Серебряные крылья

– В субботу Стина и Фелиция придут сюда. Съездим в «Грёна Лунд», а потом нас ждет квест по Гарри Поттеру. Боюсь, что я, как ни печально, жду этого момента с большим нетерпением, чем они.

Он взмахнул в воздухе воображаемой волшебной палочкой, и Фэй не смогла сдержать улыбку.

– Мы уже выяснили, что ты финансист. Чем конкретно ты занимаешься? – спросила она.

Фэй вынуждена была признать, что Давид пробудил в ней интерес. В нем чувствовалась некая обезоруживающая открытость, которая притягивала ее.

– Я… собственно говоря, я тот, кого называют «бизнес-ангелом». Нахожу интересные новые компании и инвестирую в них, стараясь сделать это на максимально более ранней стадии.

– И во что же до сих пор были твои самые удачные инвестиции?

Давид назвал компанию в области биотехнологий, хорошо известную Фэй. Ее основатели сделали стремительную карьеру на бирже и теперь стоили сотни миллионов, а компания продолжала расти.

– Отлично. Поздравляю. Насколько рано ты в них вложился?

– Ой, настолько рано, что парни еще не закончили школу. Они учились в Чальмерс[10], и все это началось как студенческий проект. Однако по поводу их инновации появилась заметка в газете, я ее случайно прочел, заинтересовался, связался с ними и… ну, остальное уже история. В первую очередь инвестируешь в людей, создавших то или иное предприятие. У некоторых людей есть такая черта, которая приведет их к успеху, которая не позволяет им сдаться. Остается только найти их. Многие, кто приходит ко мне со своими бизнес-планами, – всего лишь привилегированные сынки богатеев, которым никогда ни за что не приходилось бороться. Они думают, что стать предпринимателем – раз плюнуть.

– Знаю-знаю, я училась с такими в Торговом институте.

Давид указал на ее джин с тоником.

– Сегодня ты не взяла тот коктейль?

– Нет. На самом деле я человек привычки и обычно предпочитаю классику.

– Существуют веские причины, по которым они стали классикой, – произнес Давид, поднимая бокал с мартини.

– Это верно.

Поверх своего бокала Фэй исподтишка разглядывала Давида. Ей импонировала его предприимчивость. Чтобы проворачивать такие дела, требуются умение, интуиция, знания и солидный капитал.

– Все же это, должно быть, рискованно?

– Пить сухой мартини?

– Ха-ха… Нет, вкладывать свои деньги в новые компании. На моих глазах многие предприятия сошли на нет, как бы хороша ни была их бизнес-идея или продукция. Предпринимательство таит в себе множество опасностей, плюс рынок очень капризен.

– Да уж, ты в этом разбираешься не хуже меня… Но должен тебе сказать – меня очень впечатлило то, что ты проделала с «Ревендж». Классический пример того, как за небольшой промежуток времени можно довести компанию до миллиардного уровня. Достойно всяческого восхищения.

– Спасибо.

– Возвращаясь к твоему вопросу: ты права, это бизнес высокого риска, но я люблю его от начала до конца. Если не рисковать, то и жить не стоит.

– Согласна.

Фэй задумчиво провела пальцем по краю бокала. Бар вокруг них стал заполняться посетителями, гул голосов становился все громче. Бармен Брассе вопросительно кивнул в сторону их почти опустевших бокалов. Фэй взглянула на Давида, но тот покачал головой.

– Я бы с удовольствием остался и пропустил бы с тобой еще по бокалу. Или по два. Или по три. Но как раз сегодня у меня деловой ужин, который надо как-то вынести. И – да, в «Театральном погребке»…

Фэй ответила на его улыбку, с удивлением отметив, что испытывает разочарование. В его обществе она чувствовала себя комфортно.

Давид помахал Брассе:

– Напиток дамы запишите мне на счет. – Взяв в руки куртку, обернулся к Фэй. – Не спорь. Лучше угости меня в ответ при удобном случае.

– С удовольствием, – ответила Фэй. Она говорила от чистого сердца.

Когда он пошел через помещение к выходу, она проводила его долгим взглядом.

___

Сидя на террасе своего номера, Фэй допила остатки смузи и вытерла рот салфеткой. Потом потянулась к телефону. Следовало вернуться к компьютеру и проверить, сколько сообщений пришло за ночь на электронную почту, но в животе ощущался непроходящий спазм – тоска по Жюльенне. Поэтому она набрала номер и с нетерпением ждала, слушая сигналы.

Трубку сняла Ингрид. Немного поговорив с ней, Фэй попросила дать трубку Жюльенне. В груди потеплело, когда она услышала совсем рядом голосок дочери, которая с восторгом рассказывала, что научилась нырять до самого дна.

А затем последовал неизбежный вопрос:

– Мама, ты сегодня вернешься домой?

– Нет, – ответила Фэй и почувствовала, что голос не слушается ее. – Мне придется остаться чуть дольше. Но очень скоро я вернусь к вам. Я люблю тебя, очень скучаю и посылаю тебе массу поцелуйчиков.

Положив трубку, она вытерла непрошеные слезы. Живот снова свело спазмом, тоска засела внутри, как острый шип, однако Фэй убеждала себя, что дочери хорошо в Рави вместе с бабушкой. Теперь надо отогнать от себя мысли о Жюльенне и снова приспособиться к миру, где все думают, что дочери нет в живых…

Вернувшись в номер, она подошла к шкафу, на дверце которого висел синий брючный костюм.