Серебряные слезы

– Нет уж, – покачал головой Кирилл Романович. – У нас уже одна дочка ушла в науку, спит и видит Лейбница, Пифагора и... кто там еще в математике корифеями считается?..

– Женщине наука ни к чему, – вдруг подала голос малолетняя Ната, до того молчавшая и с интересом прислушивавшаяся к разговору взрослых. – Ее главное предназначение – быть верной матерью и добродетельной супругой. То есть наоборот...

Все захохотали, отчего Ната испугалась и полезла под стол.

– Яйца курицу учат, – недовольно пробурчал старый доктор.

– Не скажите, устами младенца истина глаголет! – сквозь смех воскликнул Кирилл Романович. – А ты, Дульцинея, что молчишь?

– Я не знаю... – ответила Дуся, метнув быстрый взгляд на Андрея. – Мне кажется, я была бы плохой актрисой. У меня нет таланта...

– Есть у тебя талант или нет – про это другим судить...

– В наступившем веке грядут большие перемены, – басом произнес кадет Михайлов. – Области, бывшие ранее недоступными женскому полу, теперь открывают перед ним новые возможности. Например, возьмем общественное движение, политику... Вполне можно предположить, что Евдокия Кирилловна станет суфражисткой...

– Кем-кем?! – вытаращив глаза, вскричал Померанцев.

– Голубчик, ну не при детях же... – укоризненно покачала головой Мария Ивановна и заглянула под стол. – Наточка, вылезай, чего ты там сидишь?

– Вас этому в военном училище учат? – ехидно спросил Антон Антонович. – Вы бы еще о «Народной воле» заговорили... Тьфу, бесовщина!

– А пусть Дульцинея наша что-нибудь споет... А, Дусенька? – предложил Померанцев. – В такой вечер хочется жизни радоваться, а не про политику...

Мария Ивановна села за рояль.

– Мама, ту итальянскую песенку, что мы разучивали на прошлой неделе...

Петь Дуся любила. Она улыбнулась Андрею, как бы сказав – «для тебя, милый», и спела «Вернись в Сорренто» – очень чисто и хорошо. Потом еще русский романс спела и еще...

Зажгли свечи. Ната уснула, положив голову на локоть, во сне смешно приоткрыв рот.

Андрей незаметно вышел из-за стола и спустился в темный сад. Голос Дуси доносился отчетливо и нежно, словно пело ночное небо. «Она ангел, – подумал он. – И за что мне такое счастье? Она самый настоящий ангел...»

Через два дня Кирилл Романович уехал, чему Андрей был очень рад – он все боялся, что Дусин отец что-нибудь заметит и их разлучат навсегда.

– Что же ты мне свидания не назначаешь? – вдруг спросила его Дуся с обидой.

– Какое свидание? Зачем? – удивился Андрей. – Разве мы и так не видим друг друга каждый день?