Серебряная рука

В июле воздух тяжелый и неподвижный, а когда дует ветер, он приносит с собой песок из пустыни, забивающий нос, рот и уши. Однако, несмотря на удушливую жару и другие неблагоприятные климатические условия, работы по подготовке города к осаде идут так быстро, что Осман не перестает удивляться. Алжир нельзя назвать ленивым городом, напротив, он всегда был очень живым и активным. Но то была обычная, повседневная активность, которой не замечаешь до тех пор, пока она сохраняет свой привычный ритм. Теперь Осман это понимает точно: ему не хватает обычных звуков, и получается так, будто весь этот шум, который царит вокруг него, полон пустот и дыр. Осману не хватает пронзительных криков торговцев, фокусников, акробатов, уличных драчунов и даже покупателей навоза. Страх заставил всех умолкнуть. Даже женщины притихли, будто нет больше непослушных детей или строптивых и упрямых товарок, которых надо поставить на место. Все работают по очереди, готовясь к обороне города, укрепляя молы, берег, холмы. Даже ремесленники отложили свои обычные занятия и мастерят орудия для нападения и защиты.

Город старается не растрачивать попусту свои запасы. Раис Хасан приказывает заполнять склады продовольствием, которое должно будет обеспечивать им существование в случае, если придется выдерживать осаду со стороны моря и суши, а то, что остается, распределяет очень экономно. Установлен точный рацион и предусмотрены суровые наказания для нарушителей: тех, кто торгует из-под полы, и тех, кто запасает продукты сверх положенной нормы, будут казнить на месте преступления.

Об этом глашатаи оповещают всех на улицах и площадях. Мужчины и женщины Алжира клянутся соблюдать законы и дисциплину, но Осман знает, что они не ангелы, слетевшие с небес. Лучше полагаться на законы и праведный суд.

– Громче, ребята, чтобы все хорошенько вас слышали, – наставляет Осман, размахивая старым красным веером, как пылающей головешкой, и пытаясь подбодрить уставших глашатаев, – скажите им, что раис заставит соблюдать свои приказы, пусть никто не ждет снисхождения.

Наказания за неподчинение приказам перечисляются такими громкими и устрашающими голосами, что люди не без удовольствия шепчут друг другу: «Как будто вернулся Арудж-Баба».

Похоже, алжирцы испытывают тоску по тем дням, когда Баба становился жестоким и они, подбирая отрубленные руки и головы, думали: «Вот это настоящий хозяин!» – и, подсчитывая количество казненных, укреплялись в сознании его могущества.

– Что же тогда бейлербей сделает с нашими врагами, – говорили они с гордостью, и жестокость их господина казалась им гарантией безопасности и мира, словно неприступная крепость.

Иногда люди бывают глупы, как ослы. Они ищут опору в том, кто тащит их в пропасть. Но с Хасаном они могут чувствовать себя совершенно спокойно. Мальчик не похож на взбесившегося жеребца, закусившего удила.

Жеребец, закусивший удила, это судьба, которая подвергает испытаниям несчастных жителей Алжира. Никто из них не собирается быть героем, но, если их город будет осажден, героями станут все. А жители Туниса? Могли ли они выбирать? «Простые люди, – думает Осман Якуб, – а не сильные мира сего, не те, кто имеют деньги и власть, знают толк в интригах, те, для которых судьба – объезженный конь, и они искусно им управляют».

4

Самый печальный день этого тревожного июля наступает, когда утренний голубь приносит весть, что в тунисском порту пала крепость делла Голетта, которую штурмовали более семидесяти кораблей. Вечерний голубь приносит еще более страшное известие: императорский флот за один раз проглотил сразу 80 лучших кораблей Берберии, обнаружив их убежище на мелководье, которое Хайраддин считал идеальным.

– Ничего себе, – бормочет Осман Якуб, который бежит к Хасану с дурной вестью. Старик хочет сообщить ее сам, как в те времена, когда Хасан был маленьким и он давал ему самые горькие пилюли, надеясь своими уговорами их хотя бы немного подсластить. Корабли берберов пошли на дно, не успев сняться с якоря, без единого выстрела, словно простые бревна. Маневренность, скорость, легкость не могли их спасти, даже не пригодились.

Но что за глупости! Неужели Осман решил стать стратегом? Бессмысленно объяснять что-то Хасану, который знает все и без него. Слова Османа – лишь тщетная попытка утешения. 80 кораблей – огромная потеря.

– Зато они не смогли ими воспользоваться.

Чтобы корабли не достались Карлу Габсбургскому, Хайраддин, поняв, что их убежище превратилось в ловушку, приказал потопить все корабли, включая и свой изумительный флагман.

– Что же теперь будет? – спрашивают друг у друга жители Алжира. – Что будет?

Среди простых жителей города никто не может дать ответ на этот вопрос, и потому они все собираются перед дворцом. У некоторых в Тунисе родственники среди солдат армии Хайраддина, среди поселенцев или торговцев. У многих там имущество, товары, лавки. А кроме того, флот является общим достоянием города. Но более всего людей будоражит страх перед грядущей атакой на Алжир. Кто остановит войска императора?