Серебряная воительница

— А, значит, вы еще умеете варить кофе? — Он погрозил ей пальцем. — Сперва я решил, вы танцовщица. Ноги… Высший класс… Потом… Да, а что потом? Ну конечно… Секретный агент… — Он захихикал. — Раз-раз — и на матрас. И еще один краснокожий ткнулся носом в пыль.

— Как ваша голова? — осведомилась Модести.

— Голова? Вообще-то полный порядок, только сейчас немного кружится. Но это от выпивки… А рука — прямо как новая. — Он вытянул ее и помахал. — Интенсивная терапия в клинике доктора Дюрана. Потрясающее местечко. И не взял ни пенса. Я спросил: «Почему бесплатно?» — «Потому что я филантроп!» — ответил он. «Хрен-то! — говорю я ему. — Это небось Модести Загадочная. Она решила заплатить, только с какой стати?» — «Не иначе как она была сражена наповал вашим обаянием, мистер Квинн», — сказал эскулап. — Квинн окинул взглядом присутствующих и мрачно изрек: — Лягушатник иронизировал, разумеется.

— Где вы остановились? — спросила Модести, присаживаясь на диван.

— Остановился? — Он удивленно посмотрел на нее. — Не помню… В каком-то маленьком отеле. Сегодня утром. — Тут он вдруг хитро подмигнул. — Но Квинн малый не промах. У него есть дружок на Флит-стрит. Криминальная хроника. Пьет, подлец, «Черный бархат». Ну, я его захомутал и стал вливать в него напиток, пока он не запел. Ну, и сам угощался, что было, то было. — Он вытер локтем вспотевший лоб. — «Знаешь ли ты такую Модести Блейз?» — спросил я его, а он в ответ: «Господи, про нее ходит миллион слухов, но скажу тебе одно: она дама состоятельная и недавно приняла участие в трех великих шпионских авантюрах, о которых нам не позволили написать ни строчки…» Но я продолжал его допрашивать. И он мне рассказал… — Квинн замолчал, его лицо приобрело зеленый оттенок. Он попытался встать, но упал рядом с Модести и пробормотал: — Сейчас меня вырвет.

Он не ошибся в своем прогнозе. Пятнадцать минут спустя Вилли Гарвин вытащил его из-под теплого душа, где Квинн вяло сопротивлялся и ругался в его железных объятиях, положил его на массажный стол и крепко вытер суровым полотенцем.

Через полчаса Вилли вышел из комнаты для гостей. Модести переоделась в шелковый халат изумрудного цвета и распустила волосы. Она стояла у окна, глядя в парк. Фрейзер уже удалился, ограничившись длинной, но очень крутой фразой относительно гостя.

— Он заснул, Принцесса, — сказал Вилли. — Венг отнес его одежду вниз, в чистку. Твою, кстати, тоже.

— Спасибо, Вилли.

— Похоже, у нас прибавилось хлопот. Но ты собираешься увидеться завтра с Джанет?

— Да. Хотя бы для того, чтобы сообщить, что ее дела отошли пока на задний план, по причине более неотложных задач. Утром я поговорю с Квинном, и тогда мы поймем, как действовать дальше. — Она подумала мгновение и добавила: — Включи-ка интерком в его комнате. А я включу в моей. Вдруг он ночью проснется и начнет удивляться, куда его занесло.

— Ладно. Ну так что думаешь о старине Тарранте?

— Трудно сказать наверняка, но есть надежда, что он жив.

— Вот именно. Вряд ли они будут торопиться. Они постараются не гнать лошадей. Так можно выудить больше информации.

— Но все равно надо поскорее отыскать его. Вилли вдруг увидел, как у нее затуманились глаза, и даже испугался. Бывало, Модести плакала после того, как дело было сделано, — от напряжения, от боли, от опустошения. Причем только в его присутствии. Но никогда до начала операции. В последние полчаса Вилли был слишком занят Квинном, чтобы заметить, какое впечатление рассказ Квинна произвел на Модести, да и на него самого. Он сам неплохо относился к Тарранту, но понимал, что ее привязанность к нему гораздо глубже. В этом не было никакого сексуального начала. Скорее, что-то дочернее…

— Извини. — Модести заставила себя улыбнуться. — Что-то вдруг нашло. Просто он уже в летах, а ты представляешь, какую ему устроили обработку. А он не привык — не к боли, а к унижению… Нас с тобой уже мало чем можно удивить в этой жизни, но Таррант — совсем другое дело.

Вилли посмотрел на шрам в виде недоконченной буквы S, инициала человека, который был давно мертв, потом перевел взгляд на изумрудный шелк, скрывавший великолепное тело Модести, знавшей, что такое насилие и раны. Вилли сам трижды выхаживал ее… Да, она права. Они оба прекрасно знали, какое воздействие оказывает насилие и жестокость на внутреннее "я". Они научились терпеть и забывать. Но Таррант не такой, как они…

— Ничего, мы его отыщем, — сказал Вилли. — И он, между прочим, не слабак.

— Ты прав. Спокойной ночи, Вилли…

Она коснулась его руки и удалилась в свою спальню.

Граната Миллса — этот черный, похожий на маленький бочонок сгусток разрушительной энергии — запрыгала по полу самолета. Квинн упал на араба, повернул голову назад и, разинув в безмолвном крике рот, смотрел, как это орудие смерти прыгает по проходу…

За несколько секунд, показавшихся вечностью, надежда разлетелась в нем на мельчайшие осколки, как разлетается граната. Старая добрая граната Миллса. Изготовленная, наверно, давным-давно. Может, не сработает капсюль, может, слишком слаба пружина… Может…