Серебряная Секция. 1 сезон

— В общем, док считает, что ритуал — демонстрация. Или послание, — свернул я с темы своего промаха. — Мне это тоже в голову приходило — ничего же не стоило убрать составные части обряда и потом выдать убийство Линькова за банальное ограбление, которое зашло несколько дальше, чем планировалось.

— Ну… логично, — была вынуждена признать Амалайя. — А зачем кому-то привлекать внимание Серебряной Секции?

Говоря о Секции, она безусловно подразумевала себя. Как эльф и как маг Амалайя подсознательно ставила себя выше большинства разумных. При ближайшем знакомстве я не увидел в ней какого-то особенного снобизма, но некое врожденное чувство собственного превосходства прослеживалось невооруженным взглядом. И поэтому для нее было странным, что убийца предпочел связаться с такой опасной дамой, а не группкой обычных людей.

Я замялся, не зная, как отвечать. Ноб, который при разговоре с доктором присутствовал, понял все правильно и обижаться на правду не стал. Да он себя никогда и не считал следователем, так, техническим специалистом, не больше. А вот эльфка могла расстроиться, если ей напрашивающийся вывод в лоб выдать. Мол, такие дела, уважаемая, ритуал не стали прятать, поскольку знали, что за спецы работают в екатеринодарской Секции. И предпочли, чтобы делом занимались они, а не «обычные» следователи.

Но она меня удивила. Некоторое время молча смотрела на меня, после чего тихо спросила:

— Мы настолько плохи?

И вот тут у меня неожиданно включилась та модель поведения, которую любой нормальный мужчина использует, когда слышит от женщины (не важно, своей, чужой или вообще — эльфки) вопрос — не толстая ли она.

— Ну что вы, госпожа Амалайя!

Получилось ужасно неискренне. Орк едва заметно дернул щекой. Гном, не скрываясь, гоготнул. Я, кажется, покраснел, по крайней мере, уши у меня стали горячими. Эльфка великодушно кивнула и махнула рукой, мол, все с тобой ясно, Лисовой.

— Подобная версия вполне имеет право на жизнь, — сказала она абсолютно серьезным голосом.

«Пронесло!» — с облегчением подумал я.

И, чтобы увести разговор подальше от скользкой темы, спросил.

— А что насчет вдовы… погибшей? С ней же вы разговаривали?

— Не я. Годрох, — она поднялась, бросила взгляд на настенные часы. — Только давайте вы это обсудите у него в кабинете или у Ноба. У меня со столицей разговор.

«Нет, — понял я. — Не пронесло. Сдерживается. Ну и черт с ней!»

Уже за дверью, я спросил орка про опрос Линьковой.

— Тебе странным ничего не показалось? Можешь мне рассказать во всех подробностях?

Тот пожал плечами, кивнул. Начал говорить на ходу:

— Женщина, убита горем. Дети ничего не понимают. Я задал ей несколько стандартных вопросов: были ли у ее мужа враги, неприятности на работе, проблемы со здоровьем…

— Как она отреагировала на смерть мужа?

— Ну… расстроилась. Как еще можно на такое отреагировать?

Я шумно вздохнул, проследовал за ним в кабинет. Уселся на стуле у окна.

— Очень по-разному, на самом деле. Она была опустошена? В истерике? Напугана?

— Скорее, опустошена. И еще, знаешь, отгородилась будто стенкой. Не то чтобы помогло…

— Погоди! — я даже привстал. — Отгородилась? Это как?

— Ну как ты, когда не хочешь, чтобы с тебя «снимали» верхний слой. У нее тоже кто-то в предках с нашими подгулял, полагаю. Но очень и очень давно, пять, а то и больше поколений назад. Она, кстати, даже не знала об этом.

— И она попыталась поставить блок?

— Инстинктивно, думаю. Даже не блок, а некое неоформленное желание защититься. Я легко обошел.

— А ты делал сканирование?

— Ну вообще-то стандартная процедура с родственниками жертв запретной магии. Мало ли, вдруг ее благоверный сам этим баловался.

Надо же! А я вот не знал, например, что у Секции такой порядок. В преступлениях моего профиля разрешение на ментальное сканирование получить было так же сложно, как выиграть миллион в казино. Права личности разумного и все такое. Я-то думал «серебрянки» с вдовой просто поговорили, а оно вон как. Что ж, мое упущение, буду знать.

— И что оно показало?

— Да ничего, — орк пожал плечами. — Она точно была не в курсе, если Георгий чем-то противозаконным занимался. Кто его мог убить, не представляла. Вообще не понимала, как это могло с ним случиться — он абсолютно тихим был человеком, что дома, что на службе.

— Бред!

— Ну почему же сразу «бред». Среди людей довольно много порядочных… людей.

— Да я не про то! — подошел к орку, поднял голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза и произнес: — Бред в том, что убивать ее в этом случае совершенно не нужно было. Ни ее, ни детей. Так убийца мог поступить только затем, чтобы скрыть что-то, что она могла знать. А он, по твоим словам, убил непричастного человека. И вместо сокрытия информации привлек наше внимание. Это, по-твоему, как — логично?

— Ну теперь, когда ты сказал… — Годрох отступил на полшага — черт, забыл совсем, у них же пунктик по поводу личного пространства. — Тогда зачем ее убили?