Серебряный ангел (Том 2)

- Так почему же ты с ней так носишься?
- опять закричала Рахин, гнев которой усилился при мысли об угрожающей сейчас Джамилю опасности.
- Ты забыла, что ты здесь не в гостях, а навсегда. Единственный мужчина, который может коснуться тебя, - мой сын. Если ты думаешь, что ему захочется этого после сегодняшнего, то ошибаешься.

- Я понимаю, - прошептала Шантель.

- Да? Тогда ты должна понимать и то, что больше не сможешь украшать своим присутствием этот дом. Естественно, без тебя придется обойтись и двору фавориток, куда ты имела все шансы перебраться. Остается кухня. Посмотрим, не покажется ли она тебе более привлекательной.

- В этом и будет заключаться мое наказание?

- В этом отныне будет заключаться твоя жизнь, да и то лишь при том условии, что Джамиль забудет о твоей дерзости. Впрочем, ему еще надо вернуться во дворец. Если с ним что-то случится, твоя жизнь пойдет в уплату за то, что ты толкнула его на безрассудство.

***

Дерек как одержимый скакал по полю. Не сдерживаемый хозяином Чистокровный получил наконец возможность показать, на какую резвость он способен в галопе.

Граф не позаботился даже о том, чтобы одеться, успев лишь автоматически сунуть ноги в сапоги для верховой езды. Тем более он не подумал о панике, которую вызовет его внезапный отъезд. Ему было просто необходимо вырваться как можно быстрее из дворца, убежать прочь все равно куда. Нужен был перерыв в исполнении ставшей вдруг тяжелой для него роли брата. Сейчас он был снова только Дереком, который хочет вдохнуть свежего воздуха, ощутить, как развеваются на ветру его волосы, почувствовать под собой вздрагивающий круп несущегося вперед благородного животного. Только это могло ему помочь не сделать то, о чем он потом будет постоянно сожалеть. Он ведь уже чуть было не приказал вернуть Шахар, чтобы взять ее силой.

Черт бы побрал силу воли этой девчонки! Об нее разбились весь его опыт, все врожденное искусство обольщения. Черт бы побрал Джамиля, сумевшего внушить ей такое отвращение! Ведь она наслаждалась поцелуями, таяла в его руках, отдавала себя в его власть, делала то, что хотел он. Дерек не мог обмануться в своих ощущениях: в те моменты, когда девушка теряла над собой контроль, и проявлялась ее истинная натура. Забывая о недоверии и ненависти, Шахар превращалась в по-настоящему страстную женщину.

Вот только мгновения эти продолжались недолго. Малейшая неосторожность с его стороны тут же рождала бешеное сопротивление, и она заранее отказывалась от тех удовольствий, которые могла бы получить. Эта раздражительная красавица буквально переполнена общеизвестным английским свойством - ни за что никому не уступать. Разве смогла бы на ее месте так упорно держаться представительница какого-либо другого народа? Конечно, нет. Только англичан как раз безнадежная ситуация заставляет собрать все их силы в кулак.

Поле закончилось. Перед Дереком расстилалась пустыня. Он заставил жеребца перейти на шаг, а потом и вовсе остановился, наслаждаясь видом бескрайнего песчаного моря, такого красивого сейчас, при свете луны. Граф наконец сумел если и не успокоиться до конца, то по крайней мере придать своим мыслям более упорядоченный ход. И тут он вдруг понял, что сердится не только на Шахар, но на самого себя. Он ведь и сам осуждал в других эту похотливую нетерпимость, которая обуяла его сегодня. Чего же ждать от девушки? Ее реакция была вполне естественной. Тем более если принять во внимание, что она девственница. О, если бы он имел возможность объяснить, что заботится не только о собственном удовлетворении, но и о ее пользе. Тогда бы она непременно ответила на его ухаживания, может быть, даже почувствовала благодарность.

Рассказать правду, к сожалению, он не может ни при каких обстоятельствах. Мысль о том, как трудно будет сломить ее сопротивление без этого, привела его в отчаяние. Он ведь так жаждет ее. Еще неизвестно, как долго он сможет сдерживать себя. Удастся ли выдержать до конца? Правда, в его распоряжении есть множество других женщин, с которыми он может переспать в любую минуту. Но ему-то нужна именно Шахар! Вряд ли какая-то другая сможет полностью удовлетворить его, пока он не получит ее. К черту полумеры! Придется ждать.

Пока он может встретиться со своими тремя сестрами по отцу и многочисленными племянниками и племянницами. Заодно и проверит, насколько удается ему роль Джамиля. Они уже давно ждут приглашения. Почему бы ему не принять их сейчас, а не переносить это на потом? Шахар в любом случае необходимо побыть в одиночестве, чтобы как следует подумать над тем, стоит ли сердить дея. Если страх породит в ней покорность, он не будет препятствовать ее выражению, однако и еще сильнее запугивать девушку не собирается. Потом он сумеет доказать ей, что бояться вовсе не стоило.

Решив так, Дерек повернул коня в сторону города. Не проскакав и нескольких ярдов, он заметил впереди силуэты двух своих охранников. Граф усмехнулся. Настроение наконец улучшилось: как далеко здешним лошадкам до английского скакуна, потомка победителей множества соревнований. Наслаждение от того, что он заставляет других глотать пыль его коня, было в крови Дерека.

Раскаяния, которое по идее он должен был чувствовать из-за своего безрассудного поступка, граф не испытывал. Ему требовалось побыть наедине со звездами и с собой, чтобы уравновесить свою горячность бесстрастным спокойствием ночного неба. Об опасности, которая ему угрожала, он заботился меньше всего. Был даже момент, когда ему хотелось встретить убийцу и испытать боль. Но сейчас, успокоившись и собравшись, он уже полностью избавился от этого вызванного нервным срывом желания. Настораживало то, что он вообще мог так думать. Это означало, что впервые в жизни влечение к женщине оказалось сильнее его рассудительности.

Дерек придержал поводья. Сейчас, подъехав поближе к всадникам, он увидел, что они одеты в какие-то серые балахоны, а не в зеленую униформу, обычную для дворцовой охраны. Граф нахмурился, предчувствуя недоброе. Неужели именно сейчас исполнилось его желание встретить хоть нескольких из врагов Джамиля? Страха он не испытывал, но приходилось сожалеть, что, отправившись в эту рискованную прогулку, он не захватил хоть какое-нибудь оружие. Охваченный горячкой, он совершенно не мог тогда ни о чем думать. Совершенно непростительная глупость для человека, столько раз пересекавшего Ла-Манш в качестве шпиона Маршалла. Старина Марш пришел бы в ужас, узнай он о такой оплошности своего агента и друга.

Всадники приближались, не сдерживая своих коней, и это было явным подтверждением того, что следует готовиться к схватке. Видимо, самым правильным сейчас было бы оторваться от них. Догнать его белого жеребца шансов у них не было никаких. Но Дерек не тронулся с места.

Решение было принято в ту самую долю секунды, когда кривая сабля, рассекая воздух, приближалась к его голове. Граф уже сообразил, что нападавшие не догадались атаковать его с двух сторон одновременно, и это несколько повышало его шансы. В самый последний момент он резко склонил голову, и первый всадник, разрубив воздух над ним, по инерции проскакал дальше. Второй, тут же появившийся на его месте, попытался в прыжке выбить Дерека из седла. Граф встретил его ударом ноги в грудь, таким сильным, что тело бедняги на мгновение зависло в воздухе. Отчаянно пытаясь сохранить равновесие и одновременно силясь вздохнуть разбитой грудью, он выронил из рук свое оружие.

Его временная неспособность к нападению позволила Дереку вновь сосредоточить внимание на первом убийце. Тот как раз развернулся для нового нападения. Через мгновение, когда их разделяли лишь несколько ярдов, Дерек резко поднял Чистокровного на дыбы и ослабил поводья в самый момент столкновения. Раздавшийся вслед за этим хруст подтвердил, что копыта жеребца достали врага. Пострадала и лошадь нападавшего. Животное, споткнувшись, присело на передние ноги, и убийца перелетел через его голову. Судя по всему, подняться ему пока было не под силу. Он распластался на земле и громко кричал от боли, прижав руку к правому плечу.

Теперь можно заняться и вторым. Но, обернувшись в его сторону, Дерек только улыбнулся: неясные контуры врага маячили уже далеко от места схватки. Граф спешился, поднял оброненную им кривую саблю и подошел к лежащему на земле. Испуганный молодой убийца что-то лепетал, моля о пощаде. Дерек, впрочем, и не думал его пока убивать. Гораздо полезнее привезти покушавшегося во дворец и передать Омару. Кто знает, может быть, именно этому известно больше, чем тем, кого удалось захватить при попытках убить дея и его гонцов ранее.

