Серебряные фонтаны. Книга 2

Было бы хорошо, если бы ты смог приехать домой до рождения ребенка. Все равно тебе скоро пора в отпуск. Мистер Арнотт признает, что мы справились со вспашкой в срок, хотя были проблемы из-за нехватки угля для паровых плугов. Мы заменили его брикетами овсяной соломы, поэтому Джудит Хокинс и ее отцу было достаточно топлива...

Закончив с новостями, я подписалась как обычно: «Твоя любящая и покорная жена, Эми». Затем моя ручка вывела сама: «Надеюсь, что скоро увидимся».

Но два дня спустя леди Бартон сказала мне, что все отпуска приостановлены. Ее щеки были бледными и впалыми, этого не скрывали даже два щегольских пятна румян.

– Немцы скоро начнут большое наступление, – объяснила она. Мое сердце заледенело. – Не говори никому, это секрет – хотя все его знают. Теперь, когда они побили русских, они собираются побить нас.

Ее руки дрожали. Я взяла их в свои.

– Они нас не побьют, леди Бартон. Нам помогут американцы.

– Они еще не прибыли – не успевают, – покачала она головой. – Им нужно подготовиться, понимаешь, и переплыть через Атлантический океан. Войска не могут маршировать по воде... – леди Бартон оборвала фразу и попыталась улыбнуться. – Я ведь только глупая старуха, так ведь? Но, дорогая моя, это так давно тянется, а я каждый раз, увидев разносчика телеграмм, думаю, что это о Джордже.

Это случилось 21-го марта. Сначала мы об этом не знали, но на следующий день в газетах напечатали, что началось большое сражение – враги атаковали на пятидесятимильном участке линии фронта. Там была приведена и карта, и мы с мистером Тимсом в тревоге углубились в нее.

В субботу мы узнали, что полмиллиона вражеских войск пытались прорвать линию британского фронта, а в воскресенье – Вербное воскресенье – военное ведомство прислало на почту бюллетень. Там было сказано, что наши войска удерживают позиции, несмотря на свирепые атаки врага. Однако, в понедельник «Таймс» мрачно сообщила: «Британцы отступили на линии фронта на Сомме. Париж подвергся бомбардировке». Ниже я увидела слова «51-я дивизия», и мое сердце застыло. «Здесь, как и по всей линии фронта, наши войска героически сражались, несмотря на постепенное отступление, но обстоятельства были против нас». И Лео, и Фрэнк – оба были в Пятьдесят первой дивизии.

Хотя срок еще не настал, я написала письмо Лео. Я не знала, дойдет ли оно, но должна была написать. После обычных новостей я приписала: «Береги себя, не забывай менять носки, когда они промокнут».

Затем я написала Фрэнку – это было короткое письмо, но я должна была написать его.

Дорогой Фрэнк!

Я каждый день вспоминаю тебя и молюсь за твое благополучное возвращение. Флора тоже часто говорит о дяде Фрэнке. Береги себя.

Твоя преданная Эми.

Вторник – еще одна карта, где большим черным пятном была отмечена территория, которую мы потеряли. В среду пятно увеличилось. В четверг было сказано, что мы стойко удерживаем линию фронта, но в пятницу, Страстную пятницу, я увидела, что пятно распухло, покрывая большой кусок Франции. Однако в субботу «Тайме» сообщила, что союзники держат линию фронта, а со второй почтой пришла открытка от Фрэнка: «Я оказался в чертовски неподходящее время в чертовски неподходящем месте – как всегда, моя милочка. Не беспокойся обо мне, это пустяки. Спасибо за письмо. Jet'aime, Aimee.»

От Лео известий не было, и я почти заболела от тревоги, когда в понедельник наконец, пришла запачканная фронтовая почтовая карточка. Я читала ее и перечитывала, но там было всего лишь несколько шаблонных печатных фраз, говорящих, что все хорошо, и обещание написать при первой же возможности. Только подпись была сделана собственным почерком Лео, а дата указывала, что прошло пять дней со времени отправления. Я так долго смотрела на подпись «Лео Ворминстер», что у меня начало расплываться в глазах, а затем пошла наверх, чтобы вручить Розе подарки ко дню рождения.

Во вторник газеты сообщили, что наступление немцев приостановлено, а после обеда прибыло письмо от Лео: