Серебряная Соколица (СИ)

– А я завидую их живости, – поделился мужчина и, чуть наклонившись, тихо добавил: – и возможности ползать по кораблю, не обращая внимания на осуждение окружающих.

Приняв это как укол в сторону её воспитательных способностей, Ниоба невольно покраснела. Не заметив её смущения, Мечников продолжил:

– Когда у меня будут дети, не стану запрещать им подобные вольности. Пусть кто-то и считает это безрассудным и опасным, я считаю, что мальчикам от этого больше пользы, чем вреда. Этикет он всегда успеет выучить, а вот развить силу и ловкость сидя за партой невозможно.

Они спустились в зал, где уже собирался народ, занимая свободные столики. Тиш сидела на их любимом месте у большого окна. Ветер шевелил белоснежные занавески с вышитой на них лавандой, а на подоконнике восседала крупная чёрная ворона. Мечников, увидев это, сбился с шага. Впрочем, местная публика уже привыкла к крылатому гостю. Старушка, что делила с ними столик, подкармливала птицу, словно домашнего кота.

– Кушай, Гаврюша, – приговаривала старушка, протягивая вороне кусочек рыбки.

– Сударыня, – поклонился ей Мечников. – Позволите?

Она милостиво кивнула и погладила грудку птицы. Та неловко переступила лапами, крутя головой, рассматривая нового гостя.

Между столиками заскользили официанты, в углу зала заиграл рояль.

Дни текли в тихой размеренности среди неспешных вод реки Тяжечи на фоне меланхоличных зелёных холмов, по которым перемещались пёстрым одеялом коровы. Тут и там появлялись домики со светлой соломенной крышей. Слышался лай собак и смех людей с недостижимого для обитателей парохода берега.

Ниоба немного жалела, что выбрала пароход, но на пешее путешествие не было времени. Академия дала ей всего несколько недель отпуска, чтобы посетить родину и проститься с матерью. После, она столь же спешно вернётся на Запад читать лекции, организовывать конференции, заниматься музеем и писать статьи. Умереть в окружении друзей, занимаясь любимым делом, пожалуй, не самый худший конец.

Оглушительно каркнув, ворона сорвалась с места и устремилась к берегу. Окружающие неодобрительно покосились в сторону их столика.

– Среди вас есть кто-то увлекающийся орнитологией? – полюбопытствовал Мечников.

– Есть, но он сейчас далеко. Где-то в Кун-Квешу изучает очередную проклятую область, – поделилась Тиш, колупая гарнир вилкой.

– И он дотянулся этой вороной до вас? Восхитительно! – всплеснул руками мужчина, рассматривая удаляющуюся черную точку. – Жаль, я не могу познакомиться с коллегой учёным.

– А в какой области вы работаете? – продолжала поддерживать беседу Тиш.

– О, я ихтиолог, – скромно отозвался тот.

– А Ниоба историк!

Мечников изобразил удивление, а старушка, внезапно оживившись, проскрипела своим тихим, неприятным голосом:

– Они считали, что вы нянечка при богатом отпрыске, – жамкая беззубым ртом, она неприязненно посмотрела на Мечникова. – Заключали сомнительные пари, в которых вы фигурировали.

Щёки мужчины красноречиво вспыхнули, откашлявшись, он поспешил заверить дам, что ничего предосудительного не имелось в виду.

Расковыряв обед и едва ли съев половину, Ниоба откланялась и поспешила назад на палубу. В этот момент на подоконник опустилась галка и запрыгала к Тишине. Та покрошила на салфетку кусочки фруктов и отвязала записку от лапки.

Не слишком доверяя обычной почте, Зар вызвался пересылать письма. Его крылатые помощники носились через горы, пересекали границы и нарушали все мыслимые и немыслимые законы использования Таланта. Наблюдая, как птицы приносят Тише письма, да ещё и по несколько раз на дню, Ниоба ловила себя на мысли, что немного завидует. Конечно, глупо ожидать, что Зар станет ей писать после того, как она во второй раз отвергла его чувства.

Зато ей исправно писала Лиса. Пойдя на поводу у прихоти, она убедила Ника взять её с собой в Империю. Причина, по которой она решила провести отпуск в продуваемом всеми ветрами городке, вне сезона, имела высокий рост, чёрные, словно Бездна, глаза, кожу цвета кофейных зёрен и низкий, будоражащий кровь голос. Когда Айналис высказала вполне естественные сомнения относительно этой затеи, подруга лишь рассмеялась.

– Не думаете же вы, что я в него влюблюсь? Боюсь, такие, как он, не умеют дарить любовь. К тому же там живут мои родственники, может, удастся убедить их сделать скидку? Покажу им смету, а там посмотрим.

Несмотря на самоуверенность подруги, она немного переживала за её сердце. Ниоба отвергает любовь, чтобы не принести ещё больше боли любимому, когда умрёт. Лиса отталкивает любовь, словно боится запачкаться. Когда-нибудь этот подход сыграет с ней злую шутку.

– Помнишь, о чём мы говорили перед тем, как сели на поезд в Кондоме?

Хмурое выражение лица Тиш заставило Ниобу вынырнуть из мыслей и сосредоточить внимание на девочке.

– О том, что кое-кому стоило бы оторвать голову за подделку документов? – отозвалась Ниоба, закрывая книгу.