Молниеносным движением граф ударил рукояткой сабли по покрытой тюрбаном голове. Бормотание смолкло. Дерек направился к доставшейся ему в качестве трофея лошади, которая уже поднялась на ноги и послушно стояла в стороне, пощипывая травку. Осмотр показал, что животное ранено при падении, но не настолько сильно, чтобы быть не в состоянии доставить пленного в город. Дерек решил, что воспользуется этим. Ну а если расчет не оправдается, то он просто привяжет захваченного убийцу к Чистокровному и приволочет его этим более варварским способом. В конце концов, почему он должен церемониться с тем, кто только что покушался на его собственную жизнь?

Глава 26

Никто из рабынь не знал точно, почему Шахар вдруг оказалась среди них. Кто-то встретил ее со злорадством, иные с сочувствием, третьи просто старались избегать общения с новенькой. Сама она по их реакции поняла только то, что наложницу королевского гарема до сих пор работать на кухню не отправляли никогда. Услышанные обрывки разговоров свидетельствовали также о том, что все здесь считают совершенно недоступным пониманию ее нежелание стать фавориткой дея. Каждая женщина во дворце готова была сделать все возможное и невозможное, чтобы хоть как-то угодить ему. Неудивительно поэтому, что необычным в глазах окружающих выглядело не столько наказание, которому ее подвергли, сколько причина, его вызвавшая.

В лучшем случае ее считали чудачкой, совершившей из-за глупых капризов немыслимый проступок. О Боже, это же абсурд какой-то! Ничего плохого, как полагала сама Шантель, она не сделала. Правда, еще два дня назад она сама сожалела о своем поступке. О, как она была напугана, когда ее провели по похожим на пещеры бесчисленным кухонным помещениям и она увидела главную повариху, которой отныне ей предстояло подчиняться. Крупная властная женщина, взглянув на нее, презрительно отвернулась, пробормотав только, что вряд ли дождется какой-либо помощи от такой бледной и тощей работницы.

Но еще более сильный страх девушка испытала раньше, после той короткой перепалки с Рахин. Мать дея сказала, что жизни Джамиля угрожает опасность из-за его внезапного отъезда из дворца. Почему это опасно, Шантель не знала, но с ужасом осознавала, что причиной его отъезда была она, а значит, и отвечать в случае несчастья с ним придется ей. Очевидно, если Джамиль не вернется, ее казнят.

О том, что с деем ничего не случилось, Шантель, естественно, сообщить никто не догадался, и в ту страшную ночь она не сомкнула глаз. О счастливом исходе ночного приключения Джамиля она узнала на следующий день от служанки второй его жены Науры. Та, пробегая через кухню, не преминула громко объявить, что ее хозяйка приглашена вечером к господину. Новость вызвала почему-то сильное возмущение у Шантель. Она даже сама удивилась такой реакции, объяснив ее в конце концов тем, что, как оказалось, она попусту промучилась всю ночь. Рахин могла бы по крайней мере еще вечером сообщить, что жизни девушки больше ничто не угрожает. Это же элементарная порядочность, и то, что она не собиралась отменять наказания, оправданием не является.

Мысль о том, что ее раздражение связано еще и с намерением Джамиля провести ночь с одной из его жен, девушка тут же прогнала прочь. Он может устраивать мерзкие оргии с кем угодно, лишь бы от нее самой не требовали участия в них. Сделал ее кухонной рабыней и веселится, предаваясь привычному разврату! Конечно, Рахин была права - о Шахар в этом дворце скоро забудут.

Ну и хорошо. Это же как раз то, о чем она мечтала, разве нет? Ей же хотелось быть кем угодно, только не наложницей. Беда только в том, что первые дни здесь она уже побывала в положении наложницы, и ее появление на кухне вызывает у многих ревнивое злорадство. Слава Богу, хоть не у всех. Мать Адаммы, например, которую Шантель вчера встретила, оказалась такой же милой и приветливой, как и дочь.

Файоло, как звали нигерийку, была очень красива и выглядела почти ровесницей Адаммы. Она не смущаясь поведала, что ее изнасиловали в тринадцать лет, именно тогда на нее стали обращать внимание дворцовые стражники. То, что рабыни, работающие на кухне, имели доступ и в другие части дворца, было приятной новостью для Шантель, которую она взяла на заметку. Правда, главная повариха вскоре разочаровала ее, проворчав, что девушка, по распоряжению Рахин, подобной свободы передвижения лишена.

Большая комната с холодным полом стала ее тюрьмой, а соломенный тюфяк спальней. Интересно, знает ли об этом Джамиль? Конечно. Он сам скорее всего и послал ее сюда, успев отдать распоряжение, прежде чем выскочить из дворца. Ведь если бы выбирать наказание было поручено Рахин, Шантель вероятнее всего избили бы. Уж слишком рассержена была на нее тогда мать дея. Нет, безусловно, только Джамиль мог загнать ее на кухню, рассчитывая, что это удручит ее больше любого другого наказания. Он думает, что девушке будет трудно лишиться окружавших ее в гареме комфорта и заботы, и она станет покорной. Ха! Как бы не так! Благодаря его наказанию она добилась того, к чему стремилась. Теперь она почти вне досягаемости для него. Ну конечно, не совсем так, но он ведь непременно забудет о ней через , некоторое время. Как Шантель могла убедиться, огромное количество женщин вокруг буквально молятся, чтобы дей обратил на них внимание. Зачем ему снова мучиться с упрямой Шахар?

Не само ли Небо послало ей помощь? Конечно, работа на кухне не самое приятное занятие, но благодаря своему пребыванию у тетушки Элен Шантель с ней знакома. Они же готовили себе пищу сами. Ворчливая, всегда готовая накричать и сделать выговор повариха, безусловно, не родная тетя и, наверное, не лучший начальник. Но самые тяжелые задания и смертельная усталость не очень большая плата за уверенность, что тебя не позовут для постельных утех ненавистного господина. Ради освобождения от страха Шантель готова смириться и с насмешками окружающих, и с их враждебностью, и с обрекающими на тяжкий труд понуканиями главной поварихи. К тому же из кухонь гораздо проще убежать, чем из гарема, где охраняется каждая дверь. Впрочем, до этого пока далеко. Прежде следует освоиться здесь, дать другим привыкнуть к своему присутствию, а уж избавившись от всеобщего внимания, можно будет строить и планы спасения.

Вчера был обычный рабочий день, и на кухне было полно рабынь помимо Шантель. Тем не менее у нее не было ни одной свободной минутки. Приготовление пищи для наложниц и фавориток дея заняло все ее время без остатка. От Файоло девушка узнала, что только на кухне, где готовят еду для евнухов, работы так же много, как у них. А лучше всего тем, кто работает на кухне лаллы Рахин. Они готовят пищу только для одной матери дея. А вот евнухов в три раза больше, чем женщин, за которыми они наблюдают.

- А стражники и рабы?
- поинтересовалась девушка.
- Разве их не больше, чем евнухов?

- Во много раз, - ответила нигерийка.
- Но пищу для них готовят самую простую, а это занимает гораздо меньше времени.

Сегодня Шантель узнала, как много требуется для того, чтобы приготовить одно сложное блюдо всего на десять человек. Называлось оно мишуй. Ее разбудили до рассвета и послали помочь Файоло подготовить для жарки молодого барашка.

До сих пор девушке приходилось иметь дело только с готовым, разделанным уже мясом, принесенным с рынка. Сейчас же подготовка началась с того, что Файоло всадила нож в сонную артерию живого барашка. При одном виде брызнувшей крови Шантель почувствовала тошноту, и желудок ее освободился от съеденного на завтрак. Хорошо хоть, что после этого у нее оказалось немного времени, чтобы прийти в себя - надо было подождать, пока из тушки вытечет вся кровь. Но затем настала очередь следующей операции: нигерийка прорезала отверстие на сгибе задней ноги барашка, и его натянутая кожа ослабла. Борясь с новыми позывами тошноты, Шантель отвернулась; Файоло тем временем дула в проделанную дырку, пока воздух не достиг передних ног туши и не сделал ее туго надутой.

Нигерийка пожалела девушку и сама освежевала барашка, но тут вмешалась главная повариха, которая лично проследила за тем, чтобы Шахар приняла участие, в извлечении и промывании внутренностей, а затем в очистке черепа и копыт. В результате Шантель вырвало еще дважды под добродушный смех окружающих. Наконец туша барашка была готова. Ее насадили целиком на вертел и начали жарить, поворачивая на медленном огне и сдабривая солидными порциями оливкового масла.

