Серебряное блюдце

Дочь словно подменили. Она всё время ходила бледная и молчаливая, ела без аппетита. «Что случилось с моей девочкой?» Аня охладела не только ко мне, но и к Грише. Она уже не так радовалась его приходу, скорее расстраивалась. «Неужели поругались, или она так тяжело переносит критические дни, вроде такого раньше не бывало?» Я терялся в догадках.

Завершив покраску дома, я сильно устал. Целый день на жаре дышал токсичными парами. В глазах круги, земля и небо ходили ходуном. Мельком полюбовавшись на свою работу, обессиленный и замученный, я лёг спать пораньше. Сквозь сон ночью мне послышался громкий металлический «бряк» и крик дочери: «Нет…нет…да, что ты можешь сделать!? Ты же всего лишь лунный блик! Оставь меня в покое!» Усталость не выпустила меня из-под одеяла, а на утро я и вовсе забыл о ночном происшествии.

Вот и июль на исходе, подумал я, раскрыв глаза утром, тридцать первое число. Этот день мне запомнился потому, что утром Аня снова стала такой, какой была прежде. За завтраком она съела двойную порцию яичницы и хлеба. Выпив залпом подстывший кофе, она обратилась ко мне с просьбой купить ей в комнату плотные тёмные шторы. «Яркая луна мешает спать»,– объяснила Аня причину своего пустякового требования. Я как раз хотел с пенсии ехать в город. Надо было собирать дочку в школу, заодно и шторы бы посмотрели.

Всё утро она ко мне ластилась. Обычно дети так делают, когда у них назревает какая-нибудь новая прихоть. Подростки сами не знают, чего хотят, вот и вся разгадка её капризного поведения, подумал я.

С Гришей Аня вновь стала вести себя мило и приветливо. После обеда они расположились на лавочке под яблонями. В окно я видел, как дочка сама нырнула к нему в объятия. Аня специально подставляла свои щёки для поцелуев. Вечером они взяли полотенца и поехали на велосипедах купаться.

Под хорошее настроение захотелось выпить. Привычки баловаться винцом в одиночку у меня не имелось, поэтому я пошёл сделать заманчивое предложение дяде Гене, заодно бы отметили окончание покрасочных работ.

Столик накрыли в тени яблонь. Тётя Люба мигом сообразила незатейливую закуску. Соседи то и дело пытались направить разговор в сторону взаимоотношений Гриши и Ани. Я отшучивался. Говорить о свадьбе ещё было очень рано. За дочь я не переживал, по поводу осторожности у нас с ней было немало откровенных разговоров, точнее, моих нравоучений. Алкоголь и вечернее солнышко веселили и согревали душу. Говорили о том, о сём.

К реке пробежали несколько пацанят, они явно были чем-то взволнованны. Через пару минут пробежал ещё кто-то. «Что это они все, как на пожар бегут?» – заметил дядя Гена. Вдруг издалека послышалась сирена. Мы насторожились, такие звуки здесь очень редки. Рёв сирены приближался к нам всё ближе. Карета скорой помощи промчалась мимо наших домов. Мы проводили её взглядом. «Скорая из района, к кому это интересно?» – прочитал мои мысли вслух захмелевший сосед.

Выглянув за забор, я увидел, как машина скрылась за спуском к плотине. Народ вывалил из домов и побежал смотреть, что случилось. Мы тоже не остались равнодушны и поспешили к реке.

«Только не Аня, только не Аня», – постоянно повторялось в моей голове. Беспокойные мысли атаковали меня, отгонять их не получалось. Воображение стало примешивать какие-то дурацкие жуткие картинки. Недаром говорят, чего ты боишься, то и произойдёт. Дядя Гена запыхался, перешёл на быстрый шаг и отстал. Ноги сами несли меня на плотину.

Я подоспел в тот момент, когда Гришу всего в крови положили на носилки. Сперва я не узнал его. Среди зевак мой взгляд не нашёл Аню. Чуть поодаль, ближе к пляжу тоже стояли люди. Сердце опахнуло жгучее беспредельное волнение, когда за толпой на земле я разглядел свою дочь. Она металась в страшной истерике по песку и рвала на себе волосы. Ребята постарше пытались её удержать. Фельдшер застыл над ней со шприцем.

Сам не помню, как очутился рядом с дочкой. Аня меня не узнала, глаза её безумны. Она тоже была вся в крови.

Заключительная часть.

Водитель скорой помощи и пара ребят покрепче помогли удержать Аню. Фельдшер изловчился и сделал ей укол успокоительного. Я вместе с врачом осмотрел дочку. Ран и ссадин на её теле не обнаружили, скорее всего, на ней была кровь Гриши. Дочка немного успокоилась, села на песок и стала раскачиваться взад и вперёд. Она постоянно повторяла: «Папа, папочка, Гриша».

Запыхавшийся дядя Гена стал расспрашивать мальчишек, что произошло. Они наперебой кричали, объясняли и махали руками в направлении перекладин. Ничего понять из их слов не удавалось. Сосед армейским голосом скомандовал: «Тихо! Давайте всё по порядку».

Самый старший мальчуган, лет четырнадцати, запинаясь в словах, начал рассказывать о случившемся несчастье: