Серебряные Копья

Даниэль по-девчоночьи мягко прижала ладошки к его лицу. Щёки начало заметно покалывать… быть может и впрямь получится? Вредная девчонка работала на нескольких уровнях, причём на редкость уверенно, в ордене похоже учат всерьёз, впрочем, на то и орден! Вот она забралась поглубже, надо же, словно играючи. Не всякий взрослый потянет, и не всякая предсказательница… Жан невольно расслабился. От ладошек Даниэль внезапно повеяло холодом.

— Поднимайся ты, соня.

— Это всё?

— Могу и с бубном сплясать, если это тебя успокоит, — ехидно предложила девчонка. — На, держи.

Даниэль протянула мальчику зеркальце.

— Потускнели… — ошеломлённо выдохнул Жан. — А когда…

— Через полчасика самое большее шрамов вообще никто не увидит. Как себя чувствует высокородный Жан? — Даниэль склонилась в церемонном поклоне. — Кстати, из какого вы рода?

— Знаешь, щиплет по-прежнему. Что ты говорила о риске?

— Чесаться будет с неделю, боюсь, до крови станешь расчёсывать. Это если я всерьез напортачила.

— С неделю? — Жан как-то по-особому оглядел Даниэль.

— А может с декаду, — девчонка было попятилась. — Не хватай за шиворот, Жан, девушек шлёпать нельзя!

— Тебе до девушки ещё расти и расти!

— Все равно пальцем не тронешь, разве что выпорешь. Только не сейчас Жан, моя Ласточка умеет кусаться! — внезапно зачастила девица. — Ну вот, сам виноват… Получил? Не рычи, пожалуйста, Жан, ведь она как тигра кусачая…

* * *

Жан обрубил ветку акации — приставучая, так и лезет в глаза — и вбросил кинжал в ножны.

— Волки! — Даниэль приподнялась на стременах и указала на мелькавшие в отдалении силуэты.

— Всего лишь шакалы — снисходительно поправил подросток, — у страха, знаешь ли, глаза велики.

— А лошадки почему беспокоятся? — предсказательница потянулась было к своему арбалету, но под пристальным взглядом Жана — он показал кулак — со вздохом отдёрнула руку. — Ну вот, опять… — вредная девчонка что-то зашептала Ласточке в ухо, и кобыла мало-помалу успокоилась. — Почему всё-таки, Жан, ведь лошадка всёрьёз боится…

— Унюхали волчьи следы Ночные, а то и вечерние. Нашла о чём толковать, — Мальчишка протяжно зевнул. — Твоя Ласточка и косолапого закусает, бедный мишка сам в реку полезет, лишь бы с тобой не связываться.

— Ласточка ведь не в полную силу, только для вразумления…

— Мне и того хватило.

— Вредина.

— Только не вздумай заряжать арбалет, — сухо предупредил Жан, — мне жить почему-то хочется. Чудом лошадь тогда не свалила и меня грешного заодно. А ведь бельт между прочим калёный, в самый раз для моих доспехов… Ты вообще из арбалета когда-то стреляла?

— Стреляла и попадала! — вспыхнула Даниэль.

— Другое дело куда, — мягко добавил мальчик.

— Не преувеличивай, Жа-ан, меня однажды хвалили.

— Уточни, пожалуйста, за что именно?

— Я… это…

— Продолжай, смеяться не буду. Богиня всё видит, так что лучше тебе особо не врать, — строго предупредил Жан.

— Я в наставника не попала, — наконец призналась волшебница.

— Совсем?

— Та-а-ак, чуток по доспеху скользнуло. Он ведь сам потом мне спасибо сказал!

— Разве?

— Ну… потом нашлёпал по-родственному. Не дразнись, пожалуйста, Жан! Предсказательнице и не такое простительно.

— Ты пожалуй почище Ксавье!

— Почему Ксавье? — заинтересовалась красавица.

— Помнишь, что Мадлен говорила недавно? Тоже ведь насчёт арбалета. Что-то он сумел сотворить…

— Я же не нарочно тогда… — умоляюще протянула девчонка.

— Ты это Датчанке скажи.

— Я же перед ней извинилась!

— Так Великому и передам, — не без удовольствия согласился подросток. — И не вздумай язык показывать, всё равно я на тебя не смотрю.

Предсказательница не нашлась что ответить.

Дети миновали очередной поворот — тропинка хоть немного расширилась — и приблизились к лаонскому тракту.

— И не думай! — предупредил Жан, перехватив взгляд Даниэль. — По второму кругу подорожная не сработает. Будь я хоть немного постарше!

— Ты уверен? Я им такого наговорю… — воодушевилась было девчонка.

— Ты в тюрьме давно не сидела?

— К-какой?

— Городской. В вольном городе Лаоне темница надёжная. В надзирателях люди барона.

— Не хочу в тюрьму, там крысы кусачие… — буркнула Даниэль.

Жан только вздохнул.

Шум отряда на марше — это явно не почтовая эстафета — заставил девочку вздрогнуть.

— Здесь одних коней не менее полусотни, — боязливо зашептала девчонка. — Явились по наши души?

— Ага, ага, на телегах — отозвался Жан. — И притом изрядно нагруженных.

Дети переглянулись.

— Ты что, о том же подумал? — нерешительно осведомилась волшебница.

— Здесь и думать нечего, — отрезал Жан — отцепись сперва, ты, липучка!

— Извини, я нечаянно.

— Ты не заболела случайно?

— То-оже мне, благородный нашелся, — Даниэль надула губки.

Не тратя лишних слов, Жан направил Датчанку к лаонскому тракту.

— Меня не забудь! — Даниэль пришпорила Ласточку и дети понеслись через кленовое редколесье.