от золотой зажигалки. – Какая красивая зажигалка. Она из настоящего золота?

– Конечно! Послушай, нам же хорошо вместе… Скажи, что тебя не устраивает, и я постараюсь все исправить. Может, я недостаточно, конечно, воспитан, может, у меня не те манеры, что у твоего Арсенина, но у меня есть кое-что другое, чего нет у него. Хотя сейчас, конечно, он тоже разбогател, у него, между прочим, денег – куры не клюют…

– Ты видишься с ним? Вы общаетесь?

– Да, конечно!

– Ведь это ты покупаешь его картины, а сам говоришь, что у него денег – куры не клюют… Скажи, они так хороши, что ты вкладываешь в него свои деньги?

– Я, безусловно, покупаю его картины, и мне нравится, как он пишет. Я весь свой дом увешал его работами, они поднимают мне настроение, когда я вижу их, но…

– Гена?!

– Он мой друг, понимаешь? И он очень хороший, замечательный человек… К тому же невероятно талантлив. Но я тебя люблю и хочу быть с тобой. Даже и не знаю, как он отнесется к тому, что ты согласишься переехать ко мне.

– Никак. Между нами все кончено.

Она вдруг испугалась, что Геннадий откажется от своего намерения жениться на ней. От этой мысли ее бросило в жар. Ведь только что она не хотела быть его женой, находя в этом браке что-то унизительное для себя, и вдруг сейчас, когда ей показалось, что и Геннадий как-то колеблется, ей стало не по себе. Она почувствовала себя никому не нужной, распутной женщиной, с которой можно переспать в гостиничном номере, чтобы потом забыть и отправиться к другим, более чистым и домашним.

– Постой, ты что, передумал? – спросила она и тотчас, в эту же секунду, пожалела о том, что позволила себе проявить слабость. – Боишься испортить отношения с другом?

Лицо ее искривила нехорошая, злая усмешка.

– Ты уж выбирай – я или он.

– Так ты согласна?! – Геннадий бросился к ней и крепко обнял ее. – Людочка! Да о чем ты таком говоришь?! Ты для меня – все в этой жизни. Только скажи, и мы завтра же зарегистрируем наш брак, я возьму билеты куда хочешь, в какую угодно страну, хоть в Африку, и мы отправимся с тобой в свадебное путешествие! А хочешь – справим свадьбу в любом ресторане, в любом дворце, музее, где хочешь! У меня есть деньги.