Серебряные слезы

Лето пролетело незаметно, и нынешняя осень стала для Андрея какой-то особенной. Будущее виделось ему определеннее, перед ним стояла одна-единственная большая цель – Дуся, а все остальное было только подчинено этой цели. И отношения с Померанцевыми, и подготовка к университету, и все прочее...

Странно, но никто как будто не замечал их любви. Впрочем, скрывать им особо было нечего – все так же они собирались по вечерам в большой гостиной Померанцевых и говорили – много, горячо, обо всем на свете...

Время шло медленно, с трудом, словно в огромный маховик попал песок, и стрелки на циферблате жизни едва двигались, день тянулся невыносимо долго, а неделя казалось целой вечностью.

Приходила Танечка Ольшанская, соученица Дуси, с перекинутой на грудь длинной русой косой. Она садилась в углу и следила за Андреем из-под светлых ресниц.

На Новый год в доме Померанцевых поставили домашний спектакль – «Король Лир» в обработке Кирилла Романовича, причем Корделию играла Дуся, а короля – сам глава семейства. Собралось очень много друзей и знакомых, было весело, много говорили об искусстве, о будущем России... Спектакль прошел на «ура».

Со странным чувством смотрел Андрей из зрительного зала на Дусю – она была прекрасна до невозможного, до исступления, фантастически хороша. Она заворожила всех. Дуся играла так хорошо, что после спектакля только о ней и говорили, а сам Кирилл Романович прослезился, обнял дочь и торжественно произнес:

– Перед тобой великое будущее, дитя мое. Слава Дузе или Сары Бернар будет пустым звуком по сравнению с твоей славой!

– Да-да, у Евдокии Кирилловны несомненный талант! – обсуждали в толпе. – Дусеньке непременно надо в артистки!

– Наша Дуся лучше Дузе!

Дуся отыскала взглядом Андрея.

– Вовсе не обязательно! – дрожащим голосом громко произнесла она, стараясь, чтобы эти слова услышал тайный ее жених. – Я не собираюсь идти на сцену.

Все вокруг завопили, что зарывать такой талант в землю – преступление и Дуся непременно должна одуматься, иначе мир много потеряет.

«Опять они о том же! – с досадой подумал Андрей, отступая назад. – Господи, она же только моя, я ни с кем не собираюсь ее делить, ни с каким миром...»

Рядом оказалась Танечка.

– Вы как будто недовольны чем-то, Андрей, – сказала она, полуприкрыв глаза ресницами, в ее голосе – смесь страха и дерзости.

– Я всем доволен, – сухо произнес он. – Я еще под впечатлением от игры Евдокии Кирилловны.

После ужина были танцы.