Серебряная ведьма

Мири пока не знала, стоит ли рассказывать о существовании Серебряной розы. Ей не хотелось поднимать панику среди женщин острова Фэр хотя бы до тех пор, пока не посоветуется с Мари Клэр.

– Не знаю, как Кэрол решилась бросить ребенка и уйти с этими незнакомками, – призналась она. – Возможно, она была в отчаянии, искала сочувствия и доброты, которых не нашла на острове Фэр.

– Упрек в мою сторону, полагаю.

– Это относится и ко мне тоже. Я, конечно, старалась кое-что сделать для Кэрол, но теперь мы должны решить, что делать с ее ребенком.

Когда Мири перекладывала малыша с руки на руку, он зашевелился и заплакал. Жозефина решительно протянула руки:

– Можно мне?

Мири вынула ребенка из подвязки и неуклюже передала его. Жозефина прижала ребенка к себе и стала убаюкивать так нежно, как Мири не могла ожидать от этой женщины. Она позавидовала той уверенности и легкости, с которой Жозефина обращалась с младенцем, опытности женщины, у которой было шестеро своих детей.

Прижав ребенка к плечу, Жозефина встала на ноги, кивнула сама себе и произнесла:

– Хелен Креси.

Мири тоже встала.

– Извините?

– Хелен родила полгода назад. Она поможет этому крохе. У нее груди размером с арбуз, и молока хватит на целую армию малышей.

Губы Жозефины искривились в улыбке. Ее худое лицо еще хранило остатки прежней красоты, особенно когда она улыбалась. Она направилась к выходу, мурлыкая над малышом, чтобы успокоить его. Мири опешила, а женщина задержалась в дверях и оглянулась на нее.

– А те деньги, которые дал мне этот ужасный человек, я пожертвовала церкви и… хочу, чтобы вы знали об этом.

– Спасибо, – начала Мири, но Жозефина уже вышла за дверь.

Мири бродила по комнате, пока Мари Клэр осторожна оборачивала ядовитую розу в холщовом полотенце. Серебряные лепестки сверкали инеем на фоне белой ткани. Аббатиса разглядывала странный цветок через стекла своих очков.

После тревог и поисков Мири и Кэрол Моро старушка сильно устала. Кэрол так и не нашли. Она и ее таинственные компаньонки, кем бы они ни были, исчезли с острова вместе со старой рыбацкой лодкой Себастьяна.

Кэрол казалась испуганной и плакала… Старик сказал именно так. Какими бы ни были отношения Кэрол с новыми друзьями, Мири не верила, что Кэрол ушла с ними добровольно.

Когда уставшие от поиска Кэрол женщины вернулись домой, вид беззащитного младенца заставил их забыть обо всех тяготах дня, и они дружно принялись давать советы кормилице и возиться с малышом. А ведь многие из них всего несколько дней назад поддержали Жозефину в расправе над Кэрол.

Возможно, их, как Жозефину, мучила совесть. А может быть, они смягчились при виде невинного дитяти. И вполне вероятно, это был тот дух добра, который все еще остался на острове Фэр вопреки опасениям Мири. С благодарностью глядя на них, она почувствовала себя лишней в этом волшебном кругу вокруг ребенка, но основной причиной ее отстраненности стало воспоминание о человеке, которого она прогнала со своего порога и острова.

Стоило закрыть глаза, и перед ней возникало суровое лицо Симона, когда он уходил в грозу. А она позволила ему уйти, не придав никакого значения тому, что он ей рассказал. Если бы она отнеслась к его словам серьезнее, если бы внимательнее была к миру за пределами ее лесного дома, могла бы она выявить зло, которое поселилось на острове, и спасти Кэрол от этого зла?

В течение многих месяцев Симон сражался с Серебряной розой в одиночку. Эти ведьмы несколько раз пытались его убить. Вполне возможно, что они уже преуспели. Ее терзали воспоминания о недавнем сне, образ разбитого рыцаря. Кошмар был несвязный, смутный, лицо мужчины невидимо, но, как только символы вещего сна прояснились, возникла опасность, что сон может сбыться. Мири попыталась успокоиться.

Тихое восклицание Мари Клэр вернуло ее из задумчивости.

– Будь я проклята, если когда-нибудь видела что-то подобное этой гадости, – произнесла Мари Клэр, отходя от стола.

Она подошла к рукомойнику и, несмотря на то, что старалась не прикасаться к цветку, тщательно вымыла руки. Мири взглянула на мерцающую розу, на которой не было следов увядания.

– Совершенно противоестественный цветок, – согласилась она. – Эта роза срезана очень давно и привезена издалека. Но лепестки совсем свежие, не видно ни следа увядания. Неужели действительно можно вырастить цветок, который никогда не вянет и не умирает?

Мари Клэр вытерла руки полотенцем:

– Нет. Думаю, это была самая обыкновенная белая роза. Именно ядовитое напыление служит своеобразным консервантом.

– Яд должен быть очень сильным, если способен впитываться через кожу.

– Но это не то снадобье, которое использовала наша дорогая Екатерина для своих милых подарков, например отравленных перчаток.

Мири было бы легче думать, что за всем этим стоит Екатерина Медичи. По крайней мере, она была врагом известным, но пришлось сознаться.

– Нет, Симон уверен, что Темная Королева тут ни при чем.

Мари Клэр посмотрела не нее поверх очков и нахмурилась. Мири слегка покраснела, сообразив, как легко сорвалось имя Симона с ее языка.

– Я имею в виду месье Аристида, – поправилась она. Ле Балафра.