Серебряное кресло

Серебряные трубы заиграли на корабельной палубе, матросы бросили канат, мыши (разумеется, говорящие) и квакли закрепили его на берегу. Корабль пришвартовался. Музыканты, размещённые где-то в толпе, заиграли прекрасный торжественный марш. Мыши подали трап. Джил думала увидеть короля Каспиана; но тут возникло замешательство. Один из лордов, очень бледный, сошёл на берег и преклонил колена перед принцем и Трамом. Несколько минут были видны лишь три головы, склонившиеся вместе, но никто не слышал слов. Музыка играла по-прежнему, и всё же народ насторожился. Затем на палубу медленно вышли четыре рыцаря. Когда они стали спускаться по трапу, все увидели, что они несут на постели старого короля, бледного и неподвижного. Они сошли вниз. Принц наклонился и обнял отца. Король Каспиан поднял руку и благословил сына. Народ закричал «ура», но не очень радостно, ведь что-то было не так. Потом король откинулся на подушки, музыка смолкла, наступила мёртвая тишина. Принц уронил голову на носилки отца и заплакал.

Все зашептались и задвигались. Джил увидела, что те, на ком были шляпы, шлемы и капюшоны, обнажают головы. Потом она услыхала шуршание и хлопанье над замком – это приспускали знамя с золотым львом. А после этого медленно и жестоко зарыдали струны и трубы, и от музыки этой могло разорваться сердце.

Джил и Юстэс спустились со своих кентавров (те этого не заметили).

– Хотелось бы мне быть дома, – сказала Джил. Юстэс молча кивнул и закусил губу.

– Я здесь, – послышался глубокий голос. Они обернулись и увидели Льва, такого сильного, доброго, золотистого, что всё остальное поблекло. Джил забыла об умершем короле и помнила только, как Юстэс свалился из-за неё с обрыва, и как она напутала со знаками, и как они часто ссорились. Она хотела сказать: «Прости меня», но не смогла. Лев взглядом позвал их, и склонился к ним, и коснулся языком их бледных лиц.

– Не думайте больше об этом, – промолвил он. – Я не сержусь. Ведь вы выполнили то, ради чего я послал вас в Нарнию.

– Аслан, – спросила Джил, – можно нам вернуться домой?

– Да, – ответил Лев. – Я и пришел забрать вас.

Он широко открыл пасть и дунул. На этот раз они не почувствовали, что летят: им показалось, что они стоят, как стояли, а сильным дыханием Льва сдуло корабль, замок, снег и зимнее небо. Все это уплыло по воздуху, как кольца дыма, и неожиданно они оказались в сиянии полуденного летнего солнца на мягкой траве, среди высоких деревьев, у чистого, свежего ручья. Они вновь были на горе Аслана, высоко над тем миром, где лежит Нарния. Но траурная музыка по королю всё звучала, хотя никто не смог бы сказать, откуда идёт звук.

У ручья Аслан остановился, и дети увидели на дне, на золотом песке, короля Каспиана. Вода покрывала его, как прозрачное стекло. Длинная белая борода стлалась, как водоросли. Все трое стояли и плакали. Лев плакал огромными львиными слезами, каждая из которых дороже всей земли, даже если бы та стала одним огромным алмазом. И Джил увидела, что Юстэс плачет не как ребенок и не как подросток, скрывающий слезы, а как мужчина. Это было точнее всего, хотя тут, на горе, нет ни возраста, ни времени.

– Сын Адама, – сказал Аслан, – пойди в чащу, сорви колючку и принеси её мне.

Юстэс повиновался. Колючка была с целый фут длиной и острая, как шпага.

– Воткни её в мою лапу, сын Адама, – сказал Аслан, протягивая Юстэсу правую переднюю лапу.

– Это обязательно? – спросил Юстэс.

– Да, – сказал Аслан.

И Юстэс стиснул зубы и воткнул колючку, и показалась огромная капля крови и упала в ручей над телом короля. Скорбная музыка смолкла, а мёртвый король стал меняться. Белая борода посерела, потом пожелтела, укоротилась, исчезла совсем; запавшие щеки округлились, морщины разгладились, глаза открылись; он улыбнулся, поднялся, и перед ними встал юноша, нет – мальчик (Джил не смогла бы сказать точно, на горе Аслана возраста нет, да и тут, у нас, только очень глупые дети выглядят совсем по-детски и очень глупые взрослые совсем по-взрослому). Он бросился к Аслану и обнял его и поцеловал, как целует король, а Аслан поцеловал его, как целует лев.

Наконец Каспиан повернулся к детям. И тут он засмеялся.

– Ох, Юстэс! – воскликнул он. – Юстэс! Значит, ты всё-таки добрался до края света. Как там мой меч, который ты обломал о Морского Змея?

Юстэс сделал к нему шаг, протянул руки, но вдруг отступил назад.

– Послушай, – запинаясь, проговорил он. – Я очень тебе рад, но разве ты… я хочу сказать, ты не…

– Ох, да не глупи! – сказал Каспиан.

– Разве он не… умер? – спросил Юстэс, глядя на Аслана.

– Да, – спокойно ответил Аслан, и Джил показалось, что он улыбается. – Он умер. Многие умерли. Даже я. Живых гораздо меньше.

– А! – воскликнул Каспиан. – Я знаю, что тебя беспокоит! Ты думаешь, я призрак или еще какая-нибудь чушь. Нет, в стране Аслана призраком не станешь. Конечно, я стал бы призраком, явись я теперь в Нарнии или в вашем мире. Но, наверное, это еще не ваш мир, хотя вы и здесь.

Надежда осветила лица Юстэса и Джил, но Аслан покачал головой.