Читаем Серебряные колокольчики (СИ) полностью

Вместо того, чтобы что-то сказать, Том молча подошёл к Биллу и нежно обнял его, поглаживая круговыми движениями по спине.



- Билл, - тихо произнёс Том, - ты можешь сказать мне всё, что у тебя на душе.



"Но я не могу тебе этого сказать", с болью подумал Билл. Он считал, что не имело смысла говорить о своей любви, когда они всё равно не смогут быть вместе.



И в данный момент он решил попытаться воспльзоваться советом Тома: не думать о расставании хотя бы следующие две недели, которые они будут проводить вместе.



- Можем мы хоть больше времени теперь проводить вместе?, - спросил Билл и слёзы опять покатились из его глаз. Он чувствовал себя жалко, когда не мог остановить эти рыдания. Но нежные, утешительные объятия Тома успокаивали и подбадривали его.


- Я хочу проводить, как можно больше времени с тобой, - повторил Билл.


- Я тоже, - Том кивнул, задев своей щекой щеку Билла.



Билл ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким уязвлённым, как сейчас.


Когда Том выпустил его из объятий и прилёг на кровать, Билл быстро последовал за ним, крепко прижавшись к нему, не расслабляясь до тех пор, пока руки блондина опять нежно не обняли его.



Билл уткнулся носом в тёплую шею Тома, чувствуя ещё большуя защищённость и спокойствие. Рука блондина нежно гладила руку Билла, отчего кожа Билла покрылась пупырышками.



Том шептал утешительные слова на ухо своего парня. Теплота его слов и теплота его тела, согревали Билла изнутри и все его тревоги медленно улетучились.



В объятиях Тома Билл настолько расслабился, что почувствовал сонливость. Он прижался губами к шее Тома и почувствовав запах сандала, пачули, и кедрового дерева, он медленно закрыл глаза и погрузился в сон.




*****}

}Билл улыбнулся. Был канун Рождества и ничто не могло сравниться с этим предпраздничным трепетом.



Все собрались в гостинной и смотрели рождественский фильм. В комнате был мягкий полумрак: свет исходил только от ёлочной гирлянды и телевизора.



Симона и Гордон, обнявшись, сидели на диване. На диване, который напротив, расположились Коллин и Йорг.


Билл и Том сидели на полу на пушистом ковре из овечьих шкурок.



Они сидели бок о бок, укутавшись тёплым пледом. Том потуже укутал их обоих, чтобы их тела ещё больше прижимались друг к другу. На лицах обоих играла блаженная улыбка.



- Я никогда не замечал, насколько дерьмовый этот фильм, в действительности, - тихо прошептал Том на ухо Биллу.


- Эй, это не дерьмовй фильм, - прошептал Билл в защиту любимого фильма детства.



Том усмехнулся и переместил свою руку с талии Билла на его шею, и нежно притянув его к себе, поцеловал.



Билл усмехнулся и залился румянцем, Том ещё раз его поцеловал и его рука опять скользнула вниз на поясницу Билла, поколебавшись мгновение, Том скользнул под ремень на брюках Билла и растопырив пальцы, нежно сжал его задницу. Билл вспыхнул.


- Том, - прошептал он, - здесь же все.


Том ухмыльнулся.


- Мы под одеялом, - нежно прошептал он, прижимаясь губами к шее Билла. Оторвавшись, он посмотрел Биллу в глаза.


- Они ничего не заметят, - и он несколько раз дёрнул бровью, расплываясь в дьявольской улыбке.



Билл невольно улыбнулся в ответ, и чувствуя, как Том ласкает его зад, он потянулся, чтобы опять поцеловать его.


Губы Тома имели приятный сладкий привкус и от него пахло фруктовыми леденцами, которые он недавно грыз . Билл полностью растворился в поцелуе, чуть пискнув, когда Том, неожиданно, чуть сильнее сжал ладонью его зад.



- Тссс, - Том посмотрел на Билла и улыбнулся озорной улыбкой.


Он посмотрел вокруг, чтобы убедиться, что все были сосредоточены на фильме и опять жадно прильнул к губам Билла, продолжая страстно гладить и сжимать его зад.



Билл выдохнул в рот Тома, когда их губы сомкнулись, его тело начало дрожать от адреналина - как бы их не засекли. Хотя, движения Тома были минимальными и хорошо скрытыми одеялом в тёмной комнате, но всё же...


Билл нежно прикусил нижнюю губу Тома и улыбнулся, осознавая, что, если бы в комнате никого не было, он давно бы уже застонал.


Том ласкал зад Билла, облизывая свою нижнюю губу, но ничего большего он позволить себе не мог, соблюдая рамки приличия, всё-таки они были в одной комнате с родителями.



Биллу пришлось поджать губы, чтобы не заскулить, когда Том еле коснулся пальцем его маленькой узкой дырочки и нежно улыбнулся. От этой улыбки Билл, казалось, окончательно расплавился.




- Эй, эй, эй, или держите себя в руках или идите в комнату, - сказал громко Гордон, усмехнувшись.


Парни вздрогнули, и быстро обернулись.


- Что? - спросил невинно Том.


Билл нагнул голову, пряча покрасневшее лицо.



Йорг рассмеялся.


- Том, мы все были в вашем возрасте. Мы знаем все эти штучки! "Давай-сделаем-это-пока-старики-смотрят-фильм" - этот трюк я вижу за милю!, - и он махнул рукой, - это наше поколение придумало этот трюк!




Том покраснел от сделанного замечания, а Билл покраснел от того, что Том продолжал нежно мять его зад.


Билл еле сдерживался, чтобы не начать извиваться.



Йорг опять засмеялся.


- Эй вы, двое, мы вам не мешаем?


- По-ходу, нисколечки, - сказал Гордон и они с Йоргом рассмеялись в унисон.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее