Серебряная ведьма

Мегера захныкала во сне, перевернувшись на другой бок, и отвернулась от матери. Касс стиснула зубы и убрала руку, но поздравила себя, что в последней битве характеров она вышла победительницей: заставила дочь перевести рецепт миазмы, записать его на листке пергамента, который теперь был сложен и спрятан в корсете Касс. Усталая и голодная, Мегера наконец завершила перевод сегодня утром.

– Ты уверена, что перевела рецепт миазмы правильно? – уточнила Кассандра. – Что это именно то могущественное снадобье, которое мне нужно?

– Да, мама… то есть госпожа, – ответила девочка тем тихим голосом, от которого Касс захотелось ударить ее. – Но то, что описано в книге, не совсем снадобье. Это скорее порошок или пыль.

– Мне не важно, в какой форме будет миазма. Мне важно только одно: будет ли она столь сильной, как у Темной Королевы?

– Она будет еще хуже. В книге сказано, что против этой миазмы никто не устоит. Она сведет всех с ума, каждый, вдохнувший ее, станет злым и полным ненависти, будет жаждать убивать и разрушать, даже себя самого. Единственной защитой от миазмы должна стать мазь, которую надо втереть в ноздри. Я записала рецепт и этого средства.

Касс взяла лицо Мегеры в ладони, не зная, верить ей или нет. Она схватила девочку за подбородок, пытаясь проникнуть ей в мысли, но Мегера… Кассандра нахмурилась. Мегера не закрыла доступ в свое сознание, но ее мысли смутили мать, оказались вне досягаемости, словно играли с ней в прятки.

Касс захотелось сжать свой медальон, преподать дочери еще один болезненный урок за вызывающее поведение, но записи, которые сделала Мегера, казалось, говорили сами за себя. Касс не могла прочесть слова, но, когда ее пальцы коснулись пергамента, она будто почувствовала их силу, а также следы от покаянных слез дочери.

Губы женщины сжались. Больше всего она сожалела по поводу мягкосердечности Мегеры, ее нежелания обращаться к черной магии, необходимой для возведения ее на французский престол.

За эту слабость Касс винила Пруденс Вотерс. Она искренне сожалела, что наняла эту женщину в няньки Мегеры, но большого выбора у нее тогда не было. Госпожа Вотерс была одной из немногих мудрых женщин, достаточно умелой в обучении Мегеры искусству расшифровки древних рун.

Если бы англичанка ограничилась только этим, все было бы хорошо. Вместо этого она забила голову Мегеры всякой ерундой об истинном призвании Дочерей Земли – распространять сострадание, мир и врачевание и остерегаться более полезной черной магии. Касс считала, что надо было больше внимания обращать на то, что происходило с Мегерой в ее ранние годы. Но ей претило сентиментальничать с детьми, как другие женщины.

Младенцы для нее были совершенно неинтересными существами, способными только плакать и пачкаться. Маленькие дети были не лучше. От пронзительно тоненького голоса Мегеры у Касс часто болела голова. Когда она поняла, какое плохое влияние оказывает на Мегеру ее любимая Норис, было слишком поздно. В то же время Пруденс Вотерс узнала про «Книгу теней» и об истинных планах Кассандры в отношении дочери.

Женщина фактически пыталась запугать Касс, заявив, что заберет у нее Мегеру. Однако госпожа Вотерс не учла способности колдуньи защищать то, что принадлежало ей, считая ее беспомощной лишь потому, что она слепа. Это была большая ошибка с ее стороны.

Касс задумалась, будет ли тело женщины когда-либо найдено. Но это не имело значения. Едва ли можно опознать англичанку по тому, что от нее осталось.

Что же касается нежелательно мягкого воспитания госпожи Вотерс, которое она дала Мегере, Касс надеялась, что со временем Мегера перерастет этот недостаток. Но, к ее глубокому разочарованию, этого не произошло. Кассандра начала тревожиться, что слабость Мегеры была скорее наследственной, результатом плохой крови, виной не госпожи Вотерс, а неизвестного отца девочки.

Ощупывая путь посохом, женщина очень осторожно прошла через спальню к окну. Ставни были открыты, но не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Даже ночью горячий воздух был неподвижен. Как непохожа была эта ночь на ту, десять лет назад, когда небеса содрогались от грома и молний и темные ветры бушевали вокруг гостиницы, где ждала Касс.

Пока бушевала гроза, она не сомневалась, что ночь была вполне подходящей для зачатия ребенка, обреченного стать великой колдуньей, предводительницей мудрых женщин, завоевательницей, по сравнению с которой Александр Великий и Чингисхан покажутся шаловливыми мальчишками. Безупречная ночь, в которую Касс выбрала совершенного мужчину для зачатия своего ребенка. Николя Реми, капитан гугенотов, известный как беспощадный и безжалостный воин, получивший прозвище Бич Божий. Огонь и сталь Бича, соединенные с ее темной силой, произведут на свет девочку, которая будет сильна и неукротима.