Серебряное трио (СИ)

Она прикрывает глаза. И исчезают кошмары. В сознании лишь спокойствие и благодать, голубые небеса и далёкие леса. Ей представляется родной дом, который она не видела уже так давно. Ей вспоминается маленькая очаровательная девочка с чистым и невинным взглядом, стоящая на пороге. Она смотрит наверх, на солнце и облака, ей кажется, что всегда будет так, что она такой будет всегда. Наивная, мечтательная, такая ранимая и беззащитная. За что ей всё это?

На смену одному воспоминанию приходит другое: первый день в Хогвартсе. Но самое главное не весь этот удивительный магический мир, который поражает лишь воображение. Важнее то, что поражает сердце. Надменный белокурый мальчик, стоящий на несколько ступенек выше и оценивающе на всех взирающий. Он и есть то, что больше всего изменило её.

Если бы не он, она не стала бы тем, кем стала. И не бежала бы сейчас в неизвестность, думая о том, где он и что с ним мог сделать Тёмный Лорд.

Единственное, что сейчас приходит в голову – это Драко. Боль и любовь её жизни.

Любовь?

Спустя столько лет Пэнси, наконец, признаётся себе, что это любовь. Звучит слишком чисто и возвышенно для неё и для их отношений, она ведь сама так погрязла в обмане и пороках. Но тем не менее испытывает настоящее чистое чувство. Почему ещё она всегда с Малфоем? Почему прощает ему всё? Почему принимает его любым, каким бы он ни был? И почему готова пожертвовать всем и полностью отдать себя ему? В ней не осталось ничего. Ни гордости, ни индивидуальности… Ничего. Всё отдано ему.

А его нет рядом. Неизвестно, где он. Жив ли вообще? Если вдруг нет, она не перенесёт знания об этом. Лучше не дожить.

В любом случае, лучше. Так будет проще для всех.

Сейчас, стоя на коленях с закрытыми глазами, Пэнси осознаёт возможность не подняться. И отчего-то она её прельщает. Осталось немного. Скоро всё кончится…

Слышатся непонятные звуки. Приоткрыв один глаз, она замечает чёрный дым вокруг. Немного страшно. Но Паркинсон уверена, что будет не больно. Она не почувствует ничего, потому что уже разучилась чувствовать.

И вдруг из странного состояния на грани жизни и смерти её выводит вскрик: “Пэнс!”

Чья-то ледяная рука хватает её за запястье и резко тянет в сторону.

Наваждение рассеивается, она открывает глаза, хватая ртом воздух.

Драко держит её крепко, впервые с беспокойством смотря на неё.

– Какого чёрта?! – спрашивает он, встряхивая её за плечи. – Ты даже не защищалась.

– Да, – кивает она.

И вдруг приходит страх. Если бы он не пришёл вовремя… Ещё секунда и она бы никогда не услышала этого напуганного голоса, не увидела родных холодных глаз, крепкие руки не сжимали бы её хрупкие плечи.

Она начинает плакать.

– Не время для истерик! – кричит Малфой, начиная тащить её в неизвестном направлении.

Она подчиняется и бежит за ним. Он знает, где выход.

– Откуда ты? – по дороге со сбившимся дыханием спрашивает Пэнси.

– Оттуда, где уже ничего нет. Но мы проиграем в любом случае. Для Волдеморта мы предатели, а для Хогвартса злодеи, – он говорит это с ледяным спокойствием, которое куда хуже отчаянного крика.

Видимо, он всё-таки решился отступиться от Тёмного Лорда.

Они, наконец, оказываются на улице, в каком-то внутреннем саду замка.

– Нет нужды туда возвращаться, – произносит Драко. – Там всё кончено.

Паркинсон всё ещё плачет.

Она не особо понимает, что происходит. Но ей страшно.

– Эй… – тихо зовёт её.

Она поднимает взгляд. Он растрёпан, порванная рубашка в грязи и крови. Однако серые глаза (о, чудо!) снова смотрят на неё. И, что бывает так редко, в них даже плещутся какие-то эмоции.

Неуверенно Малфой протягивает к ней руку.

– Мне страшно, – шепчет Пэнси, хватаясь за его ладонь.

– Мне тоже, – признаётся он.

Вот та самая минута. Он не побоялся признать перед ней свою слабость, доверился ей. Сколько лет она ждала этого? Именно сейчас, среди борьбы и гибели, Драко всё-таки сделал то, чего она так долго от него ждала.

Интересно, чего ему бояться? Она не знает, что он боится не за себя. Напротив, в его душе крепнет страх за всех близких ему людей.

Неожиданно для самой себя Пэнси падает ему на грудь, обвивает руками и, прижимаясь, шепчет:

– Мы выживем. Обязательно выживем. Нам нужно быть рядом.

А он прижимает её к себе и гладит по спине.

В глазах его она теперь видит абсолютно потерянное выражение. Сейчас она обнимает мальчишку, брошенного родными, сражённого страшными обстоятельствами.

– Смотри, уже рассвет скоро, – замечает он.

Паркинсон носом утыкается ему в грудь, а он смотрит наверх, на небо.

– За эту ночь я переменил мнение слишком о многом, – его дыхание щекочет ей ухо. – Неизвестно, кто победит. Но как бы то ни было, теперь у меня есть то, что мне дорого. Моё собственное мнение. О, Мерлин… Видела и чувствовала бы ты то, что довелось мне. После такого немудрено предать кого угодно. И я больше не хочу быть зверем. Я боюсь, честно тебе говорю. Но в тоже время чувствую какую-то свободу.

Малфой говорит тихо, задумчиво. Скоро действительно всё закончится. Но неизвестно как.

– Зачем ты здесь? – наконец, спрашивает Драко.

– В смысле? – не понимает она. – Это ведь ты меня сюда привёл.