Серебряное кресло

— Мне кажется, он стеснялся, — сказала Джил. — А может, ему хочется смотреть только на нее и слушать ее голос. Я бы сама на его месте…

— Интересно, — сказал Хмур, — что бы мы увидели, если бы подняли забрало шлема и заглянули внутрь?

— Да брось ты! — крикнул Юстэс. — Что там может быть, кроме человека?

— Скелет, — усмехнулся квакль. — Или, — задумчиво прибавил он, — вообще ничего. То есть ничего такого, что мы можем увидеть.

— Ну и мысли у тебя, Хмур, — сказала Джил. — Как они тебе только в голову приходят?!

— Да ну его с его мыслями! — рассердился Юстэс. — Он всегда каркает и всегда неправ. Подумай лучше про добрых великанов. Хотел бы я знать, сколько еще до Харфанга.

Разговор этот чуть не стал первой из ссор, предсказанных кваклем. Конечно, они и раньше спорили, но сейчас впервые рассердились по-настоящему. Хмур вообще не хотел идти в Харфанг. Он сказал, что ему неизвестно, какой смысл вкладывают великаны в слово «добрый». Во всяком случае, Аслан ничего не говорил о визите к каким бы то ни было великанам. Дети уже устали от ветра и дождя, костлявой дичи, зажаренной на костре, твердой холодной земли вместо кровати, и просто до смерти хотели к добрым великанам. В конце концов Хмур согласился при одном условии: они без его согласия не скажут великанам ни слова о Нарнии и о поисках принца. Дети пообещали и все двинулись дальше.

После встречи с дамой дела пошли хуже. Во-первых, идти было трудней: дорога вела через нескончаемую долину, пронзительный северный ветер дул прямо в лицо, и не было укромного местечка, чтобы сделать привал. Земля под ногами стала каменистой, от непрестанной ходьбы болели ноги, а ночью — и все тело.

Во-вторых, что бы ни говорила дама, на детей это в конечном счете повлияло плохо. Они ни о чем не могли думать, кроме кроватей, ванн, горячей еды и крыши над головой. Об Аслане они не упоминали, о принце Рилиане — тоже. Джил перестала повторять знаки каждый вечер и каждое утро. Сначала она говорила себе, что слишком устала, а потом и совсем забыла о них. Казалось бы, можно было ожидать, что мысль о Харфанге приведет детей в лучшее расположение духа, но они стали больше думать о себе, чаще раздражались и то и дело огрызались друг на друга и на Хмура.

Наконец ущелье, по которому они шли, расширилось, и по обеим сторонам показались мрачные леса. Перед путниками лежала каменистая равнина, а за ней, еще дальше, горы в снегу. Между этими горами и другими, дальними, возвышался холм с неровной, но плоской вершиной.

— Смотрите! — воскликнула Джил, показывая вперед, и в сгущавшихся сумерках, над плоским холмом, все увидели огни. Не луну, не костер, а радостный ряд освещенных окон. Если вы никогда не шли неделями через пустынные места, вы не поймете, что почувствовали путники.

— Харфанг! — весело закричали Юстэс и Джил.

— Харфанг, — мрачно повторил Хмур, но тут же воскликнул: — Эй, дикие гуси! — и мигом снял лук с плеча и подстрелил жирную птицу. Конечно, они не успели бы добраться до Харфанга в тот же день. Но у них была горячая еда, и ночь казалась теплее, чем обычно. Правда, когда костер потух, она опять стала холодной, и, проснувшись наутро, они обнаружили, что одеяла замерзли.

— Ничего! — сказала Джил, притопывая ногами. — Сегодня мы примем ванну!

Глава 7. ХОЛМ СО СТРАННЫМИ РВАМИ

Спору нет, день был отвратительный. Сверху нависло небо, обложенное снеговыми тучами, внизу трещал мороз, дул сильный, пронизывающий до костей ветер. Старая дорога за мостом была сильно разрушена. Путники шли по огромным камням, пересыпанным галькой, а это очень тяжело для натруженных ног. Но как бы они ни устали, как ни прихрамывали, остановиться они не могли, было слишком холодно.

Часов в десять первые хлопья снега упали Джил на руку. Через несколько минут они уже падали густо. Через четверть часа земля заметно побелела, а через полчаса начался настоящий снегопад. Снег летел им в глаза, они почти ничего не видели (это надо отметить, чтобы понять все последующее). Вскоре невысокая гора скрыла от них огни в замке. То и дело протирая глаза, путники видели лишь на несколько шагов вперед. Нечего и говорить, что им было не до разговоров.

Добравшись до подножия горы, они заметили какие-то скалы — кубические, если приглядеться, но никто приглядеться не мог. Сил хватило только на то, чтобы взобраться на ближайший уступ, преграждавший им путь. Он был не больше ярда высотой. Длинноногий квакль без труда вспрыгнул на него и помог остальным. Для них это было непросто, на уступе уже лежал довольно глубокий снег. За первым уступом, шагов через пятьдесят, возвышался еще один. Всего их оказалось четыре, и шли они через неравные промежутки.