Для того чтобы барашек покрылся хрустящей корочкой и стал сочным, потребовалось часов пять. Это, однако, вовсе не означало, что у Шантель появилась передышка. Ее немедленно направили помогать резать верблюжатину для тадркина - блюда, представляющего из себя толстые куски тушеного мяса, которое обычно ели руками. Файоло в это время занималась кускусом - кушаньем из манной крупы и цыпленка, к которому подавали два отдельных соуса: одним смачивали манную лепешку, другим поливали блюдо целиком. Соусы готовились тут же: их доводили до пастообразного состояния, смешивая овощи и добавляя специи.

Но больше всего времени ушло у Шантель на помощь главной поварихе в приготовлении бетилы, которой надлежало завершиться пиру десяти. За всю свою жизнь девушка даже не слышала о блюде, состоящем из такого огромного числа компонентов. Требовалось целых три фунта сливочного масла, тридцать яиц, шесть голубей, двенадцать унций сахара, четыре фунта муки, фунт миндальных орехов и еще в определенных пропорциях корица, имбирь, стручковый перец, лук, шафран и кориандр. Все это в конце концов превращалось в огромный слоеный пирог, состоящий из ста четырех коржей, покрытый разнообразной начинкой.

Бетилу готовили целый день. Шантель подключили к изготовлению коржей, правда, только после полудня, когда одна из выполнявших эту работу рабынь потеряла от духоты сознание. За несколько часов напряженного труда под наблюдением главной поварихи Шантель получила от нее всего лишь два замечания, оба справедливых: два раза у нее в руках ломался тонкий корж, и она пыталась незаметно отбросить его в сторону. Файоло, вся работа которой в тот момент заключалась в наблюдении за жарящимся барашком, попыталась было поменяться с ней местами, но уж тут последовал гораздо более строгий окрик начальницы. Поначалу Шантель отнесла желание главной поварихи побольше загрузить ее работой сегодня на счет злобного характера великанши. Выяснилось, однако, что причина была иной. Девушка неожиданно услышала, как одна из работающих рядом женщин, хихикая, рассказывала о специальном распоряжении Науры. Оказывается, вторая жена дея строго-настрого приказала, чтобы в приготовлении всех заказанных для ее пира блюд обязательно участвовала Шахар. Пир Наура устраивает для дея, а присутствовать на нем, помимо него самого, должны только жены и фаворитки.

Первое, о чем пожалела Шантель, узнав обо всем этом, было то, что в руках у нее нет пузырька с ядом. Но к тому времени, когда пир начался, ей хотелось уже только одного - добраться поскорее до своего тюфяка. Девушка с трудом передвигала ноги, ее волосы и одежда насквозь пропитались потом, глаза закрывались сами собой, голова кружилась то ли от жары, то ли от голода. Возможность перекусить у кухонных рабынь появилась лишь к вечеру, когда они закончили готовить пищу для всех обитательниц гарема. К этому времени Шантель слишком устала, чтобы притронуться к пище.

Прямо на кухне она не упала только потому, что после приготовления блюд, заказанных Наурой, главная повариха не стала заставлять ее участвовать в оставшейся работе, а отпустила спать. То ли в душе этой крупной ворчливой женщины шевельнулась жалость, то ли она просто поняла, что сделать еще что-то Шахар уже не в состоянии. Впрочем, самой Шантель было не до обдумывания причин. Собрав остаток сил, она с, трудом доплелась до тюфяка и, коснувшись его, мгновенно забылась.

Последняя мысль, мелькнувшая в ее мозгу, прежде чем она погрузилась в тяжелый сон, была о второй жене Джамиля. Не доставило бы Науре большее удовольствие, если бы на ее пиру подали не несчастного барашка, а зажаренную на вертеле Шахар? Возможно, жена дея даже сама бы согласилась приготовить такое блюдо. Да и гости с удовольствием бы помогли, в первую очередь Джамиль.

Глава 27

- С такой вытянутой физиономией, Хаджи, тебя даже страшно впускать, произнесла вместо приветствия удивленная Рахин, взглянув на появившегося в дверях старинного приятеля.
- Неужели Джамилю не понравился устроенный Наурой сюрприз?

- Он казался довольным.

- Но не настолько, чтобы говорить об улучшении настроения?

- Да нет, он был в отличном расположении духа, - проговорил главный евнух и кряхтя уселся на подушку рядом с Рахин.

Мать дея вздохнула. Из-за того, что Хаджи не давал вразумительных объяснений своего недоумения, она уже начинала сердиться.

- Ну так рожай поскорее. Что там случилось такого неожиданного?

- Он спросил, почему Шахар не присутствует на пиру вместе с другими.

- Что?
- вскрикнула Рахин.
- Но он же должен знать, что наложница не может считаться фавориткой, если не заслужила такого права в его постели.

- Он, конечно, знает это, Рахин. Но вся нынешняя ситуация совершенно необычна, согласись. Никогда раньше новая рабыня не возвращалась девственницей после вызова к дею. Похоже, он почему-то считает, что сама его встреча с Шахар изменила ее статус, независимо от странного результата.

- Вопреки всем обычаям?

- Сдается, что да.

- Но разве он не понимает, сколько возмущений и обид это вызовет у других женщин? Ты хоть пытался объяснить ему?

- Конечно.

- И?

- Он сказал, что сегодня же вечером устранит препятствие для повышения ее статуса.

- О нет!
- простонала Рахин.
- А о нас он подумал? Неужели он может считать, что я никак не накажу девушку, которая так рассердила его. Он же как безумный выскочил тогда из дворца, рискуя жизнью. Только по милости Аллаха и благодаря собственному опыту он вернулся невредимым. И что же, следовало оставить Шахар нежиться в комфорте в ожидании его следующего вызова? Он должен бы знать меня лучше!

- Не исключено, что, обдумывая все прочее, он просто упустил из виду возможность ее наказания...

- Возможность!
- взвизгнула Рахин.
- Да это же естественно, что провинившаяся девушка должна быть наказана. Меня удивило, что он сам об этом не распорядился.

- А не означало ли это, что нам не следовало торопиться? Джамиль не наказал ее, а ведь буквально накануне он показал, насколько скор на расправу и при меньшем проступке. Это должно было по крайней мере заставить нас сомневаться...

- Однако тогда ты был полностью согласен с моим решением!

- Да, да. Я не отказываюсь. К тому же что сделано, то сделано. Да и на кухне она пробыла всего два дня. Что уж такого страшного могло с ней случиться за это время?

- Но он ничего не знает. Или ты осмелился все-таки сказать ему, куда я ее послала? Хаджи покачал головой.

- А может, Шахар ему тоже ничего не скажет?
- спросил он с надеждой.

- Не рассчитывай на это, Хаджи. Я должна поговорить с ним об этом сама.

- Не глупи, Рахин. Зачем трясти кувшин, если он и без того закипит? Если она расскажет ему, это и так произойдет очень скоро. Какой смысл тебе вызывать на себя его гнев раньше времени? Ведь ты действовала прежде всего исходя из его интересов. А вдруг эти несколько дней сделают девушку более покладистой? Тогда он скорее должен благодарить, а не сердиться на тебя.

- Дай-то Бог, - вздохнула Рахин.
- Но меня тревожит еще и то, что с той самой минуты, как увидел ее, Джамиль прямо перестал быть самим собой. Он стал совершенно непредсказуем в своих поступках.

- В данное время это совсем неплохо, - заметил главный евнух.
- Если даже мы не знаем, что он может сделать в следующий момент, то его враги и подавно. Он уже удивил их в позапрошлую ночь.

- К сожалению, Омар ничего не смог узнать от этого головореза, которого Джамиль приволок с собой. Я до сих пор вздрагиваю, как только подумаю, что они могли убить его. У него ведь даже не было оружия, Хаджи! Ну разве раньше он уезжал из дворца без оружия?

- Это лишь подтверждает лишний раз, как сильно он увлекся этой девушкой. До какой степени он расстроился из-за нее! Думаю, впредь нам надо держать себя с ней предельно внимательно.

- Я с удовольствием прослежу за тем, чтобы у нее было все, что она захочет, если она заслужит того, - сказала с заметным раздражением мать дея. Но я не собираюсь менять мою линию поведения с женщинами гарема, даже если сам дей решил изменить свою.

Хаджи только покачал головой, размышляя о ее упрямстве. Но без него Рахин не была бы Рахин.

- По-моему, для начала тебе следует позаботиться о том, чтобы сохранять свое прославленное самообладание, когда дело касается этой девушки. Похоже, она единственная, кроме твоего сына, кто способен вывести из себя мать дея.

