Серебряное зеркало и другие таинственные истории

— Надо же! Деньги-то и правда здесь! — сказала причетница на другое утро.

Она достала сверкающую монетку из пыльной ниши и долго вертела в грязных руках. Затем попробовала талер на зуб.

«Уж не хочет ли она съесть его?» — подумал святой, уставившись на нее каменным взглядом.

— Ну и ну, — произнесла женщина более резким тоном, — кто бы мог подумать! А еще святой!

После этого она сделала непостижимую вещь. Она вытащила из кармана обрывок старой ленты, обвязала талер крест-накрест и повесила его на шею маленького святого.

А потом она ушла.

— Этому есть только одно объяснение, — сказал гоблин. — Монета фальшивая.

* * *

— Что за украшение появилось у твоего соседа? — спросил крылатый дракон с капители ближайшей колонны.

Святой готов был расплакаться от стыда и досады, но, будучи каменным, не мог этого сделать.

— Монета… хм! которой нет цены, — ответил находчивый гоблин. И весь собор облетело известие, что маленькому святому поднесли бесценный дар. «Такая изворотливость — это тоже чего-нибудь да стоит», — сказал себе святой.

Церковные мыши по-прежнему оставались бедными. Но разве не в этом заключается их предназначение?

Перевод Е. А. Егоровой

Саки (Гектор Монро) ОТКРЫТОЕ ОКНО

— Моя тетя скоро спустится вниз, — сказала очень самоуверенная юная леди пятнадцати лет. — А до тех пор вам придется побыть в моей компании.

Мистер Наттль постарался найти слова, чтобы надлежащим образом выразить свое уважение племяннице, но при этом не обидеть и отсутствующую тетку.

В душе он усомнился больше чем когда-либо, будут ли эти формальные визиты к незнакомым людям так уж полезны его больным нервам, которые он как раз собрался подлечить.

— Я знаю, что из этого выйдет, — сказала его сестра, когда он готовился к отъезду в этот тихий сельский уголок, — ты заживо похоронишь себя там, ни с кем не будешь встречаться, и твое нервное расстройство только усилится из-за хандры. Я хотя бы дам тебе письма к моим тамошним знакомым. Некоторые из них, насколько я помню, были довольно милы.

Теперь Фремтон размышлял, входит ли миссис Сепплтон, леди, к которой он явился с рекомендательным письмом, в число «милых».

— Знаете ли вы кого-нибудь из соседей? — спросила племянница, рассудив, что они уже достаточно долго просидели молча.

— Можно сказать, ни единой души, — ответил Фремтон. — Моя сестра четыре года назад гостила у здешнего священника и теперь дала мне рекомендательные письма к некоторым из местных жителей.

Последнюю фразу он произнес с нескрываемой грустью.

— Так вы совсем ничего не знаете о моей тете? — продолжала юная леди.

— Только имя и адрес, — признался гость. Он пытался угадать, замужем миссис Сепплтон или вдова: что-то неуловимое в обстановке комнаты, казалось, говорило о присутствии мужчин.

— Три года назад она пережила большую трагедию, — сказала девочка. — Должно быть, это случилось уже после отъезда вашей сестры.

— Трагедию? — переспросил Фремтон. В этой мирной, уютной деревушке любые трагедии казались неуместными.

— Вы можете удивиться, почему вечером, в октябре мы оставляем окно широко открытым, — сказала племянница, указывая на большое французское окно,[5] выходящее на лужайку.

— Сейчас довольно тепло для этого времени года, — заметил Фремтон. — Но каким образом это окно связано с трагедией?

— Отсюда ровно три года назад, в этот самый день, тетин муж и два ее младших брата вышли на охоту. Они не вернулись. Пересекая торфяник, на пути к их любимому месту, где они всегда стреляли бекасов, они угодили в болото. Вы знаете, это было ужасно дождливое лето, и места, которые всегда считались безопасными, внезапно превратились в трясину. Их тела так и не смогли найти. В этом и заключается самое страшное…

Тут голос девочки задрожал, утратив свою невозмутимость, и в нем впервые послышались какие-то человеческие нотки.

— Тетя все еще думает, что однажды они вернутся назад — все они и маленький каштановый спаниель, который пропал вместе с ними, и войдут в это окно, как бывало всегда. Вот почему окно каждый день остается открытым до самых сумерек. Бедная тетушка! Я столько раз слышала от нее, как они выходили из дома. Ее муж нес белый плащ, перекинув его через руку, а младший из братьев, Ронни, напевал на ходу, как он всегда это делал, чтобы подразнить ее: «Ах, Берти, если б ты была моей!» — тетя говорила, что это действует ей на нервы. Знаете, иногда, в такие тихие, спокойные вечера, как сейчас, у меня возникает жуткое чувство, что они вот-вот появятся в окне…

Она вздрогнула и замолчала. Фремтон испытал облегчение, когда в комнату торопливо вошла тетка, шумно извиняясь за то, что так долго заставила себя ждать.

— Я надеюсь, Вера развлекала вас? — спросила она.

— Она рассказала мне много интересного, — ответил Фремтон.

— Надеюсь, вам не мешает открытое окно? — оживленно сказала миссис Сепплтон. — Мой муж и братья вот-вот вернутся с охоты, а они всегда входят в дом этим путем. Они ушли на болота, стрелять бекасов. Воображаю, во что они превратят мои бедные ковры. Как это похоже на вас, мужчин, не правда ли?