Серебряные Копья

Девчушка негодующе тряхнула рыжевато-золотистыми кудрями, отвесила низкий поклон и затерялась в темноте. За красавицей следовал рослый гвардеец, чтобы уберечь своенравную девчонку от участия в схватке.

Луи откинул полог, и Шарль наконец-то вошёл в палатку. К серым собачкам эту Сесиль! Липучка она и есть липучка, хуже, чем Даниэль, честное слово!

Старшие офицеры гвардии и сотники арбалетчиков церемонно приветствовали Великого Колдуна. Даже Раймон склонился в глубоком поклоне, похоже, наставления Хуана пошли ему впрок. И гвардейцы, и высокородные из Предгорья в плотных стёганых камзолах с кожаными накладками, как водится в самых уязвимых местах. Поверх кожи кольчужная чешуя, в Арелате, да и в герцогстве тоже, подобные камзолы одевают под доспехи. В ножнах тяжёлые боевые кинжалы.

Оно и понятно. Шарль понимающе кивнул. Ещё немного и придётся окровавить клинки, провансальцы не продают побед дёшево, одна сотня Андре чего стоит!

Мигель почему-то запаздывал, наверное, вновь проверял напоследок, годится ли местность для конной атаки. Повелительный жест Шарля и старшие офицеры начали рассаживаться за грубо сколоченным столом, и где только его раздобыли в этой глуши, шагу не сделаешь, чтобы не оказаться в болоте. Полились велеречивые фразы. Чем попусту дожидаться Мигеля, лучше открыть Совет без него, дабы не терять времени даром.

— Прошу прощения, Великий, — радостно-возбуждённый Мигель буквально ворвался в палатку. — Разведчики притащили обозного мальчишку. Что ж, сойдёт за неимением лучшего. Намучился я с этим юнцом — чуть что дрожит, глотает слезы и молит не выдавать его кровникам…

Командир «Священной Сотни» занял место по правую руку Шарля, чтобы помогать ребёнку советами. Вопрошающий взгляд Мигеля — мол, вы обещали, Великий — утвердительный кивок Шарля, и сотник развернул карту.

Мальчик тихонько вздохнул. Что толку выслушивать по новому кругу, всё обговорено ещё засветло.

— …самое простое, Великий, — дошли до сознания Шарля слова Мигеля. — Для начала мы навалимся на сотню Андре — в плотном строю, как принято у гвардейцев — затем разделаемся с личной сотней барона. Сперва мечи, затем арбалетные стрелы, иначе провансальцы успеют опомниться. Ни частоколов, ни волчьих ям! — Мигель довольно потёр руки. — Даже телегами не огородились, впрочем, оно и понятно. Мне и то вспоминать не хочется, как мы протащили тяжёлую конницу через эти топи. Если бы не люди Раймона… Насколько я знаю провансальских наемников, Вилье успеет сбить правильный строй. В личной сотне любого барона лучшие из лучших, а Вилье — если кто забыл — племянник самого герцога. Успеете дать два залпа — обратился Мигель к предводителям арбалетчиков — тогда разделаемся с сотней барона без большой крови… Твои вассалы, Раймон, вступят в бой в первой волне, как и обещал…

— Нет! — услышал мальчик собственный голос.

— Прошу прощения, Великий? — в голосе Мигеля зазвенел металл.

Шарль упрямо замотал головой, неужто до взрослых до сих пор не дошло, впрочем, на то они и взрослые…

Раймон шумно вдохнул, помянул было грешницу Элизабет, но, наткнувшись на взгляд ребёнка, сразу угомонился и принялся внимательно изучать карту. И гвардейцы, и высокородные благоразумно помалкивали, выжидательно поглядывая на Мигеля.

— Почему, Великий, скажите нам, почему? — с искренним недоумением вопросил молодой осанистый сотник с нашивками «Серебряных Копий». Насколько помнил Шарль, юношу звали Гастоном. — Поймите, достаточно разбить отборные сотни и победа за нами. Даже не разбить, а рассеять, попробуй, соберись в ночной суматохе, — мягко втолковывал мальчику молодой ветеран. — Верные присяге пытаются сколотить строй, прочие пробиваются неведомо куда, лишь бы подальше от наших мечей. — Юноша мечтательно улыбнулся — Многие, очень многие, завязнут в здешних топях, туда им и дорога!

— Гастон знает толк в засадах, особенно ночных, потому его и прозвали Волком, — подал голос Мигель.

— Ну что вы на меня уставились? — сконфуженно пробормотал мальчик. — Я и сам мало что знаю. План дельный, кто спорит, но гвардия умоется кровью. В чём, в чём, а в этом я уверен.

Воцарилось тревожное молчание. Мигель мысленно помянул грешницу Элизабет, не забыв и о своенравном мальчишке, возомнившем себя полководцем.

Раймон неожиданно зашептал молитву. Холодно-вопрошающий взгляд юного Колдуна и высокородный запнулся на полуслове.

— Довольно вспоминать о серых собачках! — обратился к сотнику Шарль. — Ни за что не поверю, что у тебя нет запасного плана, столь же дельного и расписанного по всем пунктам! В своё время ты убеждал зарвавшихся баронов до поры, до времени забыть о набегах, да так успешно, что разъяренный герцог назначил за твою голову неслыханную награду, — Великий выдержал паузу, — целых две тысячи ливров!

Кто-то сдавленно охнул. Раймон подтверждающе кивнул.

— Вот только охотников почему-то не нашлось. Странно, правда?

Во взглядах присутствующих читалось облегчение. Гастон одобрительно улыбнулся, пожалуй, из мальчика выйдет толк, даже сейчас он говорит, как властитель.

— Повинуюсь, Великий! — хмуро отозвался Мигель.