Главный евнух улыбнулся, услышав в ответ нечто напоминающее рычание. Но его собеседница быстро взяла себя в руки, и раздражение тут же уступило место обычным заботам.

- Полагаю, ты не сидел без дела и уже распорядился, чтобы ее отвели в бани?

- Конечно. Пир наверняка продолжится еще несколько часов.

- Мы снова вынуждены творить чудеса. Что ж, попробуем. Какого цвета одежду ты для нее подобрал?

- Голубого. Это успокоит ее нервы и смягчит его раздражение, если ему вновь суждено возникнуть, да избави нас от этого Аллах.

Губы Рахин наконец шевельнулись в некоем подобии улыбки.

- И раз уж ты сумел так прекрасно позаботиться обо всем этом, пойду-ка я за своими сапфирами. Они должны подойти к выбранному тобой наряду. Будем надеяться, что к следующему разу, когда дей призовет ее к себе, у Шахар будут уже собственные драгоценности.

- Ну вот, хоть твое отношение к происходящему слегка улучшилось, Рахин.

- Будем просить Небо, чтобы и ее тоже.

Но Небо их мольбы, как видно, не услышало, в чем они убедились уже через несколько минут. На полпути от хаммама они увидели спешащую им навстречу рабыню.

- Поспешите, лалла!
- выкрикнула она, тяжело дыша от быстрого бега и чуть не плача от страха.
- У Кадара едва хватает сил, чтобы сдерживать англичанку, не причиняя ей вреда!

- Сдерживать? Зачем?

- Она дерется с ним, лалла! Рахин помрачнела.

- Неужто какой-то дурак сказал ей, что ее хочет видеть дей?

Испуганное выражение лица рабыни было самым красноречивым ответом.

- Не стоит их винить, Рахин, - рассудительно сказал Хаджи, лицо которого, впрочем, тоже стало мрачнее тучи.
- Ведь помимо всего прочего, это большая честь - принимать участие...

- Весь гарем знает, почему ее отправили на кухню! Здесь ничто невозможно сохранить в тайне.
- Мать дея усилием воли заставила себя успокоиться и, вздохнув, заговорила уже своим обычным тоном:

- Ладно, не будем вешать нос. Что сделано, то сделано. Есть надежда, что она будет посговорчивее на этот раз.
- Затем, обращаясь непосредственно к Хаджи, она добавила:

- Лучше принеси побыстрее что-нибудь, что может успокоить ее. В любом случае мы должны подготовить ее к встрече с Джамилем. Стоять и молчать нам некогда. Иди, встретимся в хаммаме.

Рахин продолжила свой путь. К счастью, был уже вечер, и поэтому в банях сейчас находились лишь несколько служительниц. То, что предстало ее глазам, очень походило на любовные объятия. Правда, Шахар стояла спиной к Кадару, но он обвил ее руками, прижимая к своей груди, и склонил голову к самому ее уху, что-то нашептывая. Иллюзия, однако, сразу исчезла, когда Рахин повнимательнее взглянула на руки евнуха, с явным усилием сдерживающие запястья девушки: они все были в мелких царапинах. Два глубоких красных следа от ногтей виднелись и на черной коже его щеки. Лицо самой Шахар пылало. Она явно изо всех сил пыталась вырваться, не слушая успокаивающие слова, которые шептал ей Кадар.

- Так, значит, мы опять надумали бунтовать, не так ли?

Шантель посмотрела прямо в лицо матери дея и, нисколько не смущаясь читавшимся на нем осуждением, огрызнулась:

- Идите к черту, мадам.

- Ого!
- Рахин щелкнула языком.
- Но я думаю, нам не стоит продолжать обмен подобными аргументами. Последствия сопротивления твоему хозяину тебе известны. Ничего не изменилось.

- Моего так называемого хозяина здесь нет. Но будь он здесь, можете мне поверить, черт побери, я бы...

Завершить слишком опасную фразу не дал Кадар, так сдавивший грудь Шантель своими ручищами, что у той перехватило дыхание. Подойдя вплотную, Рахим приподняла пальцами подбородок девушки. Сузившиеся от ярости фиалковые глаза, смотревшие на мать дея, досказали то, что их обладательница не смогла выразить с помощью слов.

- Как я вижу, ошибки ничему не научили тебя. Неужели ты не хочешь вернуться в более приятные для жизни условия?

- Нет! Никогда!
- выкрикнула Шантель.
- Вы же сказали, что он забудет обо мне, - добавила она, как бы уличая собеседницу.

- Боюсь, что я приняла желаемое за действительное, - парировала мать дея.

- А что случится, если я окажу ему сопротивление и на этот раз?

- Честно говоря, не знаю, дорогая. Ты уже достаточно испытала его терпение. А Джамиль не из тех, кто привык долго ждать того, чего он хочет.

- Это тоже нехорошо, - произнесла девушка с таким мастерским сарказмом, что даже Рахин хмыкнула. Шантель же продолжала глумиться:

- Но я теперь просто не пойду. Скажите ему, что я упала в котел с тушеным мясом и утонула.

- Не будь смешной, дитя. Ты же прекрасно знаешь, что у тебя...

- Нет выбора?
- перебила Шантель.
- Как бы не так! Вы говорите это, потому что должны доставить меня к нему. Но клянусь, как только он положит на меня свою лапу, его глаза я тоже украшу синяками.

- Тоже?
- произнесла ошеломленная Рахин, внимательнее приглядываясь к евнуху. Тот попытался изобразить на лице некое подобие улыбки.
- Значит, Кадар, то, что я вижу у тебя под глазами, - это и есть "украшение" от Шахар?

Нубиец стоически промолчал. Но за него говорила подозрительная припухлость, отчетливо заметная на одной стороне лица, правда, "синяком" ее благодаря черной коже назвать, пожалуй, было нельзя. Удивленная мать дея повернулась к девушке.

- Ты все еще полна неожиданностей, Шахар! И сюрпризы твои сами по себе не кончатся, насколько я понимаю. Я права?

- Конечно, - ответил из-за ее спины главный евнух. Услышанного для него было достаточно, чтобы понять, что Рахин уже догадалась о сделанном им. Хаджи все-таки решился опоить девушку, прежде чем отправить ее к дею. Вообще в таких случаях мать дея была противницей применения наркотических средств. Да, собственно, в этом и не было необходимости с тех пор, как на трон взошел Джамиль. Чтобы окончательно доказать ей, что иного выхода не было, главный евнух продемонстрировал еще один метод успокоения - страх.

- Поскольку мы в любом случае обязаны доставить ее к Джамилю, - мрачно произнес Хаджи, - не стоит ли нам дать ей попробовать вкус палочных ударов по пяткам?

Угроза, как он и предполагал, не помогла. Шантель, устремив на него неподвижный взгляд, закричала:

- Ну так давайте же, вперед! Я согласна на все, что вы сделаете со мной, черт побери! Все, что вы можете придумать, не будет хуже, чем подчиниться этому чудовищу, которому вы все здесь поклоняетесь, этому двуличному растлителю, этому кровавому ти...

Конец слова застрял у нее в горле вместе с вуалью, которую засунул в него в качестве кляпа Хаджи. Шантель при этом с такой силой стиснула зубы, что, окажись у нее во рту не ткань, а стекло, она в момент бы разгрызла его и порезалась. Но в этот раз единственным пострадавшим оказался главный евнух. Девушка резко отпрянула назад, пытаясь высвободиться, и чуть не упала. Удерживая равновесие, она дернула ногой, угодив ею в голень Хаджи. Тот вскрикнул от боли и повалился на спину.

- Ты ублю.., ублюдок, - выплюнула Шантель оскорбление вместе с остатками вуали и медленно закрыла глаза. Затем вдруг снова открыла их и прошипела:

- Черт бы вас всех...
- Ресницы опять опустились.

Рахин в тревоге схватила руку главного евнуха: было очевидно, что глаза девушки закрываются помимо ее воли.

- Ради Аллаха, какую дозу ты подлил ей? Это средство еще никогда не действовало так быстро! Хаджи тоже встревожился.

- Не большую, чем необходимо.

- А ты учел, что она такая хрупкая?

- Хрупкая?
- Хаджи нахмурился, поглаживая ушибленную ногу.
- Сейчас мне кажется, что я слишком поторопился, приняв ее худобу за признак слабости. По сравнению...

- Простите за то, что перебиваю вас, хозяин, - вмешался в разговор Кадар, почувствовавший, что тело Шантель совершенно ослабло в его руках, - но я слышал от одной кухонной рабыни, что эта девушка готовила сегодня пищу для пира дея от рассвета до самого заката. Когда я пришел к ним, чтобы забрать Шахар, она спала в уголке без задних ног, несмотря на то, что не менее дюжины женщин шумели, болтая и расхаживая по комнате.

