Серебряная звезда

Мама всегда говорила, что тайна процесса творчества состоит в том, чтобы найти волшебство. Это, говорила она, так же нужно было искать и в жизни. В музыкальной гармонии, в каплях дождя на твоем лице и солнце на твоих голых плечах, в утренней росе, от которой промокают тапочки, в полевых цветах, какие ты собираешь вдоль дороги, в любви с первого взгляда и в грустных воспоминаниях о том, кто ушел.

– Найди волшебство! – восклицала мама. – И если не можешь найти его, тогда сам создай.

Маме нравилось говорить, что мы трое – волшебство. Она уверяла нас, будто неважно, насколько известной она стала, ничто никогда не будет более важным для нее, чем две ее девочки. Мы племя троих. Три – совершенное число. Святая Троица, три мушкетера, три Волхва, три поросенка, три комика, тройное «ура», три чуда. Мы трое – это все, что нам нужно.

Но это не удерживало маму от того, чтобы уезжать на свидания с приятелями.

Глава 2

Несколько следующих недель мама повторяла, что Марк Паркер «открыл» ее. Она говорила об этом, будто в шутку, но можно было бы сказать, что это была своего рода сказка, которая ей нравилась. Это было мгновение волшебства.

Мама начала чаще ездить в Лос-Анджелес – иногда на день, иногда на два-три дня – и когда возвращалась, то была переполнена рассказами о Марке Паркере. Он необыкновенный парень, утверждала она. Он работал с ней над партитурой пьесы «Найди Волшебство», сокращая стихи, подталкивая ее к правильной фразировке и шлифовке пьесы. Фактически Марк был автором многих стихов, говорила она нам. Однажды она привезла нам альбом и вытащила оттуда листы нотной бумаги. Марк обвел стихи любовных песен и нацарапал рядом с ними: «Я писал это о тебе уже до того, как встретил тебя».

Специальностью Марка была аранжировка. Однажды мама привезла второй альбом группы «Токинс», с их хитовой пластинкой «Ночью лев спит». Марк делал аранжировку этой песни, которую записывали дважды. Сначала «Токинс» не хотели использовать версию Марка, но он уговорил их и спел что-то на бэк-вокале. Если прислушаться, то можно услышать его баритон.

* * *

Мама была все еще весьма хороша. Она стала королевой на встрече выпускников ее школы в Виргинии, где она выросла, и можно было понять почему. У нее были большие глаза орехового цвета, волосы с прядями цвета солнца, дома она завязывала волосы «хвостиком», но когда ездила в Лос-Анджелес, то расчесывала и взбивала их. За годы мама прибавила несколько фунтов, но утверждала, что вес придает ей раскованности, а певице это никогда не помешает.

Марку нравилась ее внешность, говорила нам мама, и после того, как она начала встречаться с ним, она стала выглядеть моложе и легче двигаться. Когда она приезжала домой и описывала, как Марк катал ее на яхте или запекал устрицы и как она учила его танцевать, глаза ее оживлялись. Маму звали Шарлотта, и Марк изобрел для нее коктейль из персиковой водки, бурбона, гренадина и колы, который назвал «Потрясающая Шарлотта».

Однако не все в Марке было совершенным. У него имелась и темная сторона, объясняла мама. У него бывало плохое настроение, как у всех настоящих художников, но такое бывало и у нее, и им, в их сотрудничестве, приходилось переживать моменты бури. Иногда мама звонила Марку – она оплатила долги, так что у нас снова работал телефон, – и мы с Лиз слышали, как она кричит в трубку что-то вроде – «Эту песню нужно заканчивать аккордом, но не уменьшать силу постепенно!» или «Марк, ты слишком многого ждешь от меня!» Это творческие разногласия, объясняла мама. Марк готов был сделать пленку к показу ее лучших песен для больших дисков, и было естественно, что у настоящих художников возникают страстные споры, когда наступает срок окончания работы.

Я все спрашивала маму, когда же мы с Лиз увидим Марка Паркера. Мама отвечала, что Марк очень занят, постоянно летает то в Нью-Йорк, то в Лондон и у него нет времени на то, чтобы добраться до Лост-Лейка. Я предложила нам самим поехать в Лос-Анджелес, чтобы там встретиться с ним, но мама покачала головой.

– Бин, по правде говоря, он ревнует к тебе и к Лиз, – сказала она. – Он говорил мне, что думает, будто я слишком много говорю о девочках. Боюсь, что Марк может быть собственником.