Серебряный адмирал

— У нас полным-полно прекрасных моряков и отличных флотоводцев, чего они зациклились на мне! Едва я прихожу с моря и жена начинает наливать мне в чашку кипящий кофе, как немедленно кто-то уже просовывает в дверь очередное предписание! Я понимаю всех, но пусть и они меня поймут хотя бы раз!

Но все понять вице-адмирала снова почему-то никак не захотели, и кто-то, постучав в его дверь, опять передал Рюйтеру очередное предписание. Поняв, что ему ничего уже не изменить, Рюйтер поцеловал жену и отбыл в Амстердамское адмиралтейство для получения более подробных разъяснений, что и когда ему должно предпринимать.

— Кораблям сильных государств оказывайте уважение! — велели великомудрые адмиралтейцы. — Датчан оберегать, они сейчас союзники. Французов при случае топить, их король последнее время не благоволит Соединенным провинциям. Варварийцев топить всех, кроме спокойного Сале. С англичанами держать ухо востро, в драку не лезть, но тщеславию их противостоять повсеместно!

— Разъясните более четко! — потребовал уточнения Рюйтер.

Ему разъяснили:

— Противостоять, но не обострять!

— Хорошо! — кивнул все понявший вице-адмирал — На месте разберусь сам!

На исходе многотрудного для него 1656 года Рюйтер покинул Тексель. К середине января он был уже в Кадисе. Старый знакомец вице-адмирала герцог де Медина-Косли просил Рюйтера начать свою операцию с крейсирования в испанских водах до прихода торгового каравана с серебром из Америки. Однако Рюйтер, вежливо извинившись, отказался:

— Я понимаю все ваши тревоги, но не могу употреблять свои корабли в интересах иностранных держав без разрешения их высокомочий!

Вскоре после этого Рюйтер покинул Кадис и направился топить алжирцев и тунисцев. В пути к вице-адмиралу присоединились еще два подошедших из Голландии корабля. С них оповестили, что отныне велено нападать и захватывать все французские корабли — как гражданские, так и военные.

— В чем дело? — спросил Рюйтер. — Мы воюем с Парижем?

— Нет, — ответили ему капитаны. — С Парижем вроде бы пока мир, а вот тулонцы выслали в море все свои суда и безжалостно хватают в добычу наших несчастных купцов. Их высокомочия обратились к французскому королю, требуя прекратить беспредел и наказать виновных, но Париж молчит, а потому велено употреблять силу!

— Чего ж это тулонцы вдруг озверели?

— Какие-то проценты с нашими не поделили!

— Да уж, — почесал затылок Рюйтер. — Одним проценты получать, другим с жизнью расставаться!

Буквально через два дня с салингов передового корабля были усмотрены два неизвестных судна. Не вняв предупредительному выстрелу, суда попытались оторваться. Чтобы увеличить ход, Рюйтер велел мочить на своих кораблях паруса и снасти. Между Корсикой и Горгоной суда были все же нагнаны. Они оказались французскими фрегатами и были немедленно пленены. Франция только-только начинала создавать свой новый военный флот, и захваченные суда были шведскими фрегатами, совсем недавно купленными за золото королем Людовиком у шведов. Больший из них был 32-пушечный «Ла Рейн», меньший — 28-пушечный «Ле Шассер». Одним из капитанов оказался мальтийский кавалер де ла Ланд, хорошо знакомый Рюйтеру своей храбростью и благородством по прошлым походам в Средиземноморье. На этот раз, впрочем, противостоять целой эскадре мальтийский кавалер не решился, а после первого же предупреждения спустил флаг с белыми лилиями. Когда-то де ла Ланд сам остановил бывшего в то время еще капитаном Рюйтера. Несмотря на тогдашние напряженные отношения между их государствами, удивленный храбрыми ответами голландца, он выпил с ним вина и отпустил. Теперь и Рюйтеру выпал случай отплатить добром за добро. Однако на сей раз ситуация была куда более сложная, чем при прошлой встрече двух невольных приятелей.

— Увы, мой друг, но я не в силах полностью отплатить вам сторицей за прошлое добро и не могу отпустить вас, однако это вовсе не значит, что вы мой пленник, вы просто мой гость! А потому я приглашаю вас к себе на фужер хорошего вина, как некогда и вы меня! — такими словами Рюйтер встретил мальтийского рыцаря, возвращая ему сданную при пленении шпагу.

— Почту за честь быть гостем у такого хозяина! Я понимаю вас и не держу зла. Мы лишь моряки, а не политики! — отвечал мальтиец, с лязгом вбросив возвращенную шпагу в ножны. — Первый тост я хочу выпить за адмирала Рюйтера!

В ближайшем порту, а то была Барселона, Рюйтер, снабдив все четыре сотни пленников припасами, отправил их домой. Захваченные же в плен фрегаты не без выгоды продал в Кадисе.

Тем временем скандал с захватом судов вышел на орбиту самой высокой политики. В Париже, узнав о захвате и распродаже своих лучших фрегатов, пришли в настоящую ярость.

— Это настоящее пиратство, и оно должно быть наказано! — объявил король Людовик на собранном по этому поводу заседании Государственного совета.

— За оскорбление королевскому флагу надлежит объявить войну этим торгашам голландцам! — предложил кто-то из первых министров.

Большинство его не поддержало: