Серебряная цепь

— Да, — ответила Дана. — Он знал о Маршалле, и ему не нравилось, что тот пьет, но он хотел, чтобы я осталась в Детройте и родила ребенка. Для него очень важно иметь наследника. — Она серьезно посмотрела на Адама. — Я думаю, что именно поэтому он так разозлился. Из-за ребенка. Если бы я не ушла от Маршалла, осталась жить там, ребенка воспитали бы как Фоулера из Детройта. А теперь я буду растить своего ребенка сама, и у Гэвина не будет контроля над его воспитанием.

— Ты так уверена?

— В чем?

— Что у Фоулеров не будет никакого контроля над ребенком.

— У них — не будет, — решительно сказала Дана. — Я этого не допущу. Посмотри, что они сделали с Маршаллом. Они могли бы помочь ему вместо того, чтобы покрывать.

— Ты так и сказала Гэвину?

— Нет, — призналась Дана. — Но я говорила с моими адвокатами в Нью-Йорке, и они сказали, что позаботятся о том, чтобы ребенка воспитывала я, и там, где мне захочется.

— То есть ты все не можешь забыть об этом? — снова спросил Адам.

— Наверное, — вздохнула Дана. Ей захотелось закончить разговор. — Нелегко выкинуть это из головы. Я не перестаю думать о Маршалле и о том, как все могло бы быть, если бы… Не могу заставить себя забыть.

— Попробуй сосредоточиться на чем-то еще. Дай себе отдых. — Они проехали место, где случилась авария, и Адам нажал на газ, пытаясь наверстать упущенное время. Солнце село, и над Тихим океаном вставала луна.

От воспоминаний Дану оторвал свист чайника. Она налила себе еще чашечку, прошла в гостиную и растянулась на кушетке. Допив чай, она укрылась голубым покрывалом и стала устраиваться поудобнее. Хотелось спать, но усталое тело ныло. Наконец она легла на бок, пытаясь не обращать внимания на почти непрерывное движение у нее в животе. Только она закрыла глаза, как услышала хруст гравия под колесами машины, и села, ожидая услышать звяканье ключей Адама в замке входной двери. У него были ключи с тех пор, как он приехал однажды поздно вечером и увидел, что Дана еще рисует, на кухне темно, а в холодильнике пусто.

— Рисуй, — спокойно сказал он, — а я займусь едой. — Так он и сделал, съездив в магазин и приготовив незамысловатый ужин, который она машинально проглотила, не желая ни на минуту отрываться от рисования, которое полностью поглотило ее.

Адам Херрик приехал к Дане на следующий день после их первой поездки в горы, а потом приезжал каждое утро. Она привыкла к их долгим, бессвязным, часто очень смешным беседам. Он поддерживал ее интерес к рисованию, а она снимала его раздраженность государственной индустрией. Когда она возобновила свои длительные прогулки по пляжу, он присоединился к ней, приспособив свой распорядок дня к ее. Однажды утром, когда он не позвонил и не пришел на прогулку, она обнаружила, что ей его недостает. Он вошел в ее жизнь со своими рассказами о многочисленных путешествиях, о большом числе интересных людей, которых знал. С ним ей было спокойнее, безопаснее. Он был почти на двадцать пять лет старше ее, ненасытный читатель с пытливым умом, непримиримый борец за свои идеалы, и в то же время добрый, умеющий сочувствовать и сострадать как никто другой. Взгляд Даны смягчился, она поднялась, помогая себе обеими руками, и поспешила ему навстречу.

— Ты опоздал, — Дана вышла в холл, укутанная в покрывало, на ее лице была гостеприимная улыбка.

— Дороги, — коротко ответил Адам, стряхивая воду со своего плаща и вешая его на деревянную вешалку на стене. — Ты ела? — Он легонько коснулся ее щеки, проходя мимо нее на кухню.

— Булочку и чай, — виновато ответила Дана. — Я совсем забыла про еду.

— А как твоя картина? — он с неодобрением покачал головой, доставая из одной сумки контейнер с крабами, свежие овощи — из другой. Дана неловко наклонилась и взяла большую кастрюлю, которую он тут же отобрал у нее. — Сядь! — скомандовал он.

— Хорошо. — Дана послушно опустилась на стул, с интересом наблюдая, как Адам готовит соус. — Даже очень хорошо. Я хочу закончить картину до того, как родится ребенок.

— Думаешь, получится? — он покосился на ее огромный живот, и они оба рассмеялись. Адам достал из холодильника бутылку минеральной воды и налил в два бокала. Маленькие окна в кухне запотели от пара, поднимающегося из кастрюли, и ароматный запах наполнил кухню. Дане было приятно оказаться в этом маленьком мирке с мужчиной, с которым познакомилась всего несколько месяцев назад. Она наблюдала, как он ходит от плиты к столу и обратно, и не первый раз за последние недели подумала о том, какой важной частью ее жизни он стал, и уже но помнила того времени, когда была бы мыслями не с ним. Это не была любовь в общепринятом смысле, отношения их были гораздо сложнее. Адам веселил ее, развивал ее ум, успокаивал страхи и, самое главное, изо всех сил поддерживал интерес к рисованию. Если бы не он, она знала, что ей никогда не хватило бы смелости или силы воли снова взяться за кисть.