- О Аллах, и после этого она смогла бороться со мною, будто демон, - с оттенком восхищения произнес Хаджи.
- Откуда у нее взялись силы?

- Она англичанка!
- сказала Рахин так, будто это было ответом на все вопросы.

Главный евнух с раздражением вздохнул, уловив гордость, прозвучавшую в словах старой подруги.

- Англичанка она или нет, не думаю, что она очень долго останется без сознания, несмотря на изнеможение. Воля этой девушки слишком сильна, чтобы не справиться с обычной усталостью, даже усиленной моим успокаивающим средством. Сейчас нам лучше всего действовать решительно и, пока она не сопротивляется, помыть ее и приготовить к встрече с деем.

Хаджи кивком головы дал указание Кадару, и тот понес Шантель в ближайшее помещение, в котором имелась ванна. За ним поспешили служительницы хаммама и насмерть перепуганная Адамма со своими косметическими принадлежностями в руках.

- Подготовить нам ее сейчас, конечно, легче, - сказала Рахин, - но ты уверен, что Джамиль не рассердится, когда поймет, в каком состоянии ее привели?

- Мы дадим ей кофе покрепче, он слегка нейтрализует действие зелья, предложил Хаджи, сам не очень веря в то, что говорит.

- Думаешь, это поможет?

- Должно, - ответил главный евнух, молясь про себя, чтоб так оно и оказалось в действительности.

Уверенности, прозвучавшей в его ответах, хватило по крайней мере на то, чтобы успокоить Рахин, и ее мысли приняли другое направление.

- Что ж, воспользуемся заодно этой возможностью, чтобы наконец избавить ее тело от оставшихся волос. Слава Аллаху, что в прошлый раз Джамиль не успел зайти так далеко, чтобы обнаружить этот грех...

- Рахин, - перебил ее главный евнух, - он зашел так далеко. Он сам спрашивал меня, как она сумела сохранить свои кудряшки между ног.

- И ты рассказал ему?

Хаджи кивнул. Судя по его виду, главный евнух был смущен.

- Дей при этом весело смеялся!

- Смеялся оттого, что ему было весело?
- Брови Рахин удивленно приподнялись.

Главный евнух нахмурился, посчитав реакцию на свое сообщение слишком легкомысленной.

- Да, так как ему было весело, - повторил он.
- А потом особо предупредил меня, чтобы ее серебряные кудряшки были оставлены в покое.

- Но это же запрещено, - вымолвила Рахин, искренне недоумевая по поводу того, что могло развеселить Джамиля.

- Нет ничего, что было бы запрещено дею, - напомнил Хаджи.

- Но другие женщины увидят это, когда будут мыться с ней рядом.

- Естественно, и сами начнут отращивать волосы, стремясь не отстать от новой фаворитки. Мать дея вздохнула.

- И ты в самом деле думаешь, что Шахар станет его первой икбаль?

Хаджи на мгновение задумался, поджав губы.

- Если Джамиль в гневе не убьет ее раньше, чем переспит с ней, так и будет, - уверенно ответил он затем.

Глава 28

В длинном широком коридоре, по которому они шли, Шантель пришлось крепко поддерживать под оба локтя. Казалось, что ноги ее двигались по какому-то собственному, не имеющему отношения к хозяйке, разумению, но саму девушку это нисколько не беспокоило. Спроси ее сейчас, куда они идут, она бы не смогла ответить и на этот вопрос. В данный момент ей это было совершенно безразлично. Мысли перескакивали с одного незначительного предмета на другой, а порою и вовсе тонули в какой-то вязкой тьме - в эти мгновения Шантель в буквальном смысле слова спала на ходу.

Кофе, который силком влили ей в горло, взбодрил ее лишь настолько, чтобы она вышла из состояния полного забытья и стала способной двигаться. Сопровождающие довольно сильно потрясли девушку у дверей спальни дея и несколько раз повторили, что они пришли. Но и это не вызвало у нее ни страха, ни интереса. Когда ее опускали на колени, Шантель попыталась было вспомнить, кто такой Джамиль, но лишь до того, как ее голова коснулась пола. Почувствовав опору, она вновь погрузилась в сон.

Дерек полагал, что Шахар не поднимает головы, ожидая, пока выйдут Хаджи и Кадар. Но прошло уже несколько минут с тех пор, когда они, кланяясь, удалились из комнаты, а девушка оставалась совершенно неподвижной. Граф вздохнул, подумав, что придется начинать все сначала - медленно и осторожно добиваться каждой уступки с ее стороны. Но, с другой стороны, было бы глупо надеяться, что сегодня он сможет начать с того состояния, на котором завершилась их первая встреча, как бы ни хотелось этого его телу.

- Ты можешь подняться, Шахар.., а в дальнейшем тебе вообще не обязательно опускаться передо мной на колени. Я скажу об этом Хаджи.

Такой привилегией из всех женщин гарема пользовалась лишь Шила. Даруя ее Шахар, Дерек, конечно, надеялся хоть на какой-то ответ. Но девушка оставалась неподвижной.

- Шахар, - снова позвал он. Реакция была та же. Лишь после еще одного более громкого оклика она проявила признаки жизни - Что?
- проговорила Шахар совершенно безразличным тоном, поднимаясь. Вставала она, видимо, слишком поспешно и, не удержавшись, снова упала. Дереку это показалось странным. Еще больше он изумился, когда услышал, как не сумевшая встать девушка залилась смехом и воскликнула:

- О, что же это со мной происходит?

Дерек молча подошел и, подав руку, помог ей встать. Она приняла помощь немедленно, удивив его еще больше, и вновь засмеялась.

- Сердечно благодарю вас, сэр.

- Не стоит. Добро пожаловать, - растерянно ответил граф, вглядываясь в ее лицо.
- С тобой все в порядке?

- Не может быть лучше, - промолвила почти весело девушка, да еще и улыбнулась при этом.

У Дерека перехватило дыхание. Он протянул руку и нежно повел пальцем вокруг ее рта. Но Шахар, почувствовав прикосновение, отвернула голову.

- Да что вы... Вы сами-то понимаете, что делаете?
- раздраженно произнесла она, дергая плечом, чтобы сбросить его руку.

Он отступил на шаг, но тут же вынужден был вернуться, так как девушка вновь покачнулась. Заняв наконец устойчивое положение, она забыла о недавнем раздражении и снова засмеялась.

- Однако мне... Я какая-то неуклюжая сегодня, так? По-моему, мне необходимо сейчас сесть...

Она стала обводить комнату взглядом, покачиваясь почему-то при этом в разные стороны, и Дереку приходилось пребывать в постоянной готовности, чтобы в случае необходимости поддержать ее. Вдруг глаза ее остановились на нем, и она, склонив голову поближе, доверительно зашептала:

- Очень не хотелось бы говорить вам об этом, сэр, но вам совершенно необходимо срочно пригласить мебельщика. Ни единого стула... Как же так? Куда, я вас спрашиваю, я могу себя усадить?

Дерек, брови которого совсем сошлись от удивления, решился проверить мелькнувшую догадку.

- А может, тебе для этого подойдет кровать?

- Ни в коем случае!
- с прежним возмущением произнесла Шахар.
- Что скажет об этом тетушка Элен?

Это было последней каплей. Схватив девушку за руку, он буквально бросил ее на кровать. Она лишь негромко взвизгнула, а уже через мгновение закрыла глаза и поудобнее устроилась на мягком матрасе. Склонившись, Дерек смотрел на ровно задышавшую Шахар почти с испугом.

- О нет, не засыпай, - бормотал он, тряся ее за плечи.
- Посмотри на меня!
- резко скомандовал он через несколько секунд и, когда она наконец очнулась, спросил:

- Ты знаешь, кто я такой?

С полминуты девушка рассеянно глядела на него, как бы изучая, потом произнесла:

- Да.

Все это графу не нравилось.

- Так кто же я?

- Ты - та кровожадная холодная рыба, которая осуждает невинных женщин на судьбу, худшую, чем...

Сказано это было совершенно безразличным тоном, без малейших признаков враждебности. И все-таки он положил руку на рот девушки, заставив ее замолчать. Боже, будь сейчас на его месте Джамиль, он бы не задумываясь ударил ее еще до того, как она произнесла слово "кровожадная", не обращая внимания на состояние Шахар.

Глаза ее между тем опять закрылись. Он отошел, неслышно ругаясь и стараясь взять себя в руки. Затем снова схватил ее и начал трясти.

