Серебряная звезда

Судья сказал, чтобы я сошла вниз, но у меня не было сил двигаться. Я только что предала маму. Выдала Джо. И призналась, что лгала дяде Тинсли. Как это получилось? Я считала, что во всем права, желала лишь одного – рассказать правду о том, что Мэддокс проделал с Лиз, и тогда я уже не выглядела бы вруньей, воровкой, злобным погубителем шин. Я чувствовала себя оскорбленной и вместе с тем хотела убежать из зала суда, забраться в какую-нибудь глубокую, темную дыру и остаться там навсегда.

Я сошла с возвышения для свидетелей. Дикки Брайсон говорил мне, что после того, как я закончу давать свидетельские показания, могу сесть на галерее. Когда я проходила мимо Мэддокса, он покачал головой и посмотрел на присяжных, будто хотел сказать: «Ну вот, вы видите, что это за девочка».

Я села между мамой и дядей Тинсли. Он похлопал меня по руке, но мама даже не взглянула на меня.

Дикки Брайсон попросил судебного пристава привести Уэйна Клеммонса, который ходил по коридору и курил. Он был в серой ветровке, но даже не побрился. После того как Уэйн принял присягу и сел, он пробормотал свое имя и опустил голову, будто стал изучать шнурки на своих ботинках. Дикки Брайсон попросил его описать, чему он был свидетелем в ночь тех событий.

– Да особенно и нечего рассказывать, – произнес Уэйн. – Мэддокс и девушка сидели на заднем сиденье моей машины и спорили из-за денег. Она хотела получить у него деньги. Но на самом деле я ничего не видел.

– Как же так? – удивился Брайсон.

– Я вел автомобиль и смотрел на дорогу.

Брайсон вынул из пачки лист бумаги.

– Мистер Клеммонс, вы говорили в полиции, что наблюдали, как Джерри Мэддокс физически и сексуально нападал на Лиз Холлидей на заднем сиденье вашего такси?

– Я не могу вспомнить, чего я говорил в полиции. Я немного выпил, и вообще, с тех пор, как вернулся из Вьетнама, у меня память ни к черту. Забываю то, что случилось, и помню то, чего не было.

– Мистер Клеммонс, позвольте напомнить, что вы здесь под присягой.

– Как я уже сказал, я смотрел на дорогу. Откуда я мог знать, что происходило на заднем сиденье?

– Это ложь! – крикнула я.

Судья стукнул молоточком и заявил:

– Я требую соблюдать порядок в суде.

– Но как он может сидеть тут и лгать…

Но судья снова стукнул молоточком и воскликнул:

– К порядку!

Потом он обернулся к судебному приставу, что-то прошептал ему на ухо, и тот вышел через боковую дверь. Через несколько минут я почувствовала, что мое плечо крепко сжала чья-то рука. Я повернулась – это был судебный пристав. Он поманил меня пальцем. Я встала и посмотрела на Уэйна Клеммонса, который все еще разглядывал шнурки своих ботинок. Судебный пристав вывел меня из зала, закрыв дверь, и произнес:

– Судья не хочет, чтобы вы возвращались.

Дверь судебного зала открылась, и появился Уэйн.

– Почему вы врали? – выпалила я.

– Довольно, молодая леди, – сказал судебный пристав.

Уэйн покачал головой, прикурил и двинулся по коридору к выходу.

– Не возвращайтесь в комнату свидетелей, – сказал судебный пристав, – и не разговаривайте с другими свидетелями.

Я села на скамейку в коридоре. Вскоре судебный пристав открыл дверь в комнату свидетелей.

– Поднимайтесь, мисс, – произнес он.

Лиз встала и пошла за ним. Ни разу не взглянув на меня.

В начале второго двери судебного зала открылись. Лиз вышла из двери с мамой и дядей Тинсли, будто они ее охраняли. Джо и тетя Эл следовали за ними.

– Как там было? – спросила я сестру, но она молча прошла мимо меня.

– Просто отлично, – сказала мама.

– Этот адвокат был очень суров с ней, – добавил дядя Тинсли. – Потом место для свидетелей занял Мэддокс. Он заявил, что уволил вас за воровство, и вы обе делали все это у него за спиной.

– Грязный лгун! – воскликнула я. – Наверное, они этому не поверили.

– Они не знают, чему верить, – усмехнулся дядя Тинсли. – Но мы не должны это обсуждать, пока не закончится суд.

Мы отправились в «Обед Бульдога», заняли столик сзади, под фотографиями футбольных игроков. Вошли адвокаты, судья и заняли столик в середине. За ними следовали присяжные, те сели у стойки. Когда мы взяли меню, появился Мэддокс, он занял столик впереди.

– Тут сидит мешок дерьма! – громко сказала я.

– Тихо, – зашипел дядя Тинсли. – Не надо разговаривать о деле. Хочешь, чтобы присяжные не вынесли никакого решения?

– Как мы можем есть в одном помещении с ним? Меня стошнит.

– Все обедают здесь, – заметил дядя Тинсли.

– Это одна из радостей жизни маленького города, – усмехнулась мама.

После ленча мы вернулись в суд и сидели на неудобных скамейках в коридоре, когда присяжные начали свое обсуждение. Я считала, что они будут долго разбираться с основными данными и обдумывать юридически спорные вопросы, но через час судебный пристав позвал всех в зал. Он сказал мне, что поскольку свидетели закончили давать показания и присяжные вынесли вердикт, судья позволил мне вернуться.

Друг за другом вошли присяжные. Я взглянула на Тэмми Элберт, но она смотрела на судью. Помощник передал ему листок бумаги. Судья развернул его и прочитал.

– Вердикт гласит: невиновен по всем обвинениям, – произнес он.