Серебряная рука

– Да, Хермана де Фуа в своих валенсийских дворцах еще никогда не устраивала ничего подобного.

– Она слишком занята обращением мавров в христианскую веру.

На пирах у Краснобородых принято насмехаться над злобным характером вице-королевы Испании.

Когда-то давно у нее с Хайраддином была то ли стычка, то ли какое-то необычное приключение – точно никто не знает.

Очевидно лишь то, что до сих пор принято отпускать по ее адресу всякие шуточки и намеки и даже сочинять сатирические мадригалы. Кто-то упрашивает Хайраддина рассказать о делах минувших дней, но он лишь улыбается и ограничивается рассказом о том, как обстоят они сегодня:

– Вам известно, что Хермана обзывает меня пиратом, да так, чтобы все поняли, что я самый худший из всех пиратов на свете.

Гости пьют за последний подвиг Хайраддина, ограбившего испанское судно у самого входа в гавань Кадиса.

– Да, это был молниеносный и удачный налет, – рассказывает Али Бен Гад, помощник Хайраддина, – и все благодаря ошибке испанского капитана.

По возвращении из Новых Индий он, воспользовавшись благоприятным ветром и спокойным морем, решил переждать ночь на рейде, чтобы не приставать к берегу в темноте, тут его и взяли на абордаж берберы, неслышно подкравшиеся на своих судах с хорошо смазанными уключинами.

– А остальное доделало вино, – продолжает Али Бен Гад, – которого испанский капитан не пожалел для своего экипажа, решившего отметить благополучное возвращение на родину.

Достаточно было людям Хайраддина швырнуть в море с десяток упившихся матросов, чтобы остальные стали смирными, как овечки. Экипаж испанца был разношерстным и к тому же сильно потрепанным в заокеанском походе. Людей измучили и ослабили болезни, и они оказались не в состоянии защищать несметные богатства, которыми были забиты трюмы.

– Теперь нужно выгодно продать нашу добычу, – говорит Хайраддин, довольный проведенной операцией, – нас ждут и другие важные дела, на которые потребуются деньги.

Нужно, например, заняться пороховым заводом в Джербе: расширить помещения, подобрать более умелых рабочих.

В обновлении нуждается и главный арсенал столицы. Через месяц решено начать строительство шести новых галиотов и привести в порядок только что вернувшиеся из долгого плавания суда – они требуют немедленного ремонта.

– Ну так что же? Ты действительно потерпел поражение, о котором нам сообщили? Хорошенько тебя потрепали? – не без лукавства тихонько спрашивает Хайраддина Хасан.

– Еще как. Но только не Андреа Дориа. Его корабли были похожи на мираж. Преградили нам путь, обстреляли и словно растворились за горизонтом. Враг исчез прежде, чем мы поняли, кто это был. Странный какой-то, молниеносный бой. Может, его подстроила Хермана де Фуа? – шутит Хайраддин, хотя все действительно могло так и быть. – Во всяком случае потом мы свое взяли.

– Так выпьем же за счастливое избавление от кораблей – призраков, пытавшихся заманить в западню моего брата Хайраддина и его суда! – восклицает Арудж-Баба, чтобы не омрачать тяжелыми воспоминаниями такой радостный день.

4

Еще одна пауза, еще одна смена блюд. Подают необычайной красоты сласти, уложенные на блюдах в виде цветочных клумб. Как всегда во время больших пиров, перерывы служат лишь отдыхом перед новым приступом чревоугодия.

Шум голосов то усиливается, то затихает – в зависимости от того, насколько гости заняты поглощением пищи. Сейчас жевать нетрудно, и потому языки развязываются, гомон нарастает. Впечатление такое, будто вы попали на шумный базар, так что Хасан и Хайраддин могут спокойно беседовать, не заботясь о необходимости занимать гостей.

В разговоре о Хермане де Фуа уже упоминались мавры – а они ведь братья берберов, оставшиеся на испанской земле. Эта тема очень волнует Хасана, так как Хайраддин всегда говорил, что рано или поздно надо будет вызволять их.

– Но когда?

– Еще не время.

– Мавры должны быть первыми из тех, кто войдет в великое царство мира и покоя, которое мы хотим создать на наших морях.

Об этом будущем царстве мира Хасан начал мечтать с тех пор, как Хайраддин стал делиться с ним своими планами, но ему кажется, что уже давно пора действовать.

– Да когда же это время наступит?

Помощник церемониймейстера пронзительно трубит в рог.

– Слышишь? У пира тоже есть свое время, и звук рога отмеряет его. А когда речь идет о целом царстве, мало призыва трубы или воодушевления одного молодого человека.

Порывистый Хайраддин, славящийся молниеносными действиями во время битв, смелыми и неожиданными налетами и отчаянными выходками, хочет научить Хасана искусству терпения – ценнейшему качеству правителя.

5