- Что, черт побери, ты приняла, рассчитывая облегчить то, что тебе предстоит?
- спрашивал он, уже не пытаясь скрыть гнев.
- Отвечай же, будь все проклято!

Шантель растерянно моргала.

- Приняла?

- Не пытайся водить меня за нос, женщина! Я хочу знать, что ты выпила и кто дал тебе зелье! Вопросы, судя по всему, ее рассердили.

- Вы обвиняете меня в том, что я пьяна, сэр? Я должна поставить вас в известность, что...

Дерек буквально зарычал, отбегая от кровати. Из-за распиравшей его ярости он лишь с большим трудом вспомнил несколько жестов из знакомого ему с детства языка немых. Когда это наконец удалось, он послал одного из телохранителей за главным евнухом.

В ожидании Хаджи граф ходил по комнате, изрыгая поток самых нелестных эпитетов в адрес окружающих и себя самого. Его разгоряченный взгляд то и дело упирался в Шахар. Ее это, впрочем, нисколько не тревожило, поскольку она опять спала. У Дерека было чувство, похожее на то, что испытывает человек, к которому предательски подкрались сзади и, обхватив шею, лишили возможности сопротивляться. Как же она смогла решиться ускользнуть от него таким способом? А если бы на его месте сейчас был Джамиль? О Боже! Да он бы приказал содрать с нее кожу за такую наглость! Да и с ее сообщников тоже ведь кто-то помог ей в этой дурацкой затее. Он еще больше рассердился на Шахар, представив, какому риску она себя подвергла. Упрямая маленькая дура!

Вбежавший в спальню запыхавшийся Хаджи взглянул на распластавшуюся Шантель, тело которой наполовину свесилось с кровати, затем на смертельно бледное лицо дея и повалился на колени.

- Необходимо было сделать это, мой господин. Клянусь! Она была буквально вне себя, и мы боялись, что она что-нибудь с собой сделает. Я дал ей совсем немного зелья, лишь для того, чтобы она успокоилась. Я же не знал, что она к тому времени уже утомилась так сильно...

- Значит, она не сама придумала это?

- Нет, Джамиль, нет. Вся ответственность лежит на мне...

- А почему она была вне себя, как ты выразился? Только сейчас, когда был задан этот вопрос, Хаджи решился перевести дыхание. Дей отвел от него свой тяжелый, неподвижный сейчас взгляд. Но раздраженное выражение его лица все равно не предвещало ничего хорошего. Главный евнух знал, как скор бывает на расправу Джамиль, когда сердится, а в последнее время его гнев вызывали самые незначительные проступки. Хаджи очень опасался, что как раз ответ на заданный вопрос и станет той каплей, которая переполнит чашу терпения господина.

- Вам не понравится причина, - начал старик, пытаясь хоть этим предупреждением смягчить ожидаемую реакцию.

- А я и не рассчитываю на то, что понравится. Рассказывай тем не менее... Впрочем, погоди. Я и сам могу догадаться.

Он бросил еще один злобный взгляд на девушку и позвал слугу. Тот, к счастью, появился немедленно.

- Принеси коньяка, и побольше.
- Заметив удивление, мелькнувшее в глазах Хаджи, Джамиль добавил:

- Мне необходимо немного выпить.
- В том, что это ему действительно необходимо, у Дерека не было сомнений.

Боже, расчет на то, что страх сделает Шахар более покладистой, обернулся вовсе неожиданным результатом. А может, она просто больше не боится его? Наверное, ему следовало все-таки просто наказать ее, не очень строго, конечно, а не отпустить тогда в гарем просто так. Не возомнила ли она из-за того, что ей ничего не сделают за сопротивление дею? Но, проклятье, он чувствовал, что вообще не в состоянии отдать распоряжение даже о самом незначительном наказании для нее. Ведь он, если быть справедливым, не имел права винить девушку за ее отвращение к нему: оно было естественным после того, что проделал в ее присутствии Джамиль. То, что с ней встречался не Джамиль, а Дерек, значения не имело - она этого просто не знала.

- Сукин сын!
- произнес он неожиданно для самого себя вслух.

- Мой господин?

- О, поднимайся, Хаджи, - стараясь исправить свою оплошность, заговорил Дерек.
- Ты уже слишком стар, чтобы елозить по полу на коленях.

Растерянный главный евнух встал, теперь уже совершенно не понимая настроения Джамиля. Ко всему прочему, еще и коньяк. До этого нынешний дей никогда не прикладывался к спиртному. Вот его сводный брат Махмуд грешил этим. Об этом все знают, так же как и то, что под влиянием выпивки он часто приказывал казнить совершенно невинных людей. Мустафа тоже иногда выпивал, когда состарился, но всегда умеренно. Однако сам Джамиль? То, что дей затребовал коньяк в количестве, способном довести его до бессознательного состояния, удивляло даже необычностью самого поступка. Старый евнух опасался, что Джамиль находится на грани нервного срыва, грозящего при его характере самыми непредсказуемыми последствиями. Да и не странно ли услышать от совершенно непьющего человека, что он нуждается в коньяке...

- Позвольте мне привести Шилу, мой господин. Она сможет облегчить...

- Нет, - резко оборвал его Дерек.
- Я хочу сейчас только эту.
- Он махнул рукой в сторону Шахар. При этом он автоматически взглянул на девушку. Вид ее неподвижного, раскинувшегося на кровати тела вызвал в нем новый приступ злости.
- Значит, она даже не смогла дождаться встречи со мной, чтобы продемонстрировать свое глупое упрямство. Хаджи? Ты знал, что англичанки так упрямы?
- спросил он, поворачиваясь к главному евнуху, и хрипло рассмеялся, увидев его смущенное лицо.
- Ах да, конечно. Я чуть не забыл, что ты все эти годы провел рядом с самой упрямой из англичанок, не так ли?

Защищать Рахин Хаджи не стал, думая совсем о другом.

- Присутствие Шахар раздражает вас, мой господин. Давайте я заберу ее.

- Она останется.

Последние слова были произнесены тоном, не оставляющим возможности возразить.

- Конечно, мой господин.

- А ты можешь идти. Только расскажи мне сначала, что же все-таки натворила моя маленькая икбаль такого, что вы опасались за ее состояние.

Слова дея, из которых выходило, что упрямая англичанка превратилась в фаворитку, обескуражили старого евнуха. Но уточнять, как следует к ним относиться, он не стал. Очевидно было, что Джамилю сейчас не до вопросов. Возникшую в разговоре паузу, к счастью, разрядило появление слуги. Раб внес поднос, на котором стояло несколько бутылок коньяка, ловко наполнил из одной из них имеющийся там же бокал и исчез. Произошедшее в следующий момент совсем удивило Хаджи. Дей мгновенно опустошил содержимое бокала и налил новую порцию.

- Ну так, я жду. Рассказывай. Главный евнух прокашлялся, понимая, что от ответа не отвертеться.

- Она начала прямо-таки драться, когда узнала, что вы призываете ее.

- С кем же она дралась?

- С одним из моих рабов, которого зовут Кадар. На лице бедняги отлично видны следы ее сопротивления. Но клянусь, он сам действовал в отношении нее со всей возможной осторожностью. Практически он просто не позволял ей драться.

- А ты не подумал, что было бы лучше сообщить об этом происшествии мне, а не накачивать ее всякой дрянью? Уж если она решила с кем-то подраться, то противником ее предпочитаю быть я сам.

- Но, мой господин!
- воскликнул испуганный Хаджи.
- В этом случае мы вынуждены были бы ее наказать...

- Черта с два я ей что-то сделаю!
- выпалил забывшийся на мгновение Дерек, затем более спокойно добавил:

- Не обращай внимания, Хаджи, и дай этому Кадару что-нибудь, чтобы он забыл о сегодняшних неприятностях.

- Он ничего не возьмет, мой господин, - удивил его своим возражением старик.
- Ему нравится эта девушка.

Дерек не взорвался лишь потому, что успел напомнить себе, что речь идет не о полноценном мужчине, а о евнухе. Но и после этого, к его удивлению, он не мог избавиться от раздражения при мысли о том, что кто-то еще может быть неравнодушен к его Шахар.

- Она ему нравится?
- переспросил он и, помолчав с полминуты, приказал:

- Пришли его ко мне, Хаджи.

- Прямо Сейчас, мой господин?
- переспросил на всякий случай главный евнух, очень опасаясь, что именно бедный Кадар станет сегодня главным объектом гнева дея.

- Да, прямо сейчас.

- Как прикажете.

