Серебряные слитки

— Если честно, то я предпочел бы сидеть в церемониальных одеждах, без зонтика, на открытом раскаленном амфитеатре, куда привратники запрещают проносить вино, а музыканты объявили забастовку, и в течение пяти часов смотреть греческую пьесу без слов! Кому я обязан этим великолепным зимним отдыхом? — спросил я привередливо.

Иларий сложил салфетку.

— Насколько я помню, первой идею подала Елена Юстина.

Мне пришлось улыбнуться.

— Пусть боги защищать госпожу! Надеюсь, вы все объясните моей седой матери после того, как я сломаю спину, и меня похоронят в болоте? Вы, госпожа, как-то связаны с фуриями, и поэтому таким образом мстите мне?

Елена Юстина уставилась в чашу и не ответила. Я поймал вопросительный взгляд ее дяди.

— Елена Юстина отвечает сама за себя, — кратко сказал он.

Мне казалось, что в этом и заключается ее проблема. Произнесение этого вслух ничего бы не дало, а мне не хотелось критиковать ее отца Децима. Ни одного мужчину нельзя полностью винить за женщин его дома. Я это понял задолго до того, как у меня появились женщины.

Глава 25

Флавий Иларий договорился, чтобы меня отвезли на запад, и я воспринял это как любезность с его стороны, пока не выяснил, как мне придется ехать. Он отправил меня обходным путем, по морю. Там у Флавия Илария имелся городской дом в центре южного побережья и поместье с частной летней виллой еще дальше на западе. Для того чтобы передвигаться между принадлежащими ему объектами недвижимости, он приобрел кельтский кеч, обшитый внакрой, который в шутку называл своей яхтой. Это старое, обросшее ракушками судно не совсем подходило для мечтаний на августовском солнце на озере у Волсинии. Вероятно, это представлялось Иларию удачной мыслью, но я после этого сам договорился о переезде.

Меня высадили в Иске. Восемьдесят миль от рудников, но это было хорошо. Нет смысла появляться сразу же с судном прокуратора. Это бы фактически означало приехать со штандартом, на котором значилось «шпион прокуратора». Я знал Иску. По-моему, этот город помогает нырнуть в водоворот со скалы, где твои ноги чувствуют себя как дома.

С тех пор как я стоял там десять лет назад, произошли военные перегруппировки. Из четырех изначальных британских легионов Четырнадцатый в настоящее время находился в Европе и ждал решения Веспасиана относительно своего будущего. Они активно действовали во время гражданской войны, но не на той стороне. Девятый испанский легион находился в процессе перевода на север в Эбурак, а Двенадцатый легион Валерия отправился к западным горам. Мой старый Второй легион Августа наступал к Глеву и добрался до верхнего течения огромной Сабрины. В настоящее время задачей легионеров было усмирение и сдерживание силуров, которые готовились к следующему броску на запад, как только почувствуют себя уверенными.

Иска без Второго легиона была для меня городом-призраком. Казалось странным снова увидеть наш форт, но еще более странным было обнаружить все ворота открытыми, а амбары пустыми. На перекрестках сгрудились в беспорядке мастерские, местный магистрат разместился в доме командующего. За фортом, там, где заканчивались пристройки с односкатной крышей и лавки, как я и ожидал, находились небольшие наделы тех ветеранов, которые ушли в отставку, пока Второй все еще стоял здесь. Печально, если приходится брать надел, чтобы жить рядом с товарищами, а потом смотреть, как они уходят в новый форт, расположенный в ста милях. Тем не менее некоторых из них явно удерживают браки с местными жительницами. Я исключил вариант, что они остались в этой мерзкой провинции из-за климата или пейзажа.

Я полагался на ветеранов. Я полагался на то, что они будут здесь, рядом с фортом Второго легиона, и на то, что Второй снялся с места. Казалось вполне вероятным, что если я теперь приду с предложением о приключении, то вполне могу найти товарища, у которого зудят ноги.

* * *

Бывший центурион Руфрий Виталий жил в небольшом каменном домике на ферме с красноземом, примостившейся неподалеку от мрачных болот. Все его соседи были видавшими виды ветеранами, которые тоже занимались фермерским хозяйством. Я заметил его в городе, специально с ним столкнулся и заявил, что знаю его, хотя на самом деле его помнил, но не очень хорошо. Он же так отчаянно желал услышать новости о Риме, что мы мгновенно оказались старыми товарищами.

Он поддерживал себя в хорошей форме. Этот физически крепкий, сильный, толковый мужик с внимательными глазами и серой щетиной на подбородке обветренного лица был родом из Кампании, из семьи фермеров. Даже в Британии он работал на улице в одежде с коротким рукавом. В нем было столько энергии, что он мог не обращать внимания на холод. Перед уходом в отставку Руфрий Виталий отслужил тридцать лет — на пять больше, чем требовалось, но после восстания опытным солдатам предложили послужить в Британии дополнительно за более высокое жалованье. Я никогда не перестану удивляться тому, что люди делают за двойную оплату.