Серебряные слитки

Вероятно, их было пятеро, но казалось, что больше. Ретиарии не могли появляться на улице с трезубцами с шипами, однако мирмиллоны принесли с собой деревянные учебные мечи. Пока я дергался в сетях, они систематично избивали меня, и, наконец, я погрузился с темноту и вообще перестал слышать даже разрозненные звуки.

* * *

Я приходил в себя. «Наверное, с новыми жильцами туго. Может, они слышали, что представляет собой жизнь в квартире Смаракта. Квартира все еще оставалась моей». Я просыпался.

Но оказался не у себя в комнате, а где-то в другом месте. Я чувствовал ужасную усталость. Боль растекалась по мне, словно густой нектар, затем я вдруг попал в поток ощущений и яростных звуков, словно меня закрутило в водовороте.

— Он приходит в себя! Скажи что-нибудь, Фалкон! — приказала Ления.

Мой мозг выдал слова. Я не услышал звуков, мой рот, словно шарик ваты, даже не пошевелился.

Мне было жаль этого Фалкона, если у него все болит так, как у меня. Я отключился от действительности, возможно, секунд на тридцать, а может, и на сотню лет. Где бы я ни был, было лучше, чем здесь, и я хотел туда вернуться.

— Марк! — это больше не Ления. — Не пытайся говорить, сын.

Ления послала за моей матерью. Боже праведный.

Красный туман у меня перед глазами медленно рассеивался. Я и тот другой несчастный по имени Фалкон медленно соединились в одно целое.

— Это…

Кто это сказал? Я или Фалкон? Думаю, что он.

Послышался голос матери, полный облегчения.

— Именно поэтому люди не задерживают арендную плату!

Надо мной маячила Ления, ее морщинистая шея напомнила мне гигантскую ящерицу.

— Лежи и не шевелись, — приказала она.

Я сел, мне помогла мать. Я хотел снова лечь, но она подперла мне спину рукой и держала меня прямо, словно кукловод палкой свои игрушки.

Мать подняла мне голову и поддержала ее под подбородком уверенной рукой опытной сиделки, которая всю жизнь посвятила этой работе. Она воспринимает меня как безнадежный случай и разговаривает со мной, словно я умственно отсталый ребенок. Потеря моего великого брата горит между нами огнем и горчит, словно полынь в горле. Это постоянный упрек. Я даже не знаю, за что она меня упрекает. Я подозреваю, что она сама не знает.

Похоже, теперь она в меня верит. Мать заговорила голосом, который глубоко врезался в месиво, некогда бывшее моим мозгом.

— Марк! Меня беспокоит та девушка. Мы прочитали ее записку. Я отправила Петрония на ее поиски, но тебе следует идти…

* * *

Я прибыл на Форум на носилках. Меня несли сквозь толпы людей, словно какого-то огромного евнуха, у которого денег больше, чем вкуса. Мы поднялись к Золотому мильному камню, откуда начинаются все дороги в империи. Я думал о Сосии, ожидающей встречи со мной в центре мира. Теперь ее не было и следа. Один из подчиненных Петрония передал мне, что его начальник ждет меня в переулке Ворсовщиков. Этот человек задерживался. Он ждал кого-то еще, поэтому отправился пешком.

В поисках нужного переулка на задворках я нашел нескольких мастеров, которые прокладывали канализационные трубы и всей толпой крутились вокруг одного люка. Мастера работали с большим, чем обычно, энтузиазмом. Бетон яростно бросали вниз, а поблизости не стояло ни одной емкости с вином для освежения.

Я обратился к мастерам официальным тоном, который всегда использую с профессионалами.

— Простите, что отрываю вас от работы. Вы случайно не видели Петрония Лонга, начальника авентинской стражи?

Старший в ответ изложил мне свою жизненную философию.

— Послушай, центурион, когда огромная канализационная система начинает свой священный путь, заглатывая дерьмо, скопившееся за последние пятьсот лет, у землекопов, укрепляющих кульверт, есть более важные дела, чем следить за прохожими!

— Извините за беспокойство, — вежливо ответил я. — Для разнообразия это сработало.

— На складе перца, с задней стороны, — хрипло сообщил он, — целая толпа глупых сатиров поднимает пыль.

Я находился уже на полпути туда, выкрикивая благодарности. Торопиться не требовалось.

Переулок Ворсовщиков располагался с южной стороны Форума рядом с рынком специй. Это была типичная крутая, петляющая боковая улочка, но достаточно широкая, чтобы по ней могла бы проехать повозка. Множество таких улочек ответвляются от главных улиц. Там было много засохшей грязи, валялись бревна и отходы. На петлях качались ставни там, где здания нависали над улицей, закрывая небо. Пахло затхлостью. В ночное время здесь явно собираются маргиналы. Когда я проходил там, яростно завопил кот. Это была дыра из тех, где начинаешь беспокоиться, если видишь, как кто-то к тебе направляется, и также беспокоишься, если не видишь никого. Она казалась печальным концом для величественных караванов, которые везли богатства Аравии, Индии и Китая через полмира для продажи в Риме.