Серебряные письма

– Думаю, что не будет! – Ольга лукаво улыбнулась, и на ее лице вспыхнул тот самый, так украшавший ее румянец.

– А как же Коля? – не удержалась Ксения.

– А что Коля? Он хороший, славный. Идеалист, мечтающий осчастливить человечество. Кстати, Сережа его идеи разделяет, правда, методы, которыми они хотят добиться этого счастья для всех – нет.

– Олечка, но ты же морочишь Коле голову!

– А ты за него не переживай! – убежденно сказала Ольга. – Коля сильнее нас всех вместе взятых! Он, если хочешь знать, вообще сделан из стали. И потом Колю, кроме революции, ничего не интересует. Это он просто вбил себе в голову, что любит меня. Но он никого не любит, кроме своих идей.

Ольга взяла из альбома бумажного ангела и повесила его на елку.

– Ах, Ксюта, так хочется быть счастливой! Этот год будет прекрасным, вот увидишь!

Глава 2 Сестры

Павловск

Июль, 1917 год

Лед, на котором сестры Ларичевы коньками выписывали серебряные узоры, давно растаял, отшумела весна, зазеленело лето. И вот уже младшая дочь Ларичевых, Ксения, готовилась отметить свой день рождения.

День рождения Ксюты Ларичевы всегда отмечали под Петербургом – на любимой даче в Павловске, где семья обычно проводила все лето.

Летняя вольница с мая по октябрь: книги, пироги, долгие чаепития и разговоры на веранде, запах цветов из маминого сада – отдельная счастливая жизнь.

Лето бежало по зеленым холмам, запускало голубые ленты рек, радовало, словно напоследок, теплом и солнцем. Прогулки в Павловском парке, Олины рисунки и альбомы, звуки детского, чуть расстроенного пианино Ксюты, девичьи мечты, вечерние разговоры на остывающей от солнца веранде; казалось, лету не будет конца, и этот раскаленный «полдень мира» случился теперь навсегда, и это так хорошо, и другого не надо.

К дому Ларичевых приблудилась бездомная черная собачка – невзрачная, в смешных кудельках. Ольга пригрела ее, назвала Нелли, повязала ей голубой бант и научила служить.

Играли с собакой, читали стихи, качались в гамаке, варили варенье, принимали гостей.

Как только Ларичевы перебрались за город, и к родителям, и к барышням из Петрограда потянулись гости. Николай с Сергеем, конечно, приезжали чаще всех. Правда, в начале июля Ольга опять умудрилась рассориться с Сергеем, и тот перестал приезжать в Павловск.

Размолвку с Сергеем Ольга переживала, говорила Ксении, что на сей раз она рассорилась с ним окончательно. «Вот уж теперь-то вдребезги! На сотню осколочков!» И все-таки Ольга ждала, что Сергей приедет мириться, и подолгу просиживала на веранде, поглядывая на калитку, прислушиваясь к шорохам. Но Сергей все не ехал.

Как-то увидев глаза сестры, такие нечастные и бедовые, Ксения испугалась: «Олечка, ты только глупостей никаких не делай, ладно?!» Но Ольга каких-то отчаянных глупостей не делала, разве что повадилась курить да иногда потягивала отцовскую брусничную настойку.

Глядя на старшую дочь, Софья Петровна вздыхала: «И за что нам это?!» А зеленоглазое, непутевое «это» – с косой и в белом платье, изнывало в гамаке с книжкой юной поэтессы Цветаевой.

Вложив в свой хрипловатый голос невообразимую, чуть театральную (ох, Оля, вам бы в актрисы податься!) печаль и манерность, Ольга читала вслух кудлатой Нелли стихотворение про растаявший каток:

Душе весеннего не надо
И жалко зимнего до слез.
…Душе капризной странно дорог
Как сон растаявший каток.

И Нелли, внимая голосу хозяйки, крутила умной черной мордой, а мама качала головой: «Ах, Оля, сама себя накручиваешь! Да что же у тебя вечно все не ладится!»

На самой макушке лета – серединке июля— отмечали день рождения Ксюты. Ольга накануне уехала в Петроград, чтобы повидаться с подругой Татой, а Ксения с Софьей Петровной готовились к вечернему торжеству.

Софья Петровна накрывала стол на веранде, выставляла кружевные пироги, вишневую наливку в графине (сердилась: «это Леля так ополовинила бутыль?!»), хрустящие грузди, спелую малину, крынку с молоком. Ксения помогала накрывать на стол, но то и дело поглядывала в сторону калитки – не приедет ли сегодня Николай? Он тоже давно не показывался у Ларичевых.

И вот калитка скрипнула, Нелли затявкала и побежала встречать гостей. Ксения встрепенулась, потянулась вперед и увидела Сергея. В одной руке Сергей держал большой букет роз, а в другой свой неизменный фотоаппарат и штатив.

– С днем рождения! – Сергей протянул Ксении цветы.

– Спасибо! Хотя цветов-то у нас хватает, – рассмеялась Ксения, махнув рукой в сторону сада. – Это замечательно, что вы приехали, Сергей. Я вам так рада! Вот и Оля обрадуется!

– Сейчас будем пить чай с пирогами, – объявила Софья Петровна. – Хотя вы, может быть, предпочитаете кофе?

– Нет, я люблю чай, – улыбнулся Сергей.

Софья Петровна разливала по чашкам даже не чай, а сам июль, настоянный на летних травах; душица, чабрец, мята безропотно отдали свое солнечное тепло, и над чашками вился пряный аромат лета.