Серебряное яблоко (СИ)

— Я просто многое не могла объяснить. А история с голограммой была просто шуткой.

Он остановился и задумчиво посмотрел вдаль. Для нашего мира подобное поведение было просто невыносимым. Нельзя посреди разговора вдруг надолго замолчать и смотреть в сторону. Но Джейн знала, что король Айронвуда всегда делал посреди разговора, что хотел. И то, что он не уходил уже неплохо.

— Я сделал для тебя новогодний шар, — сказал он, как ни в чем не бывало. — Теперь я действительно знаю, что такое Новый год и надеюсь, ты мне покажешь, как его отмечают.

— Ты хочешь встретить со мной Новый год? И сделал мне шар?

— Да, хочу.

Джейн чувствовала себя самой счастливой на свете. Ещё минуту назад она испугалась того, что он вспомнил о Кассандре и укорил Джейн во лжи, а сейчас они уже планируют совместную встречу Нового года.

— Обычно, в новогоднюю ночь моя семья едет в загородный дом, я бы хотела, чтобы ты поехал туда с нами.

— Значит, я приеду.

Внезапно большая ворона каркнула прямо над их головами. Джейн посмотрела на птицу и вспомнила то, о чем когда-то хотела спросить:

— А ты когда-то летал?

— Конечно, летал, — сказал он беззаботно.

— И какое ощущение?

— Мне совершенно не понравилось. В полете нет никакой свободы. Должно быть, птицы ощущают эту свободу, но люди так устроены… Они свободны, только тогда, когда у них на душе легко. Только тогда они по-настоящему летают. А просто парить в небе… ничего особенного. Почему ты решила задать такие официальные вопросы, словно как тогда, когда мы шли из пещеры, и ты спросила о сифонах.

— Потому что я снова смущена. Хочу вас взять за руку или поцеловать — и не могу. Когда я думала, что вы ненастоящий всё было так просто. Но сегодня вы такой холодный…

— Ты снова называешь меня на вы…

— Ты очень похож сегодня на короля Айронвуда… Тем более, упомянул свою невесту и сказал, что я много лгала о своем мире…

— Джейн, — он нежно взял её за руку, — ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь. Я не холоден, а просто задумчив, тем более, после того, как ты рассказала правду о моем Отце. И я хотел сказать… Я люблю тебя.

В эту минуту Джейн тоже ощутила, как через свет с ней общается Бог. В её душе жила любовь, и она ответила Феликсу:

— Я тоже люблю тебя.

Глава 7

Феликс сидел на кухне и в одиночестве ел бутерброд с колбасой. “Какой некоролевский завтрак”, — пронеслось у него в голове. Он так привык жить в этом мире, что уже не мог представить себя в Айронвуде. Он уже не помнил, каково это, когда люди тебе кланяются или накрывают твой стол десятками блюд. После пяти месяцев проведенных здесь, он не понимал, зачем вообще все это нужно было делать. Зачем кто-то должен прогибаться перед тобой, да и на стол вполне можно накрыть самому. Кажется, он и так слишком мало ел в то время, чтобы еще напрягать других людей в обслуживании его трапез.

Феликс не раз наблюдал, как жена Рассела готовит еду. Достаточно интересный процесс. Многие люди в мире Джейн обожают это занятие. И почему в Айронвуде он считал приготовление пищи чем-то низменным и недостойным?

Стрелки часов тикали среди тишины кухни слишком оглушительно. Феликс умиротворенно осмотрел кухню. Надо же, здесь он спокойно может завтракать столько времени сколько захочет. Подумать только, сейчас он может есть один бутерброд гораздо дольше и размереннее, чем в Айронвуде несколько блюд. Ему самому иногда казалось, что его нынешний образ жизни — сплошное безделье. Но это безделье было необходимо ему давно. Он очень устал.

— Что-то ты рано, — на кухне слегка зевая, появился Рассел. — Все никак не отвыкнешь вставать позже рассвета? Сегодня Новогодняя ночь, все лягут спать поздно, а с учетом того, что у нас еще много работы… Поспал бы еще немного.

— Я не мог заснуть. Как она?

Ночью дочери Рассела стало плохо, поднялась температура, в дом приезжал врач, который сделал ей укол иглой. Рассел сказал, что в игле было снадобье, которое поможет ей.

Феликс не понимал всех этих проблем со здоровьем. Не понимал, что такое высокая температура. Но девочка была очень горячей и Рассел с женой обтирали ее мокрыми полотенцами. Пару раз он слышал, как Рассел сказал, что девочка вся горит. Феликс не знал, может ли человек действительно сгореть от повышенной температуры и даже не хотел об этом расспрашивать.

— Все в порядке, — тяжело вздохнув, ответил Рассел, — температуру удалось сбить. Врач сказал, что у нее банальный энтеровирус. Еще несколько дней будет подниматься температура, а потом, даст Бог, все пройдет. Главное, чтобы получалось её сбивать.

Рассел так спокойно говорил об этом. Как он может знать, что через несколько дней все будет хорошо? И как какой-то энтеровирус, творящий подобное, можно назвать банальным?

— Знаешь, я всегда думал, что Молли слишком бурно реагирует на болезни ребенка. Хотя, может мне и не понять. Все-таки она мать. Но ты вчера выглядел таким испуганным…

Феликс почувствовал себя ужасно, услышав эти слова, неужели кто-то видел его действительно напуганным?

— Болезней не стоит бояться, — продолжал Рассел. — Чаще всего они все же проходят.