Серебряная звезда

– Твоя сестра проститутка! – крикнула Дорис. – Мой муж нанял ее как личного секретаря, платил ей, учил ее, доверял ей, покупал красивую одежду и вел себя с ней, как с королевой. Мы знаем, что вы обе воровали у нас. Вчера твоя сестра напилась и стала приставать к Джерри на заднем сиденье машины. Когда он отказал ей, она выдумала эту историю. Пошла против него, потому что он выгнал вашего никчемного дядю. У вас есть свидетель? Что ж, у нас есть свой свидетель. У нас есть доказательство – бутылка водки с вашими отпечатками.

Я не поняла, о чем она говорит, поскольку никогда в жизни не пила водки и была совершенно уверена, что сестра тоже не пила.

– Вы можете извращать факты сколько угодно, – заявила я. – Но вы знаете, что ваш муж это сделал. Уверена, правда выйдет наружу.

– Когда наружу выйдет правда о вас обеих, – сказала Дорис, – вы не сможете показать свои рожи в этом городе. Запомни мои слова. Мой муж уничтожит вас.

Она села в машину, хлопнула дверцей, резко выехала на поворот и помчалась по дороге так, что гравий разлетался из-под шин. Я боролась с желанием показать ей средний палец, но понимала, что дядя Тинсли этого не одобрит.

– Она думает, что напугает нас, но у нее не получилось, правда?

– Готовится дерьмовая буря, – произнес дядя Тинсли.

Впервые я услышала от него ругательное слово.

Глава 35

Этим вечером Лиз объявила, что завтра не пойдет в школу. Ни я, ни дядя Тинсли не пытались ее отговорить.

На следующее утро, подойдя к автобусной остановке, я сразу поняла, что все всё знали. В таком маленьком городе, как Байлер, новости распространяются быстро. Стоило помощнику шерифа сказать своему шурину, что племянница Тинсли Холлидея предъявила обвинение Джерри Мэддоксу, как через час об этом говорили в парикмахерской и в салоне красоты. Дети тоже обсуждали это и, заметив меня, зашептались: «Она идет», «Чучело появилось» и «А где же вторая?»

Когда я пришла в школу, до первого урока еще оставалось время. Я направилась в библиотеку, в которой всегда лежала газета «Байлер дейли ньюс». Я ожидала, что о деле Мэддокса будет большая статья на первой странице, потому что в газете всегда рассказывалось о местных новостях, какими бы незначительными они ни были – лошадь упала в бассейн, загорелся чей-то сарайчик или фермер вырастил помидор в пять фунтов весом. На первой странице статьи не было, не было этой истории ни на второй, ни на третьей страницах. В конце концов я нашла ее на последней странице под рубрикой «Полицейские заметки», с заголовком: «Обвиняется хозяин фабрики».

«Джерри Мэддокс, сорока трех лет, начальник цеха в «Текстиль Холлидей», был обвинен в якобы нападении на местную девушку, чье имя не упоминается из-за ее возраста. Он был освобожден под залог. Дата суда пока не назначена».

Я считала, что это крупное дело, более значительная новость, чем помидор в пять фунтов весом, и касается она известного в городе человека. Наверняка люди сплетничали об этом, но они ведь не знали правды. Я рассчитывала, что весь город прочитает в официальном сообщении, что именно произошло. Думала, что это один из способов наказания Мэддокса и это давало бы уверенность в том, что он снова этого не совершит.

В статье даже не было сказано «пытался изнасиловать», будто редактор боялся написать это слово. «Нападение». Что это означает? Из того, что люди могли прочитать в «Байлер дейли ньюс», получалось, что Мэддокс мог просто оттолкнуть какую-то девушку, которая нахально вела себя с ним в споре из-за парковки.

Остаток дня был просто ужасным. В коридорах ученики таращились на меня, отворачиваясь, когда я ловила их взгляды. Девочки шептались, хихикали и указывали на меня пальцами. Парни ухмылялись и дурацкими, писклявыми голосами говорили всякую ерунду, вроде: «Помогите! Помогите! Ко мне пристают!»

Вскоре я столкнулась с Ванессой. Она увидела меня и покачала головой.

– Обратились к закону? Так поступают только белые.

– А что бы ты сделала? – спросила я.

– Я не села бы в машину с мистером Мэддоксом. Если забираешься на заднее сиденье к мужчине, к боссу, то должна представлять, что может случиться. Так всегда и бывает.

Лиз решила, что и на следующий день не пойдет в школу. На самом деле, сказала она, она не выйдет из дома до тех пор, пока с лица не сойдут синяки. Это была пятница, день после выхода статьи, в коридорах школы все события развивались от плохих к самым плохим. Дети продолжали тихо смеяться за моей спиной, бросали мне в голову скомканные бумажные шарики и толкали меня.

В этот вечер была футбольная игра против «Оранжевых Шершней». На этой неделе от меня не было большой помощи команде оживления. И Лиз вряд ли была в настроении придумывать стишки или каламбуры. В начале недели я придумала «Оранжевые, вы испугались?», но руководителю команды оживления, Терри Прюитт, это не понравилось. И все-таки плакаты со слоганом «Прихлопнем Шершней» были сделаны, и в пятницу вечером вся школа собралась в спортзале на еженедельное развлечение.