Дерек как раз успел опустошить второй бокал коньяка, когда в дверь постучал молодой евнух. Граф приказал войти, и на пороге появился чернокожий гигант. Кадар старательно прятал глаза, но страха в его поведении не чувствовалось. Он поклонился в знак уважения дею, но не распростерся на полу, как сделали бы на его месте многие другие. Впрочем, граф на это особого внимания не обратил. Его сейчас интересовало лицо евнуха.

- Клянусь Аллахом, она прямо маленькая дикая кошка, не так ли?
- произнес он, рассмеявшись, чем удивил встретившегося наконец с ним глазами Кадара.

- Маленькая англичанка, мой господин?

- Да, маленькая англичанка.

Улыбка сохранилась на губах Дерека и тогда, когда он покачал головой и более строго сказал:

- Не она ли поставила тебе этот синяк под глазом?

- Она совсем не хотела этого делать, - быстро отреагировал евнух.

- О, не сомневаюсь. Наверное, не собиралась она оставлять и эти следы коготков на твоей щеке?

- Это действительно так... Дерек нетерпеливо прервал его.

- Тебе не следовало бы защищать ее передо мной. Твое прощение ничего не значит. Но мне приятно, что ты пытаешься сделать это. Дело в том, что я хочу лично тебе поручить ее защиту.

- Не понимаю, мой господин.

- Надеюсь, я смогу уговорить Хаджи-агу передать тебя Шахар. Как ты к этому отнесешься?

- Служить маленькой англичанке?
- просиял Кадар.
- Это мое самое большое желание. Благодарю вас!

- Я бы не торопился с благодарностями на твоем месте. Сомневаюсь, что это легкая работа - служить такой своенравной женщине. Но я не слугой к ней направляю тебя. Для этого найдутся другие. Твоя служба будет заключаться именно в том, чтобы с ней не случилось ничего плохого, когда она не со мной.

"А когда она с вами?" - чуть было не спросил Кадар, но вовремя сдержался.

- Пока я жив, она будет вне опасности, - заверил он вместо этого.

- Как раз это я и хотел услышать от тебя. Но имей в виду, защищать ее надо будет и от нее самой.

- Мой господин?

- Она паниковала сегодня. Мне бы не хотелось, чтобы это повторилось. Очень скоро она с радостью будет встречаться со мной, примет она и здешнюю жизнь и даже будет счастлива. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Задачу Кадар понял прекрасно. Сомневался он в возможности выполнить ее. Как убедить маленькую англичанку принять любовь дея, если это не удалось до сих пор никому, в том числе и самому Джамилю Решиду?

Глава 29

Просыпаться Дереку не хотелось. Он с удовольствием поспал бы еще, но что-то давило на его тело. Минуту-другую он пытался в полудреме представить, что бы это могло быть, но ответ не приходил. Граф приподнял голову и тут же, стараясь сохранить нахлынувшее приятное ощущение, опять осторожно опустил ее на подушку: первое, что он увидел, были лежащие на его груди серебряные локоны Шахар.

Девушка мирно спала, впервые забыв в его присутствии о своих страхах и ненависти. И лежала она не свернувшись калачиком рядом, а обнимая его: голова покоилась на груди Дерека, согнутые в коленях ноги сжимали его икры, одна ладонь - рядом с головой, другая - под его спиной. Сам он во сне раскинул руки, и левая сейчас находилась чуть ниже ее грудей. Граф боялся шевельнуться, боялся даже дышать, чтобы не разбудить ее. Он не сомневался, что, проснувшись, Шахар тут же нарушит эту идиллию.

Вчера вечером он поначалу не собирался спать с ней. После ухода Кадара Дерек, пожалев девушку, прикрыл ее покрывалом и снял с нее драгоценности, чтобы они не беспокоили ее. Когда он притронулся к Шахар, она даже не пошевельнулась, и можно было легко снять с нее и все остальное. Но раздевать женщину в таком состоянии граф посчитал недостойным себя.

Он долго сидел возле нее на кровати и просто рассматривал ее лицо, пока не вспомнил, что в комнате они не одни. У изголовья постели, как всегда, на страже стояли нубийцы. Телохранители замерли в неподвижных позах, ничем не напоминая о своем присутствии. Граф не сомневался, что, будучи глухонемыми, они не могли понять, о чем он говорил с Шахар. Но глаза-то у них есть! А еще у них есть язык жестов, с помощью которого они могут общаться между собой и, со всеми, кто его понимает. Понимающим же является практически любой, выросший во дворце. Все это и натолкнуло Дерека на мысль остаться здесь на ночь. Джамиль никогда бы не отправился в другую спальню, предоставив свою не угодившей ему наложнице. Это было очевидно. Можно было бы, конечно, отослать Шахар в гарем. Но граф, несмотря на все раздражение, которое он периодически испытывал от ее присутствия, был просто не в состоянии расстаться с ней.

Приняв окончательное решение, он еще довольно продолжительное время не ложился, собирая в кулак всю свою волю. Решился он расположиться рядом с ней только тогда, когда почувствовал, что способен пересилить свое желание. Коньяк в этом, конечно, был плохим помощником. Хотя Дерек и опустошил целую бутылку, к концу вечера он чувствовал себя практически трезвым. Утром это пошло ему на пользу - никаких признаков похмелья не ощущалось. Но ночью граф довел себя чуть ли не до бессознательного состояния. Он чертовски долго проворочался в бесполезных попытках уснуть. Дремота, лишь коснувшись его век, мгновенно улетучивалась, как только он вспоминал о лежащей рядом красавице. Забылся Дерек только под утро. Зато сейчас, проснувшись, он наслаждался приятным ощущением близости Шахар.

Но счастье было недолгим. Забывшись в какой-то момент, он шевельнулся, чтобы обнять девушку, и она проснулась. Стон вырвался из груди графа, когда он увидел раскрывшиеся на мгновение глаза Шахар. В них не было ничего, кроме ужаса.

Шантель при пробуждении испытала, конечно, совсем не такие чувства, как Дерек. О событиях вчерашнего вечера она не помнила и поняла только, что ее щека лежит на обнаженной груди какого-то мужчины. Вскоре она сообразила, кто находится с ней в постели, но вспомнить, как она сама оказалась здесь, так и не смогла. Испугавшись еще больше, девушка замерла.

- Так ты проснулась?

Неужели она выдала себя? Ведь она старалась не проявлять своего присутствия даже малейшим движением. Перестаралась, наверное, пытаясь затаить и дыхание.

Рука Джамиля погладила ее по голове.

- Я знаю, что ты проснулась, Шахар. Нет смысла притворяться.

Шантель подняла голову и посмотрела ему в глаза, надеясь прочесть в них ответ на мучивший ее вопрос.

- Мы?.. Ты сделал?..

- Тебе не пришлось бы спрашивать, если бы я сделал, - сказал он, слегка улыбаясь.

- Я вам не верю, - тут же возразила девушка, думая, что он хочет воспользоваться провалом в ее памяти.

- Но ты одета, в чем сама можешь убедиться. Неужели ты думаешь, что я одел тебя после того, как мы позанимались любовью? Разве это не доказательство? Она взглянула на свою грудь; все пуговицы жилетки были аккуратно застегнуты. Чувствовала она и шаровары на своих прикрытых покрывалом ногах. Шантель вновь взглянула ему в глаза, на этот раз с удивлением.

- Тогда что же я делаю здесь? Дерек улыбнулся.

- В моей комнате или в моей постели?

- О Боже!

Раздавшийся смех Дерека, видимо, напомнил ей, что ее щека все еще лежит на его груди. Девушка отдернула голову и села.

- Я не понимаю...

В следующую секунду Шантель почувствовала, что уже лежит на спине. Дерек склонился к ней, правда, не так близко, чтобы испугать ее этим.

- А ты и не можешь что-либо понять, Шахар, потому что ничего не помнишь. Правильно? Чем же ты, черт побери, занималась вчера, что устала до такой степени?

Похоже, что он в самом деле не знает. Если быть справедливой, это возможно. На кухню ее мог послать и сам дей, но позаботилась о том, чтобы у нее вчера не было ни секунды для отдыха, его вторая жена, а не он. За день до этого у Шантель все-таки была возможность ненадолго вздремнуть, чтобы компенсировать бессонную ночь. А вчера... Интересно было бы выяснить, знала ли Наура, что Джамиль собирается пригласить Шахар, до своего распоряжения главной поварихе? Впрочем, оно могло быть и очередным проявлением злобного характера второй жены. Связано ли это каким-то образом с тем, что произошло в банях?

