Серебряная цепь

— Я больше не могу. — Улыбка Даны увяла, и крошечные морщинки обозначились возле губ, когда она вспомнила о студии, которую Гэвин перестроил для нее и которая стояла пустая последние два года. — Я просто не могу, наверное, потеряла свой талант. Думаю, что я больше никогда не смогу рисовать.

— Это бред. — Он внимательно посмотрел на нее, будто пытаясь прочесть мысли собеседницы. — Ты можешь рисовать сейчас, здесь. Теперь тебя ничто не остановит.

— Ты не знаешь, никто не знает… — Дана поднялась и сжала спинку стула так крепко, что ее пальцы побелели. — Я беременна, Пит, — выпалила она и поняла, что ошеломила его. Ведь она не собиралась делиться с кем-нибудь этой новостью, ни с кем, даже с Джилли. И вот от уютной болтовни с Питером она расслабилась и сочла совершенно естественным доверить другу тайну, которая оборвала едва обретенную ею свободу.

— Боже мой! — они мрачно переглянулись. — Но ты же не собираешься возвращаться к мужу?

— Нет, ни за что! Но я не знаю, что делать дальше. Бабушка ничего не знает, Маршалл не знает. Я узнала об этом только сегодня утром.

— А Джосс?

— Нет, только ты. Прости, я не хотела и тебе говорить, так получилось. — Несмотря на жару, Дана дрожала, и лицо Питера смягчилось. Он сунул руки в карманы и обошел стол, подойдя к ней. Ее голова почти касалась его плеча, и подруга не заметила его горящий желанием взгляд, когда он наклонился и поцеловал ее блестящие золотые волосы. — Питер, я была такой идиоткой.

— Но это уже прошло, моя девочка, — бодро ответил он, и оба рассмеялись. — Вопрос в том, что теперь.

— Я не знаю, просто ничего в голову не приходит. Это меня шокировало так же, как и тебя. — Дана устало заправила волосы за уши. — Прости, — сказала она. — Тебе вовсе не обязательно вникать в мои проблемы. — Она опять посмотрела на него, понимая, что ей стало легче оттого, что она призналась, она благодарна ему за то, что навестил ее перед тем, как ехать домой. — Я рада, что ты приехал, что ты здесь. Я скучала по тебе больше, чем могла предположить.

— Добрый старый Пит, да? — Он дружелюбно улыбнулся, внимательно глядя на нее.

— Мы уже не те добрые старые люди, — напомнила Дана, и он согласно кивнул. — Ты долго будешь в Нью-Йорке? Мы увидимся до твоего отъезда в Калифорнию? — Питер направился к двери, а она — за ним.

— Некоторое время я поживу здесь. Мне надо повидать родителей, побыть с ними и проследить, чтобы Гасси наконец оторвалась от своих книжек, — он усмехнулся. — Она бросила лягушек и занялась астрономией. Говорят, что все, что мы делаем, предопределено звездами. Родители в ужасе, они считают, что она с каждым годом становится все более замкнутой и непонятной. Мне, конечно, нужно что-то сделать для нее.

— Питер. — Дана обняла его за талию, а он притянул ее к себе. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о ребенке, ты не скажешь…

—…Никому ничего, — мрачно продолжил он. — Можешь на меня положиться. — Он повернул Дану к себе, приподнял ее подбородок так, что она смотрела ему прямо в глаза, и просто сказал: — Ты знаешь, что я хочу, чтобы ты была счастлива. Мы еще поговорим, я обещаю. Рано или поздно ты захочешь рассказать о Маршалле, тогда я — весь внимание.

Дана попыталась улыбнуться, и Питер прижал ее к себе.

— Так-то лучше. Мы всегда все решали вместе, Дэйнс. Ничего не изменилось, все уладим, как и раньше.

— Господи, Питер, как я могла превратить свою жизнь в черт знает что?

— Ты не послушалась старого дядюшку Крэйна. — Не глядя на нее он надел свой поношенный пиджак и поискал глазами рюкзак. — Не слушай меня, и постоянно будешь попадать в неприятности.

— Пит. — Дана смеялась сквозь слезы. — Это не то же самое, что быть пойманной за курением в Чапине, это целая жизнь. — Она подняла глаза, когда они ждали лифт. — Господи, мне двадцать один, а я беременна и развожусь с мужем.

Двери лифта открылись, и Питер внес в кабину свои сумки. Лифтер подождал, пока они в последний раз посмотрели друг на друга. Наконец Питер кивнул ему, что можно ехать. На его лице появилась печальная улыбка, когда двери стали закрываться.

— Кто бы мог подумать, что ты вполне подойдешь на главную роль в фильме "Все мои дети"? — сказал Питер. Он встал в позу Рузвельта и добавил: — Все, чего надо бояться, это самого страха, дорогая. — Двери закрылись, и он исчез из виду.

Дана захохотала и, повернувшись, пошла в комнату бабушки. Давно не чувствовала она себя так легко и по-детски радостно.

Тихонько приоткрыв дверь, она увидела доктора Мида, склонившегося над постелью, медсестру и Джилли, которые стояли чуть поодаль. Дана вошла в темную комнату, прикрыла за собой дверь и подождала, пока седовласый доктор не выпрямился, ободряюще похлопав Маргарет по руке. Глаза Маргарет были закрыты, она тяжело дышала. Дана тревожно посмотрела на Джилли, которая нервно теребила подол передника. Медсестра отошла к дальнему концу кровати и заняла свое место рядом с пациенткой. Заметив Дану, доктор Мид поманил ее за собой в коридор. Только когда они вышли из комнаты и дверь закрылась, он заговорил:

— Она умирает. Пора позвать вашего отца.