Серебряные рельсы

Неужели они не убегут от зимы, наступающей так необычно рано? Кошурников долго сидел и думал. Планируя работу на завтра, вспомнил Громова и его советы насчет того, где за Щеками лучше всего делать плот. Громов почему-то говорил, что плот надо вязать ниже Мастки, притока Казыра. Что за непонятный совет? Ведь если так, то нужно будет тащить на себе вещи еще километра полтора! И так устали все до изнеможения. Костя спит у костра, даже не пошевельнется. А морозит! Надо будет накрыть парня, а то опять простынет.

Начальник снял с себя полушубок, надел телогрейку и плащ, набросил теплую овчину на Костю.

– Старый крот, – сказал он шепотом, – хорошо роешь…

Костя не проснулся. До утра не проснулся. А на реке всю ночь потрескивало.

В ЛЕДЯНОМ МЕШКЕ

Пьем до дна горькую чашу испытаний.

Н. Пржевальский

Утром стало ясно, почему трещал Казыр. За ночь замерзла вода, которая оставалась в котелке. Такого еще не было. Да, догнала их зима-злодейка…

И когда Кошурников с Алешей осмотрели реку, то обнаружилась главная беда: под порогом, на глубоком и тихом плесе, Казыр был скован сплошным неровным льдом. Пройти бы ниже, но путь перерезала Мастка – левобережный приток Казыра. С правого берега в омут вливалась Малая Мастка. Наверное, за ночь эти-то речонки и притащили с гор «сало», которое смерзлось на плесе, отрезало путь к низовьям Казыра. «Сало» и сейчас еще плыло по Мастке сплошной массой.

– Главное, зашуговано – дна не видно, – сказал Алеша. – А то бы я попробовал перебрести ее с шестом.

– Еще чего! – возразил Кошурников. – Пропадешь как пить дать. Лесину надо валить на ту сторону…

Они прошли вверх по Мастке – подходящего дерева не было, здесь рос только ольшаник. Так вот почему Громов указал место постройки плота ниже Мастки! Но как же быть? Как прорваться к чистой казырской воде, чтобы срубить там новый плот?

– Ледяной мешок, – обронил Журавлев. – Михалыч, нет ли с собой махорочки?

– Кури. Еще денька на три у нас табаку, а до жилья дней пять. – Он отсыпал товарищу щепотку коричневых крошек. – Действительно, мешок. Но дырочка есть в этом мешке.

И он изложил свой план: перенести вещи по льду на правый берег Казыра, если лед, конечно, выдержит, перекинуть через Малую Мастку дерево – речка течет по кедровнику – и там выйти к воде. Сощурясь, Кошурников вглядывался в противоположный берег.

– Только что-то не видно там ни пихты, ни ели. Этого нам еще не хватало!

– Так я пойду туда, пожалуй, погляжу, – сказал Алеша. – Я полегче вас.

Он подобрал длинную палку, ступил на лед. Отошел метров двадцать, поплясал.

– Крепкий, Михалыч! Ступайте за барахлом – я мигом!

Кошурников следил за ним, пока тот не выбрался на противоположный берег.

До ночлега было километра два. Костя сразу помрачнел, когда Кошурников объяснил ему обстановку. Он с тоской подумал о том, что снова придется гнуться целый день под мешками, слизывать грязный пот, скользить на округлых, подернутых изморозью камнях. Однако теперь он был уверен, что выдержит эту каторгу.

Они собирались долго, тщательно перекладывали сухари, мясо, посуду, инструмент – хотелось сделать мешки более компактными. Ведь теперь надо было таскать груз не только по камням, но и по льду и по дереву, которое они думали свалить на правом берегу через Малую Мастку. Наконец взвалив на плечи по мешку, полезли по камням наверх, потому что к воде здесь скалы падали отвесно.

– Что-то Алеши долго нет, – сказал на отдыхе Костя.

– Ничего! Парень на добром тесте замешен, – отозвался Кошурников, однако и ему в сердце закралась тревога. – Сейчас подойдем к перемычке. Пошли скорей.

Из-за мыска показался лед. Солнце, которое только что взошло, серебрило его мелкими блестками. Вдруг Кошурников заметил, что вдалеке из-под берега выползает темная фигурка.

– Алеша-а! – закричал Кошурников, бросил мешок, кинулся к берегу.

Но Алексей уже поднялся и затрусил мелкой рысцой ему навстречу. Он был мокрый с ног до головы, руки поцарапаны до крови, и скрюченные пальцы не разгибались.

– Как это ты провалился? Хорошо, что живой еще! Что случилось?

Трясясь от холода и приплясывая, Алеша едва проговорил:

– Щеки.

– Что Щеки?

– Пропали Щеки. Пленку замочил. Запалите мне костерок – руки судорогой свело. У меня в холодной воде всегда судороги…

Алеша согрелся немного, дождался, когда Костя уйдет за новым мешком, и сказал:

– Беда, Михалыч, еще одна…

– Что такое?

– Вы правы – пихты там нет. Один кедр.

– Ничего, Алеша, кедровый сделаем. Главное, ты цел.

«22 октября. Четверг

Неудачный день. Утром с Алешей пошли смотреть реку. Оказалось, что выше Мастки река замерзла на протяжении свыше 200 м. Мастку перейти не могли. Речка большая, вся зашугована, перейти можно только по пояс в воде, на что мы, разумеется, не рискнули. Нужно делать мост, но у нас с собой не было топора, да и поблизости нет подходящего дерева, чтобы перебросить сразу с берега на берег.