Серебряные глаза

– В той стороне, куда ты направляешься, больше нет ничего интересного. Вообще-то я тоже ходил посмотреть наш старый дом. Его перекрасили в синий цвет, а во дворе разбили сад. Так странно. Когда мы жили здесь, дом не был синим, но я никак не могу вспомнить, какого же он был цвета. Все так изменилось.

Чарли ничего не сказала. Хочет ли она, чтобы Джон пошел с ней? Ее дом, дом ее отца – это нечто очень личное. Она вспомнила, как Джон впервые увидел ее игрушки: он тогда пришел в восторг, причем восторгался совершенно искренне, а не из вежливости. Чарли сдалась.

– Хорошо, можешь пойти со мной.

– Твой дом… – Джон помолчал, будто колеблясь. – Твой дом изменился?

– Не очень сильно, – ответила Чарли. Это была полуправда, но девушка не знала, как объяснить, что именно изменилось.

Они прошли пешком почти три мили: вышли из города и зашагали по старым дорогам, вначале асфальтированным, потом посыпанным гравием. Затем сошли с дороги, поднялись на крутой холм, заросший кустарником и деревьями, которые давным-давно следовало бы подстричь или спилить. За густой листвой показались три крыши, расположенные на большом расстоянии друг от друга. В этих домах уже давно никто не жил.

Наконец ребята вышли на подъездную дорогу, и Джон вдруг встал как вкопанный, не сводя глаз с дома.

– Мне казалось, он не такой пугающий, – тихо проговорил он.

Чарли нетерпеливо взяла юношу за руку, помедлила секунду, потом потянула за собой, повела вдоль дома, в обход. Привести сюда Джона – это одно дело, но Чарли не чувствовала в себе готовности впустить еще кого-то внутрь. Вообще-то она и сама не горела желанием вновь туда входить. Джон безропотно шел следом за Чарли, словно понимая: раз они находятся на ее территории, ей и решать, куда идти.

Участок был большой, на нем умещалась не только лужайка перед домом. На заднем дворе росло много деревьев, и в детстве Чарли часто представляла, что это ее собственное королевство, в котором она – правительница. Трава буйствовала, разросшиеся сорняки доходили ребятам до колен. Они обошли вокруг дома. Джон все поглядывал на деревья, и Чарли вдруг охватил старый детский страх, порожденный детскими сказками. «Не ходи в лес одна, Шарлотта», – предупреждал ее отец. За этими словами не скрывался никакой зловещий смысл – просто обычное родительское предупреждение «не потеряйся», из разряда «всегда держи за руку взрослого, переходя дорогу» или «не трогай раскаленную печь». Однако маленькая Чарли приняла это предупреждение близко к сердцу. Она, как и все дети, читала сказки и знала, что в лесах обитают волки, а может, и кое-что пострашнее. Девушка поймала Джона за рукав.

– Не надо, – сказала она, и юноша, уже шагнувший было в сторону рощицы, повернул назад, не спрашивая, почему туда нельзя идти. Вместо этого он подошел к растущему в центре двора дереву и похлопал по стволу ладонью.

– Помнишь это дерево? – спросил он с улыбкой, и в его голосе промелькнули хулиганские нотки.

– Конечно, – кивнула Чарли, подходя ближе. – Оно росло тут еще до моего рождения.

Однако юноша выжидательно смотрел на нее, и девушка вдруг вспомнила.

В тот весенний день ярко светило солнце; им обоим было, наверное, лет по шесть. Джон пришел в гости, и они играли в прятки под условным присмотром отца Чарли: тот работал в гараже, полностью сосредоточившись на своих механизмах. Он оставил дверь открытой и услышал бы, если бы кто-то из детей закричал, однако можно сказать, что дети были предоставлены самим себе. Джон закрыл глаза, повернулся лицом к дереву, которое назначили «домиком», и сосчитал до десяти. Двор представлял собой широкое, открытое пространство, мест, в которых можно спрятаться, было мало, поэтому охваченная веселым азартом Чарли осмелилась спрятаться в рощице, за одним из ближайших ко двору деревьев. Сначала Джон обыскал остальные места: посмотрел за машиной ее отца, в закутке между гаражом и крыльцом, в который протиснулся бы только ребенок. Наконец он принялся обходить углы двора, и, поняв, что ее вот-вот найдут, Чарли перебежала за другое дерево. Когда Джон все-таки ее обнаружил, девочка со всех ног побежала через двор к дереву-«домику». Мальчик бежал за ней по пятам, так близко, что мог бы дотронуться до нее рукой, и Чарли мчалась изо всех сил, чтобы не дать себя осалить. Она ударила о дерево ладонями, а в следующий миг в нее с разгону врезался Джон – не успел затормозить. Они истерически захихикали, а потом разом умолкли, пытаясь отдышаться.

– Слушай, Шарлотта, – сказал Джон, как обычно дразня ее полным именем.

– Не называй меня так, – привычно возмутилась Чарли.

– Ты когда-нибудь видела, как взрослые целуются? – мальчик подобрал палку и стал ковырять ею кору дерева, как будто это настолько увлекательное занятие, что ответ его не очень интересует.

Чарли пожала плечами.

– Ага, думаю, да.

– Хочешь попробовать? – Джон по-прежнему не смотрел на нее; его лицо, как обычно, было перепачкано грязью, волосы на макушке торчали во все стороны, да еще в густой шевелюре торчала веточка.

– Фу, гадость, – поморщилась Чарли. Потом подумала и сказала: – Ну, давай.