Серебряное пламя

Золота, которое Импрес везла с собой, вероятно, хватит на то, чтобы купить лошадей, которые понадобятся весной, когда надо будет пахать землю. Одной лошади для вспашки мало. В прошлом году пришлось толкать плуг с одной Кловер в упряжке. Таким образом, они вспахали шесть акров земли и засеяли ее. Но в местности, где четыре или даже шесть лошадей на семью были не редкость, их попытки обработать землю производили душераздирающее впечатление. Да и шесть акров никак не могли их прокормить.

Денег во вьюках хватит не только на то, чтобы купить лошадей. Они вернут их к жизни.

— Спасибо тебе, Трей, — прошептала она и добавила: — За все.

Затем, прогнав из памяти сладкие воспоминания, Импрес решительно сосредоточилась на будущем. Увидев, что с запада находит гряда облаков, она пришпорила Кловер. Для снега они слишком высоки, и если не произойдет никаких резких изменений в природе, то к вечеру она будет дома.

Дети увидели Импрес, когда она только поднялась по узкому ущелью, так как Гай с логикой и настойчивостью, унаследованными им от отца, организовал постоянное наблюдение. Конечно, большую часть времени он занимался этим сам, потому что младшие братья и сестры могли усидеть на одном месте не больше нескольких минут. Крики восторга наполнили маленькую хижину, и в двух окнах, выходящих в долину, появились оживленные ребячьи лица, наблюдающие за возвращением старшей сестры.

Гай в больших отцовских башмаках один выбежал встречать сестру. Мальчик схватился за уздечку Кловер, на его глазах сверкали слезы, хотя он и пытался держаться как мужчина. Остальные дети, босые, толпились в дверях, выкрикивая приветствия.

— Ты вернулась! Вернулась! — кричали Эмили и Женевьева, пританцовывая от радости, а Эдуард, держась за юбку Эмили, звал:

— Пресси! Пресен! — таким пронзительным голосом, что испуганные куры принялись тревожно кудахтать.

Импрес услышала куриное кудахтанье с облегчением. Она разрешила резать кур только в случае крайней необходимости, потому что на яйцах они могли продержаться дольше.

Импрес соскочила с Кловер и крепко обняла Гая, а затем побежала к дверям и прижала к себе Эмили и Женевьеву. Женевьева заплакала.

— Ты не забыла нас, — твердила она сквозь слезы. Импрес сжала ее худое личико руками.

— Успокойся, родная. Конечно, я никогда не забывала тебя. И всегда буду любить всех вас. Послушай, а я привезла тебе подарок.

Девочка улыбнулась ей, а Импрес наклонилась и взяла на руки Эдуарда. Слезы потекли у нее, когда Эдуард обнял ее и закричал прямо в ухо:

— Подарки! Подарок мне тоже!

Он так доверчиво прижался к ней, что в первый раз с тех пор, как Импрес оставила Трея, она подумала, что поступила правильно. Кто же позаботится о них, как не она? Дети нуждались в ней, старшей сестре, которая ухаживала за ними и любила их. Они нуждались в еде, которую она привезла на несколько дней раньше, чем ожидалось. Эти несколько дней значили для малышей куда больше, чем для Трея Брэддок-Блэка. Она на мгновение закрыла глаза и крепко обняла маленького брата. Прощай, Трей, подумала она, мне было очень тяжело тебя покинуть.

Эдуард поцеловал ее мокрыми губами, и Импрес открыла глаза, прогнав воспоминания.

— Я привезла подарки, — радостно закричала она, и счастливый гвалт еще больше усилился.

Куры, решив, что надвигается какое-то бедствие, закудахтали еще громче.

— Замолчите, а то они перестанут нестись, — твердо предупредил всех Гай. Проблема с нехваткой пищи всегда беспокоила его.

— Пускай кудахчут хоть всю ночь, — радостно сказала Импрес, целуя Эдуарда. — Все в порядке. Я привезла еду.

Внезапно воцарившееся молчание показало ей значимость того, через что она прошла, чтобы добыть деньги.

Передав Эдуарда Женевьеве, она повернулась к Гаю.

— Пойдем разгрузим лошадей. Эмили, накрывай стол и достань мамин серебряный подсвечник.

Это была единственная ценная вещь, которая не была продана, единственное, что напоминало о маме. Подсвечник был для них олицетворением надежды на лучшие времена, символом их избранности, воспоминанием о прежней жизни. Из них из всех только Эдуард был так мал, что ничего не помнил об их поместье.

Импрес сама тщательно распаковала сумки с золотом и положила его себе под кровать, затем вместе с Гаем перенесла все остальное в хижину. Пока Гай отводил лошадей в конюшню, обтирал их и кормил, Импрес вытащила еду Дети благоговейно помогали ей разложить все привезенное на открытых полках над очагом. Затем, помыв руки, Импрес и Эмили начали готовить, а Женевьева занялась с Эдуардом чтением сказок из затрепанной книжки. И в это время, когда каждый погрузился в свое дело и все наслаждались чудесными запахами бекона и пирогов, сушеных яблок и жареного картофеля, в дверях появился Гай.

Все принялись за еду, громко разговаривая и смеясь, наперебой рассказывая Импрес, как провели эти дни.

— Гай совсем раскомандовался, — пожаловалась Женевьева, и прежде, чем Гай успел раскрыть рот для ответа, она продолжила на одном дыхании: — Можно мне взять еще яблочного джема?