Серебряные крылья

  -- Ильдар говорил, что вы не такой, как остальные. Что вы Денису помогли. И что вы младшим конфет купили. Просто так. Потому, что могли.

  -- Да.

  -- А директор не поверил. Он конфеты отобрал.

  -- Как отобрал? -- у мужчины горло перехватило от возмущения.

  -- Ну, конфисковал. Обидно, конечно, да только это ерунда на самом деле. И без сладкого прожить можно. А Ильдар сейчас в карцере. Он и так просужен был. Не сильно, но после отсидки в том подвале и абсолютно здоровые заболевали. Пожалуйста скажите директору, что Дар не крал эти конфеты и что их вы купили.

  -- Извини, малышка, я правильно тебя понял? Ильдара заперли в каком-то подвале?

  -- Правильно.

  -- Тебя как зовут?

  -- Настя.

  -- Настя, ты же сможешь меня к карцеру провести? Вашему директору я все скажу после того, как мы Дара выпустим.

  -- Если я вам покажу, меня там запрут, как только вы уйдете. А мне страшно. Там темно - совсем ничего не видно и холодно. Не кормят и в туалет только раз в сутки пускают.

  -- Можешь не бояться. Я теперь не уйду. А того, что ты рассказала уже достаточно, чтобы вашего директора посадить.

  -- Я же несовершеннолетняя.

  -- И что? Любой гражданин независимо от пола, возраста и национальной принадлежности имеет право потребовать от правоохранительных органов защиты...

  -- Это только на бумаге так. На деле же у меня даже заявления в полиции не примут. А если будет стоять мое свидетельство против свидетельства 'достойного и уважаемого человека', кому поверят? Мне? Нет ведь. Я только проблемы лишние заполучу. Давайте вы просто господину Чаплину скажите, что Дар ничего не крал? Пусть он даже эти конфеты себе оставит.

  -- Мне они поверят. Если я своими глазами увижу Ильдара, запертого в этом вашем карцере.

  -- Они скажут, что Дар сам себя в подсобке запер, чтобы оклеветать глубокоуважаемого директора, -- к ним подошел рыжеволосый веснушчатый паренек лет шестнадцати. - Плавали - знаем. Насть, ты зря это затеяла.

  -- Но я думала...

  -- Чаплин тебе этого не спустит. А какой мстительной скотиной он является тебе, надеюсь, напоминать не надо?

  -- Андрюша...

  -- Думать - это, как я погляжу не твое. Лучше бы мелким косички заплетала. Все больше пользы было бы.

  -- Юноша, я прошу вас воздержаться от оскорблений в адрес девушки, -- ледяным тоном обронил Вадим набирая на своем комме сообщение адвокату с просьбой приехать как можно скорее. - Данные высказывания совершенно неприемлемы для воспитанного человека.

  -- А меня некому было воспитывать, -- нагло заявил парень.

  -- Это прискорбно. Однако ни в коей мере вас не оправдывает. Вам не шесть, а лет на десять больше. Мужчина не должен в подобном тоне говорить с женщиной. Запомните это.

  -- А директора, значат, оскорблять можно?

  -- Тоже не стоит. Оскорбления допустимы по отношению к равному или более сильному. И высказывать их необходимо глядя в глаза. Остальное - поведение дурака и труса. Это тоже советую запомнить. А теперь вы проведете меня в карцер. Мы выпустим Ильдара. И, уж поверьте, после этого администрации ванного учебного заведения станет не до мелкой мести паре воспитанников.

  После этих его слов дети переглянулись и синхронно кивнули. Может дело было в том, что майор Аверен умен быть убедительным, а может в том, что старшие ребята из Миссии Милосердия святой Елены уже кое-что знали об этом человеке?

  Уже через десять минут трое ребят, не рискнувших далеко отойти от Вадима наблюдали как господин Чаплин пытается представить все так, что его оклеветали, и терпеливо ждали приезда полиции.

  -- Это провокация, -- в очередной раз взвизгнул директор. - Кому вы верите?

  -- Детям, -- невозмутимо ответил майор Аверин. - Не сам же себя он запер в той душной кладовке?

  -- А почему не сам?

  -- Это чисто технически невозможно. Я осмотрел замок.

  -- Значит, запер его кто-то из этих...

  -- У меня нет оснований не доверять Ильдару.

  -- Он вор и патологический лжец. Его ведь именно из-за этого определили именно сюда.

  -- Мне было шесть, когда я украл ту булочку в магазине, -- вспыхнул мальчишка. - Шесть!

  Возмущенное восклицание юноши директор проигнорировал и с воодушевлением продолжил:

  -- Господин Аверин, я понимаю, что вы - такая же жертва, как и я сам. Вас, непонятно пока еще, с какой целью ввели в заблуждения. Мне бы хотелось верить, что это всего лишь дурная шутка, но тот факт, что подобный наговор не первый в моей практике говорит о злонамеренности данного юноши. Он уже во второй раз выдвигает заведомо ложные обвинения в мой адрес. Ему по началу все верят. Ромалы, как никто умеют складно врать.

  -- Вы расист?

  -- Ни в коей мере! Но факты - вещь упрямая. Да и дыма без огня не бывает. А о его собратьях уж очень дурная молва ходит.

  -- Расист, -- флегматично констатировал Вадим.

  -- Вас ловко обвели вокруг пальца эти юные аферисты.

  -- Господин Чаплин, прошу вас воздержаться от оскорблений в адрес детей.