Серебряные Листья (СИ)

— Около четырех тысяч лет назад. Когда наш народ пришел в этот мир, всё уже давно закончилось. Земли фоморов были низвергнуты в пучину, теперь на их месте Западное море. От владений сидов малая часть осталась, Арданнон… и никто не знает, что раньше на этой земле было великое царство бессмертных и могущественных существ. Только наш орден сохранил обрывки памяти, веками передавая из уст в уста страшную правду, не посвящая в подробности простых людей, дабы не повторилась древняя катастрофа. Сиды показывали нам видения смерти… как это происходило, и предостерегали нас… Знания опасны, надо следить, в чьи руки они попадают, — вздохнул друид. — Только на моей памяти люди дважды изобретали черный взрывчатый порошок, а мы видели, что с его помощью творят в Ойкумене, потому мы и вмешиваемся в развитие мира.

— О! Специально тормозите прогресс, опасаясь лишних знаний? — прищурилась я. — Держите Хай Брасил в феодализме? А изобретателей пороха пристукнули по-тихому?

— Что ты, Аннис, нам нельзя так решать проблемы. Мы просто изьяли записи и опыты, да память об этом стёрли, есть древняя техника, заставляющая забыть ненужное и вредное внушением.

— Ага, гипноз освоили. Тоже не блеск, но уж лучше, чем убийство бедных изобретателей.

— Во всех государствах Хай Брасила есть тайные общества наших братьев, следящих за потоком знания. Мы очень бережно относимся к шаткому равновесию Хаоса и Порядка. Потому и ходим в сером — это символ равновесия между первоосновами. И только по большим праздникам одеваемся в белое, выказывая почтение свету мудрости. Да и то, серое меньше пачкается, — неожиданно усмехнулся старик.

— Значит, мы должны добраться до альвов и взять у них их древнее оружие, чтобы успешнее лупить мерзких тварей, вроде Дикой Охоты, — подытожил Аодан.

— Не взять, а попросить, — поправила его Ила, очень щепетильно относящаяся ко всем подозрительным нападкам в сторону ичири, даже если их и близко нет.

— А они нам его дадут? — спросил Киаран.

— Не знаю. За все века они очень неохотно раздавали свое оружие людям, слишком оно ценное. Мы уже пятьсот с лишним лет не входили в их леса, они не хотят видеть никого чужого… даже своих учеников, наш орден.

— Мда… — протянула Яра. — Придём, как дураки, а нас еще нахрен пошлют…

— Яра, не ругайся, матриархи не ругаются, — поддела ее Лелька.

— Матриарх? — изумлённо посмотрел на Яру старичок. — Из Иннис-ир-Рануи?

— Нет, мое племя само по себе! — гордо вздёрнула нос Яра. — Мы живём в горах в Запретной Долине!

— Хм… — Гвенн Бендигейд покачал головой. — Неужто эта диадема в твоих волосах — давно утраченный Лунный Венец Девы Олайши?

— Чего это утраченный? Никто его не терял… Да, он так называется, а что?

— Царица-Богиня Иннис-ир-Рануи душу бы за него продала… Семьсот лет назад рануяне бежали от войны, уничтожившей их страну, некоторые попросили убежища в Арданноне, некоторые бежали в долину реки Лианнан, а большая часть переселилась на южные острова, где и возникло царство Иннис-ир-Рануи, — сказал друид.

— Семьсот лет? Во времена наших… их, в смысле? — кивнул Бренн на изваяния дедушек-бабушек.

— Да. Госпожа Олинория была младшей дочерью тогдашней Царицы-Богини. А ее старшие сестры разделили Двойной Венец и власть вместе с ним. Острова до сих пор царствуют в южных морях под Сияющей Короной Земной Богини. А Лунный Венец ведёт… племя… Печален конец осколка великого народа…

— Ты что такое говоришь, старик! — взвилась Яра. — Мой народ велик! Ну и что, что нас мало осталось, нас ведёт Богиня!

— Слышал я, что вы сделали из своей Богини… кровожадного монстра… — горько вздохнул Гвенн Бендигейд.

— Мы сделали? — моргнула Яра растерянно. — Но… как же… Она требует — мы жертвуем… Как это мы?..

— А кто? Вы извратили древние ритуалы. Забыли их прекрасный смысл о торжестве жизни и любви над смертью, вывернули всё наоборот. Что ж теперь от бедной Олайши хотите, если кормите ее кровью?…

— Мы? Мы сами?… — прошептала Яра, бледнея. Кажется, только теперь до нее дошла причинно-следственная связь между богами и смертными. Раньше, видимо, все эти разговоры мимо ушей пропускала, считая, что к ней это не относится, ведь мы же всё о кельтских богах толковали.

— Мама умерла зря? Папа умер зря? — шептала она. — Они не ушли в сияющий свет Госпожи Олайши, они стали едой для чудовища?..

Она закатила глаза и рухнула в обморок. Аодан едва успел подхватить ее, чтоб головой не стукнулась. Друид и Лианель разом кинулись на помощь.

— Бедная девочка, — бормотал друид, доставая из мешочка на поясе коробочку с пахучей мазью. Принялся мазать ей виски. О, как пахнет мятой, и еще чем-то… хм, корицей что ли?…

— Яра, Яра, — собрались мы все вокруг. Лианель одну ей ладонь растирает, я другую, Ила завсхлипывала от жалости. Парни растерянно вздыхают, только Аодан присел, держа ее голову на коленях и ласково гладит по пышным ее волосам своей широкой ладонью.

Она пришла в себя, огляделась, увидев, как мы все за нее переживаем, и расплакалась. размазывая свою ритуальную раскраску по лицу.