Серебрянные слитки

— Это люди не моего круга, — неловко заявил я ему. — Я могу скрутить головореза или вора, бросить его к вашим ногам с петлей на шее, живого или мертвого, как вы захотите. А для этого дела я недостаточно ловок.

Тит Цезарь сардонически приподнял одну бровь.

— Маловероятно, что загнанный в угол предатель отреагирует в соответствии со строгим дворцовым этикетом. Дидий Фалько, мой отец получил письмо от Флавия Илария, который восторгается твоей физической выносливостью и умственными способностями. Он поет тебе дифирамбы на трех страницах первоклассного пергамента! Тебе удалось самому, в весьма суровых условиях разбираться со всеми, кто попадался на пути, когда это тебе подходило, тем не менее, тебя что-то не устраивает сейчас?

— Хорошо, господин. Я выполню условия контракта и найду того, кто организовал заговор…

— И найдешь серебряные слитки!

— Сосия Камиллина подозревала, где они находятся. Я считаю, что она была права.

— Переулок Ворсовщиков?

— Переулок Ворсовщиков.

— Фалько, я не могу больше держать своих людей в переулке Ворсовщиков! — теперь Тит был раздражен. — У них есть работа в других местах. Этот склад фактически разобрали и собрали заново, причем несколько раз. Стоимость содержимого серьезно осложняет работу ответственного офицера. Даме, которую ты представляешь, пообещали, что мои люди оставят содержимое…

— И пусть оставят, — предложил я с легкой улыбкой. — И позвольте мне сказать Елене Юстине, что ваши подчиненные с завтрашнего дня отозваны для выполнения других обязанностей. Завтра — день триумфа, и у них есть другие дела. Возможно, будет полезно дать этой новости погулять среди членов семьи…

Я не стал объяснять зачем, но, как и другие умные люди, Тит наслаждался разговором, во время которого ему требовалось напрягать умственные способности.

— Ничего не случится, пока мои солдаты сидят на слитках? Согласен. Можешь сказать Елене Юстине, что склад открыт. Я попрошу преторианцев время от времени тайно его осматривать. Но, Фалько, я полагаюсь на тебя!

* * *

Я вышел из дворца с северной стороны и спустился к Форуму по склону Победы. Все улицы, которые обычно в это позднее время были погружены во тьму, освещались многочисленными мигающими факелами. Нечетко различимые в их свете фигуры украшали гирляндами портики. Бригады муниципальных подрядчиков строили временные трибуны. В канавах постоянно что-то булькало — грязь и строительный мусор несло от одного острова к другому. Отряд за отрядом солдат маршировали мимо на большой смотр на Марсовом поле. Граждане, которые обычно запирались в своих лавках и домах после наступления темноты, группами маячили на улице в ожидании. Город уже гудел.

* * *

Я отправил одного из племянников с запиской к Елене Юстине, сообщил, что специи теперь принадлежат ей, но я больше не могу сопровождать ее при осмотре склада, как она хотела. Я не объяснял почему. К тому времени, как мне станет стыдно от нарушения обещания, она поймет, почему я это сделал. А пока она подумает, будто я решил ее избегать.

Возможно, мне следовало ее избегать. Я никогда раньше не писал Елене. Теперь я, вероятно, никогда этого больше не сделаю. Несомненно, после того как она узнает, что я сделал на Палатинском холме, достопочтенная Елена Юстина сама захочет меня избегать.

Я велел племяннику дождаться ответа. Но его не последовало.

* * *

В тот вечер я навестил Петрония у него дома. Его жена, которая и так в самые лучшие дни смотрит на меня мрачно, совсем не обрадовалась. Она хотела, чтобы Петроний провел время с детьми, в виде компенсации за потерянные часы во время всеобщего праздника, когда ему придется следить за лавочниками на Остийской дороге.

Я рассказал другу о том, что, по моему мнению, должно произойти в ближайшее время, и он обещал вместе со мной вести наблюдение за складом, как только я подам ему сигнал. Когда я уходил, он стоял на четвереньках и изображал слона, на котором катались три маленькие девочки. Перед моим уходом жена Петрония вручила мне кровяную колбасу. Думаю, это была благодарность за то, что я оставил их в покое.

Мне хотелось напиться. К счастью для жены Петрония, я придерживаюсь философии, что напиваться можно в любой момент ведения дела, но только не когда ты, наконец, узнаешь, кого ищешь.

Отправляясь во дворец, я думал, что все закончилось. Самые ненавистные дела, как кажется, не заканчиваются никогда.

Глава 56

Я взял всех сестер и дюжину маленьких детей наблюдать за триумфом Веспасиана. Только за одно это моя душа заслужила спокойного отдыха на Элисийских полях.

* * *