Серебряные слитки

Я ответил, что кто-то должен ее баловать. Казалось, этот ответ Елену удовлетворил. Марция принялась за исследование серег Елены — голубых стеклянных бусинок на золотых колечках. Если Марции удастся снять бусинки, то она их съест до того, как я успею перегнуться через стол и схватить их. К счастью, оказалось, что они хорошо закреплены, а серьги надежно держатся в нежных мочках госпожи. Лично я тоже обратил бы внимание на ее уши, потому что они располагались близко к голове и просто просили, чтобы их покусали. Довольно напряженным тоном я спросил, как могу служить Елене Юстине.

— Фалкон, мои родители сегодня ужинают во дворце, тебя там тоже хотят видеть.

— Ужин с Веспасианом? — я пришел в ярость. — Конечно нет! Я — убежденный республиканец!

— О, Дидий Фалкон! Сколько шуму из ничего! — крикнула Елена.

Марция прекратила выдувать пузыри.

— Сиди тихо! — прикрикнул я на нее, когда она внезапно начала раскачиваться из стороны в сторону и сдавленно смеяться с довольным видом. Этот ребенок был тяжелым и неловким, как теленок. — Послушай, отдай мне ее назад. Я не могу с тобой разговаривать и нервничать…

Елена схватила Марцию, усадила прямо, снова вытерла ей лицо (отыскав кусок материи, который я держу для этой цели), поправила серьги, не прерывая разговора со мной.

— Она не доставляет хлопот. Фалкон, ты слишком много болтаешь языком.

— Мой отец — аукционист.

— Я не могу в это поверить! Просто перестань волноваться.

Я закрыл рот и поджал губы. Мгновение казалось, что она закончила выступление.

— Фалкон, я попыталась встретиться с Пертинаксом, — призналась Елена Юстина.

Я ничего не сказал, поскольку то, что мне хотелось сказать, не подошло бы для ее благородных красивых ушей. У меня перехватывало дыхание от воспоминаний о другой девушке в белом, лежащей неподвижно у моих ног.

— Я ходила к нему домой. Наверное, хотела бросить ему вызов. Его там не оказалось…

— Елена… — запротестовал я.

— Я знаю. Мне не следовало ходить, — быстро пробормотала она.

— Госпожа, никогда не ходи одна к мужчине, чтобы заявить ему, что он — преступник! Он это знает. Вероятно, он это докажет, набросившись на тебя с первым подвернувшимся под руку оружием. Ты хоть кому-нибудь сказала, что туда направляешься?

— Он был моим мужем. Я не боялась…

— Тебе следовало бояться!

Внезапно ее тон смягчился.

— И теперь ты боишься за меня! Мне на самом деле жаль. — Меня охватил болезненный озноб, особенно неприятные ощущения возникли в низу живота. — Я хотела взять тебя с собой…

— Я бы пошел.

— А если бы я попросила тебя должным образом? — поддразнила она меня.

— Если я увижу, что у тебя проблемы, просить не придется, — сказал я напряженно.

У Елены округлились глаза. Он была удивлена и потрясена.

Я выпил молоко.

* * *

Я снова успокоился. Марция прижалась растрепанной головкой к красивой груди Елены и наблюдала за нами, а я наблюдал за ней, вернее, делал вид, пока Елена меня уговаривала.

— Пойдешь сегодня вечером? Это бесплатный ужин, Фалкон! Один из твоих нанимателей примчался из-за границы, чтобы с тобой встретиться. Ты сам знаешь, насколько ты любопытен, поэтому просто не можешь пропустить это мероприятие.

— Нанимателей — во множественном числе?

Она сказала, что их двое, возможное трое, хотя, вероятно, и нет. Я сообразил, что двое означает двойную ставку.

— Твоя ставка — это то, на что согласился мой отец! — ответила она. — Надень тогу, возьми с собой салфетку. Можешь побриться, думаю, это даже следует сделать. И, пожалуйста, Фалкон, постарайся меня не смущать…

— Нет необходимости, госпожа, — ты сама себя смущаешь. Отдай мне мою племянницу! — невежливо прорычал я. Наконец она это сделала.

* * *

После того как Елена Юстина покинула мою квартиру, мы с Марцией вышли на балкон, держась за руки. Мы выгнали виночерпия, который храпел в набедренной повязке на матрасе, и ждали, вдыхая оставшиеся от него мерзкие запахи, пока Елена Юстина не появилась на улице. Мы видели, как она садится в паланкин. Ее голова находилась далеко внизу, словно блестящая шарообразная ручка из тикового дерева среди пены белоснежных одежд. Она не смотрела вверх. Мне стало грустно.

— Красивая! — заметила Марция, которая обычно предпочитала мужчин. Я поддерживал ее в этом, считая, что если она любит мужчин в три года, то это вскоре перерастет в увлечение, и у меня будет меньше проблем к тому времени, как ей исполнится тринадцать.

— Эта женщина никогда не вела себя со мной красиво, — проворчал я.

Марция посмотрела на меня уголком глаза. Этот взгляд оказался удивительно взрослым.

— О, Дидий Фалкон! Сколько шуму из ничего!

* * *

Я сам отправился к Пертинаксу. Все, что я сказал Елене, было правдой. Это было глупо. К счастью, наглая вошь так и не появлялась дома.

Глава 41

Я случайно встретился с Петронием на следующий день. Он присвистнул, затем стал меня разглядывать, держа на расстоянии вытянутых рук.

— Так! И куда это ты направляешься, красавчик?