Серебряное зеркало

Услышав предложение Саймона, Альфред ужаснулся, представив, что до Барбары могли дойти слухи, как в первую же ночь после разлуки с ней он спал с другой женщиной. Позднее ему пришло в голову, что делать подобные предложения не принято. Хозяин, заметив, что гость смотрит на служанку горящим взглядом, мог потихоньку попросить ее обслужить гостя или подмигнуть ему и кивнуть, дав тем самым понять, что он может взять то, что хочет, не нанеся оскорбления. Но предлагать выбрать женщину среди всех находящихся в замке — это было чересчур. И не был ли Саймон смущен его отказом?

На следующий день нашлось множество причин, чтобы Саймон страстно желал его общества, и сомнения Альфреда почти рассеялись. После мессы — пропустить хотя бы один день считалось смертным грехом в замке Лестера, и об этом докладывалось хозяину, даже когда дело касалось сына, — и завтрака Саймон предложил Альфреду немного поразмяться. Альфред засмеялся и сразу согласился. Надев доспехи и взяв копья, они сели на коней и выехали во внешний двор крепости, где было достаточно места, чтобы разбежаться боевому коню. Оба были довольны.

Саймон понял, что Альфред выигрывает благодаря своему мастерству, а не преувеличенным слухам о его репутации. Он же не смог попасть копьем даже в щит Альфреда, своими усилиями напоминая новичка. В то же время он был горд тем, что его не опрокинули сразу. Альфред остался особенно доволен деликатностью прикосновений копья, благодаря которым он не дал ни разу нанести себе сильный удар и смог скрыть, что дерется вполсилы. Таким образом он не задел гордость молодого человека и в то же время спас его от излишней самоуверенности.

По тому, как Саймон благодарил и как страстно обсуждал каждый удар, пока они снимали доспехи и ждали обеда, Альфред понял, что он искренне любит военные занятия. Было также ясно, что Саймон отдает предпочтение выпивке и беседам о поединках или охоте перед всеми Другими делами. Два раза к Саймону с вопросом подходил слуга, но был отослан. Ни в первый, ни во второй раз нельзя было сказать, что слуга был смущен или удивлен; Альфред предположил, что либо дело было действительно незначительным, либо поведение Саймона не выходило за рамки обычного и слуга привык сам справляться с возникающими проблемами. В третий раз слуга пришел поздно вечером, когда тема разговора иссякала. Альфред молчаливо поблагодарил Господа, что наконец можно покинуть Саймона, и настоял на том, чтобы он пошел один. После раздраженного протеста Саймон выполнил его просьбу.

Альфред не стал раздумывать о происходящем, он был рад избавиться от молодого хозяина. В одиночестве он прогуливался по хорошо ухоженному саду, лениво думая о том, что ему так быстро наскучила беседа с человеком, имеющим с ним много общих интересов, и нисколько не надоедало болтать с Барби. Альфред подумал о том, когда вернется сэр Уильям… вернется обратно… Хотя, если сказать честно, то он хотел бы возвратиться в Уорик и подождать там возращения сэра Уильяма. Но он не мог признаться, что Барби находится в Уорике, а как в таком случае объяснить свое желание ночевать там? Альфред усмехнулся. Саймон вряд ли поверит, что он хотел бы вернуться, чтобы спать с сэром Джоном.

Саймон вернулся прежде, чем он придумал что-нибудь подходящее, и Альфреду пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть скуку и раздражение, когда молодой Монфорт вновь продолжил прерванный разговор. Ночью, лежа в постели, Альфред понял, что уловил фальшь в поведении Саймона. Этот бесцельный разговор об одном и том же, возможно, говорил о рассеянных мыслях, а не о глупом пустословии. Альфред заподозрил, что Саймон был чем-то обеспокоен. Чем-то, не относящимся непосредственно к нему, хотя косвенно его затрагивающим. Не пришли ли новости об окончательном провале мирных переговоров?

Если так, возможно, надо бежать из Кенилуэрта. Альфред тихо вздохнул. Это будет нелегкой задачей. Обе стены, окружавшие внутренний и внешний двор замка, были высоки и хорошо охранялись. Не могло быть и речи о том, чтобы вскарабкаться на них, все равно, в доспехах или без. Во всяком случае, он не собирался оставлять здесь ни свои прекрасные доспехи, ни Дедиса. Надо действовать украдкой. Сила здесь бесполезна. В крепости много людей, и вырваться из нее вдвоем просто невозможно. Но хуже всего то, что Кенилуэрт фактически был островом — внешние стены были окружены водой с трех сторон. Сторожевое помещение у ворот закрывало выход, а к другому вела длинная мощеная дорога. Крик на одном ее конце был хорошо слышен на другом.