Серебряное тысячелетие

Он вдруг подумал, что никогда не видел такого поля боя. Нет, разумеется, он видел их великое множество. Но вот таким – никогда. Ни усталость после битвы, ни боль от ран и натруженных мышц не застилали взгляда. Он не знал тех, кто лежал здесь. И боли от их потери тоже не было. Изумления от того, что он прошёл сквозь это месиво и остался жив, которое обычно на мгновение овладевало им тоже не пришло. Состояние, когда, кажется, ты оглушен, не способен слышать ничего, кроме звона металла, хруста и чавканья убиваемой тобой плоти, и его не было. И не могло быть. Это была не его битва. Хотя все, что здесь произошло, все жизни, что здесь оборвались, вся кровь, впитавшаяся в эту землю – были по его приказу.

Он не сразу понял, что его сейчас поразило больше всего, а когда ощутил в полной мере, не удержался и произнёс вслух:

– Как тихо.

Вот этого он никогда не видел. Не картины замершей смерти. Их он насмотрелся великое множество. Но вот так – без криков о помощи, стонов раненых, движения выживших. Никогда ему не доводилось видеть такую окончательную тишину. Совершенно безнадёжную и глухую.

Вместе с этой мыслью, будто подчеркивая её, яркую луну, светившую на небе, закрыла набежавшая туча. Поле боя, усыпанное трупами, укрыла кромешная тьма. Будто нет и не было ничего. Все пригрезилось.

Император стоял, оглядываясь в эту беспросветную темень, и все медлил.

– Почему трупы никто не убирает?

– Некому, Ваше Величество.

– Их всех убили?!

– Да. Они собрали здесь всех, кого смогли.

– Где командование располагалось?

– В ту сторону, – гвардеец с поклоном указывает направление.