Серебряное сердце

Максу постоянно снилось его заточение, и сон каждый раз обрывался, когда ему клеймили грудь. Боль выбрасывала его из сна. В ту ночь ничего не изменилось. Он проснулся, задыхаясь и весь в поту. В холодном воздухе дыхание паром вырывалось из его рта, руки судорожно сжимали взмокшие простыни. Казалось, его маленькая комнатка залита неземным светом, источником которого является он сам, его сердце. Грудь была наполнена огнем, одновременно ледяным и обжигающим. Испустив крик, он вскочил с постели, срывая с себя рубашку. Но там ничего не было, а единственный проникающий в комнату свет шел от уличных фонарей. Макс прижался лбом к холодному оконному стеклу, сердце колотилось, будто желая выскочить из груди: он словно до сих пор пребывал в оцепенении – и вдруг вышел из него. Зачем он прятался здесь? Чем это лучше Грагонатта? Он посмотрел из окна на петляющие улицы, увидев их словно впервые. Здания, обвитые железом, выглядели умершими в металлических объятиях. Он смотрел на них, и ему казалось, что он видит, как они медленно рассыпаются в прах. Воздух был напитан этим чувством. Люди, лишенные надежды, ложились и умирали на холодных ледяных улицах. Нищета, шествующая по улицам Карадура с оскалом смертной маски. Откровение потрясло Макса. Город умирал. Лорды, которые по традиции должны были заботиться о нем, были слепы и самонадеянны. Они вели себя как металлические големы, бесчувственные автоматы. Но ведь их предками были отважные страстные воины. Что с ними стало? Необходимо пробудить их ото сна. Макс выпрямился. Он чувствовал холодное пламя в груди, но теперь уже не боялся его. Он принял это как символ. Чувствовать сердце. Просто чувствовать. Осознавать.

С этого момента Макс принялся за прежнее ремесло с усиленным рвением. Менни обрадовался и вздохнул с облегчением. Хотя его слегка настораживали новые альтруистические наклонности в характере Макса. Теперь едва ли не каждый богатый дом в Карадуре был навещен Лисом Акры. Он крал более чем достаточно, чтобы обеспечить себе и Менни безбедную жизнь, а все, что оставалось – распределялось через тайную сеть агентов между бедняками свободных зон. Менни решил, что пребывание на границе смерти пробудило в Максе склонность к щедрости. Макс не возражал. Он сузил круг друзей, надеясь, что оставшиеся не поддадутся искушению – как это случилось в прошлый раз – объявленная за него награда была велика. Чудеса, конечно, запрещены в Карадуре. Но это, безусловно, было чудо – никто из тех мужчин и женщин, кому доверился Макс, не предал его. Он знал, что предательства больше не будет. Его не может быть. Макс подозревал, что Лорды пришли к выводу, будто он забился в нору, опасаясь высунуть из нее нос. Пусть так и думают – это только облегчает дело.

Сейчас, прогуливаясь с Менни Вейном, он колебался, рассказать ли своему наставнику о том, что творится у него в голове. Его опять одолевали беспокойные сны. Сны о клейме – но теперь в них добавилось и кое-что еще.

– Менни, – сказал он. – У меня странное чувство.

– Что? – Менни вопросительно заглянул ему в лицо.

– Что, по-твоему, самое ценное в Карадуре? Менни в раздумье выпятил нижнюю губу.

– Ну, даже и не знаю. Все, что под сводами резиденций Кланов, наверное.

– Это не тот ответ, которого я ждал.

– Ну, так скажи мне.

Макс выдержал паузу, уперев руки в бока и глядя долгим взглядом на изящный пьедестал, где из последних сил слабо мерцал Алмаз Всех Времен в своем защитном стеклянном шаре.

– Я бы сказал, что самая ценная вещь в Карадуре – Бриллиант Шрена.

– И чего тогда было меня спрашивать? – Менни сузил глаза. – Ты к чему завел этот разговор?

– Я решил, что должен украсть его.

Менни захохотал, вытирая выступившие слезы:

– Отличная шутка! Стянуть Алмаз! Ты меня просто убил.

– Это не шутка, Менни, – тихо возразил Макс. Менни посмотрел на него, потом на Алмаз.

– Ты спятил, – сказал он. – Пошли, я должен позавтракать.

– Нет, подожди, я мечтаю об этом, я вижу это во сне. Каждую ночь, уже целую неделю. Я вижу его в своих руках, он превращает их в огонь.

– Ты живешь снами, Макс, – сказал Менни, – а я – желудком. Оставь сны в ночи. Пойдем.

Макс знал, что Менни чувствует себя не в своей тарелке, когда он заводит разговоры о снах, – «зов сна», как Менни это окрестил. Кроме того, старший товарищ боялся, что заключение в Грагонатте и неожиданный побег повредили разум Макса. Может, так оно и есть.

– Я должен это сделать. Я чувствую это. Менни громко разочарованно вздохнул:

– Хорошо. Положим, ты с этим справишься. Но куда ты пойдешь, сперев эту проклятую штуку? Ты же не сможешь оставаться в Карадуре!

– Может, направлюсь туда, куда, по слухам, ушли мои родители – в Города Окраин, под лед, на другую сторону горизонта.

– Хороший выбор! Замечательный! Ты там погибнешь. Там все умирают.

– Этому нет никаких доказательств, – возразил Макс. – Когда у нас будет Алмаз, мы сможем делать что угодно.

Менни снова захохотал: