Серебряные фонтаны

— Он нашел там для меня милый домик. Два-три дня в неделю он всегда проводил в нем со мной. Ко мне приехала Мод, чтобы создать видимость приличий. Она взяла на себя заботу о Молли. Я еще не была готова подрезать себе крылышки, но Мод, она всегда была выдержанной. Его светлость заплатил за ее обучение швейному делу, и она сумела сделать карьеру.

Да, пять лет мы с ним славно проводили времечко. Затем родился его светлость, его леди умерла — и он сломался. В одночасье стал стариком. Он назначил мне хорошее содержание, я вернулась сюда и вышла замуж за Дэна Витерса. Я всегда нравилась Дэну. Мод осталась в городе, пока Молли не выросла. А я была брошена, поэтому мне хотелось как-то устроиться. Чай заварился, моя леди, давайте, я налью вам чашечку.

Я смотрела, как бабушка Витерс пьет чай, и думала об ее рассказе. Мне не терпелось вернуться домой и рассказать всю историю Лео. Я знала, что он, конечно, как и я, будет шокирован, когда узнает, что она соблазнила его отца, но все равно не могла не чувствовать тайного восхищения бабушкой Витерс. Да, она была отчаянной женщиной!

Перед званым ужином я нервничала, но все прошло прекрасно. Я видела, что сэру Джорджу нравится разговаривать с Аннабел. Лео усиленно сводил их, но я сказала ему, что в этом не будет пользы, помня историю, которую услышала от Аннабел в ее последнее посещение. Перед вечером она начала рассказывать мне, как лазила по горам в Швейцарии, но вдруг ее лицо омрачилось:

— Я пытаюсь очиститься, Эми, но не могу.

— Очиститься?

— После Парижа. Не знаю, что нашло на меня тогда. «Соус к гусаку пойдет и к гусыне!» — искривила она губы. — Все, чего я добилась — опустилась до уровня Фрэнсиса и подвела его.

— Но... он вел себя так же.

— Знаю, но он не представлял себе ничего лучшего, теперь я это поняла, — она взглянула на меня. — Я пошла, посетить его «дядю» Жан-Поля — ты о нем слышала. Я думала... ох, даже не знаю, что и думала. Но после встречи с ним я наконец поняла Фрэнсиса. Как он мог стать другим, если такой мужчина разыгрывал перед ним отца? Ты знаешь, что он отец Фрэнсиса? Фрэнсис сказал мне об этом. Я помню, как он сказал мне: «Знаешь, я всегда иду к дяде Жан-Полю, когда попадаю в переделку. Он никогда не поучает и не стыдит. Он всегда говорит одно: «В таких случаях есть единственное правило, Фрэнсис — никогда ни о чем не жалей!» Затем он смеялся и выводил меня из любых затруднений, в какие бы я ни попадал».

Аннабел наклонилась ко мне, ее серые глаза потемнели от гнева.

— Знаешь, Эми, Фрэнсис сказал мне, что когда ему исполнилось шестнадцать лет, Жан-Поль повел его в свой любимый бордель! «Чтобы научить быть мужчиной». Какая мерзость! Только теперь я поняла, как это повлияло на Фрэнсиса. Он вел себя так только потому, что не знал ничего другого, а я не нашла ничего лучшего, как изобразить из себя проститутку! — она содрогнулась. — Теперь, когда я вижу фигуру в форме RFG, просто не представляю, что делать, если вдруг встречу того мужчину, — она на мгновение зажмурилась.

Я не знала, как утешить Аннабел, но она уже сменила тему:

— Вижу, ты поладила с Лео.

— Да, теперь он все понял... насчет Фрэнка.

— А я собиралась попытаться помирить вас, если он все еще упрямится. Я хотела объяснить Леонидасу, как великодушно с твоей стороны было сделать то, что следовало сделать мне, — она взглянула на меня в упор. — А теперь я могу только поблагодарить тебя за то, что ты утешила Фрэнсиса. Знаешь, я ездила на его могилу. Подумала — хоть это я для него сделаю. Я стояла перед простым деревянным крестом, и чувствовала гордость за Фрэнсиса, — ее глаза заблестели от непролитых слез. Я знала, что они так и останутся непролитыми — Аннабел всегда была стойкой.

Перед отъездом она сказала нам:

— Знаете, Флоре пора рассказать правду, пока она еще помнит Фрэнсиса. Она — его ребенок, а он умер геройски. Он имеет право на ее память.

Я взглянула на Лео.

— Да, Аннабел, ты права, — тихо сказал он. — Мы обязаны, сделать это для него.

Мы вместе рассказали об этом Флоре. Ее голубые глаза широко раскрылись от удивления, она неуверенно потянулась к Лео.

— Папа? — в ее голосе звучал тревожный вопрос. Лео привлек ее к себе, а я нежно сказала:

— Папа был отцом дяди Фрэнка, значит, теперь он — твой дедушка, а это не хуже, чем папа.

Прижавшись головой к его груди, она удовлетворенно кивнула. Другой секрет, секрет рождения Фрэнка, она не узнает никогда.

Всю эту осень Фрэнк занимал наши мысли, потому что в Истоне, как в каждом городе и селе, собирались поставить памятник погибшим. Место для нашего памятника, было выбрано на лужайке в начале сельской улицы, где его можно будет видеть каждый день.

Было горе, но была и надежда. Другие женщины, как и я, вынашивали младенцев, а в ноябре и Клара сказала мне, что ее подозрения превратились в уверенность. Ее лицо сияло, и я обняла ее:

— Ох, как я за тебя рада, Клара!