Девушка постепенно приходила в себя, но вместе с памятью возвращался и страх, уже осознанный и такой сильный, что сводило скулы. Не будь она вчера на пределе физических и духовных сил, ее поведение, конечно, было бы совсем другим. Разве не ужасно то, что она прямо дралась, противясь приказу Джамиля? О Боже! Ее вполне могли бы подвергнуть серьезному наказанию - избить или даже... Рассуждения снова привели ее к однажды уже сделанному выводу: девственность не стоит жизни.

А как отнесся к ее выходке он? Должен был сильно разгневаться, потребовать объяснений. Но почему же тогда она проснулась не закованной в цепи со следами побоев на спине, а удобно лежащей в его кровати, да еще используя вместо подушки грудь дея? Она пристально посмотрела ему в лицо, стараясь понять, о чем он думает сейчас. Но прочесть что-либо в этих глубоких зеленых глазах было не так легко. Их взгляд напоминал Шантель о первой встрече с деем, о том, что он способен сделать с противящимися ему. Но ведь он только что улыбался, даже смеялся. Вряд ли его нынешнее состояние столь же опасно, как тогда. С другой стороны, последний вопрос прозвучал довольно резко. А что она может ответить? Если Джамиль вчера не определил для нее наказание, то он знал о предшествующих двух днях, заполненных тяжелейшей работой. Зачем тогда спрашивать о причинах переутомления? Просто игра? Шантель решила, что бессмысленно жаловаться на предыдущее наказание. Уж лучше узнать, что ей угрожает теперь.

- Вы сердитесь?

Казалось, что дей только и ждал, когда она заговорит. Выражение его лица стало спокойным, глаза потеплели.

- Очень!
- сказал он притворно сердито.

- Однако я не чувствую боли от ударов на своей спине.

Дерек ухмыльнулся.

- Возможно, это потому, что тебя не били.

- Пока?

- Нет, маленькая луна, - заговорил улыбающийся Дерек, и его низкий голос зазвучал мягко и нежно.
- Было бы преступлением повредить такую бархатистую кожу.

Его мягкая ладонь погладила ее руку. Он бережно поднес ее пальцы к своим губам и стал медленно целовать их один за другим. По телу девушки побежали мурашки.

- Ты не забыла, как я учил тебя целоваться? Положи свой пальчик мне в рот, Шахар.

Не дожидаясь, когда она выполнит эту просьбу, Дерек сам взял ее средний палец губами и начал посасывать его. Какие странные приятные ощущения это вызывало! Но именно это и встревожило Шантель, которая быстро отдернула руку.

- Хорошо, согласен, - прошептал он, ближе склоняясь к девушке.
- Язык подойдет нам больше.

Она попыталась отгородиться руками, но они оказались на его плечах как раз тогда, когда их губы сомкнулись. Она почувствовала, как шевелится его горячий язык. Однако воспрепятствовать его дальнейшим намерениям было не так трудно. Шантель просто крепко стиснула зубы. Дерек отстранился. На его лице одновременно читались и досада и удовольствие.

- Вижу, что все забыла, - сказал он скорее сожалея, чем браня за новую вспышку строптивости.
- Но надеюсь, ты помнишь все-таки, где находишься, моя дорогая, и что я могу в любой момент насладиться и другим способом.

Девушка обвила рукой его шею и сама притянула к себе его голову. Рот ее был приоткрыт. Его задела промелькнувшая в глазах Шахар усмешка, позволившая предположить, что все это лишь реакция на его полупрозрачную угрозу. Но само ее прикосновение мгновенно оттеснило все на второй план.

- Я.., мне так приятен твой.., твой порыв, но... Мысли совсем исчезли, когда и другая ее рука приблизилась к нему, и он почувствовал на своей щеке ее теплую и нежную ладонь. Тихий стон вырвался из груди Дерека. Он поймал ее рот губами. Поцелуй был нежным и долгим. Ощутив, что и ее язык отвечает наконец на ласки, граф уже ни о чем не помнил. Все отступило. Не мог он думать, конечно, и о ее невинности. Дерек сгорал в пламени охватившей его страсти и осознавал лишь то, что, если не последует ее порыву, он просто умрет.

Под нежным напором дея Шантель буквально таяла. Тело сделалось ватным, не было сил шевельнуться, в груди пылал огонь. Состояние это ее настораживало, но она уже не хотела, не могла избавиться от него. Было так обезоруживающе приятно! Ей так хотелось, чтобы это не прекращалось никогда.

Ощущение реальности начало возвращаться, когда девушка почувствовала, что руки Джамиля уже гладят ее обнаженную кожу пониже жилетки. Но Боже, какие нежные и теплые были они! Приятное тепло ощущалось и когда вдруг соприкоснулись их животы, их ноги. Оно исходило и от его губ, парализующих ее.

Неожиданно губы эти оказались на ее грудях и стали покрывать их еще более жаркими поцелуями. Сосок был уже у него во рту, и он то мягко нажимал на него языком, то отпускал. Ощущения стали еще более приятными и еще более сильными. Видимо, слишком сильными - в девушке пробудился страх. Находящаяся почти в шоке Шантель попыталась оттолкнуть руками голову Джамиля.

- Не надо!
- пролепетала она.

В ответ раздался какой-то низкий звук, очень похожий на рычание. Ужас парализовал девушку, и все же она была полна решимости сопротивляться, если он не оставит в покое ее груди.

Но Дерек и сам понял, что опять своей неосторожностью перечеркнул то, что с таким трудом возбудил в ней. Слишком многого, а главное, слишком быстро хотел он добиться от такой невинной и наивной девушки. Однако понимание этого не могло, к сожалению, унять настоящую боль, которую он ощущал от того, что он еще не овладел ею.

Он лежал лицом вниз, касаясь Шантель лишь лбом. Ее тело вновь стало напряженным, а она опять сделалась холодной и неуступчивой. И все же ему стоило неимоверных усилий сдерживать желание взять ее прямо сейчас, чтобы прекратить эту пытку. Ведь все равно рано или поздно это должно произойти. Какого же черта ждать и так мучиться!

Нет. Нельзя допустить, чтобы она еще сильнее возненавидела его. Она нужна ему нежной и страстной, так же желающей его, как и он ее. Без этого, в чем не сомневался Дерек, он очень скоро почувствует, что сам себя обманул. И все же как трудно остудить пыл сердца и обуздывать требования тела!

Руки Шахар не сильно, но настойчиво упирались ему в плечи, предупреждая малейшее сближение. Она старалась оказаться подальше от него. Ему неудержимо хотелось быть к ней как можно ближе. Если исходить из той роли, которую исполнял Дерек, значение имели лишь его желания. Но в том-то и дело, что, исполняя эту роль, он не мог не оттолкнуть ее еще сильнее. Этого ему не хотелось. К тому же Шахар единственная из женщин гарема не знала настоящего дея, и только с ней он мог немного расслабиться, вести себя как Дерек, а не как брат. Но, к сожалению, не до конца. Женщины болтливы и очень любят обмениваться своими впечатлениями, а Джамиль, конечно, всегда в центре их разговоров. Присутствуя при них, Шахар не может не понять разницы в поведении дея с ней и с другими, может поделиться своими наблюдениями с кем-то еще. Допустить этого нельзя ни в коем случае.

- Шахар, я стараюсь изо всех сил забыть о моем праве сделать с тобой все, что мне хочется, и в любой момент. Но имей в виду, если ты сама не поможешь мне в этом и не станешь относиться ко мне спокойнее и терпимее, мне придется им воспользоваться.

Шантель убрала руки, но то быстрое проявление покорности только огорчило Дерека. Ведь оно еще было и доказательством того, что девушка более чем чего-либо другого опасается настоящей близости с ним. Задевалось, таким образом, мужское самолюбие графа. Интересно, как далеко она может зайти, чтобы отсрочить неизбежное? Как долго он сам сможет сдерживать себя, пытаясь получить ответ на этот вопрос?

Дей немного приподнялся, устремив на нее взгляд своих изумрудных глаз.

- Я надеюсь, что ты просто не хочешь заняться со мной любовью при свете дня и вовсе не считаешь мои прикосновения к тебе оскорбительными. Правильно?

Понимая, что он опять сердится, девушка побоялась принять прозвучавшую в вопросе подсказку. Тем более не смогла она сказать правду. Ведь даже не сами прикосновения смущали ее. Шантель пугало то, что она при этом ощущает. Она совершенно не понимала, что с ней творится, когда к ней прикасается дей; почему ей вдруг становится так приятно, когда он целует ее; отчего его пальцы и губы будто обжигают ее кожу; зачем, наконец, дана мужчине такая власть над ней.

- Ты не отвечаешь на мой вопрос.

Девушка с трудом сдержала подступившие слезы. Эта его новая манера разговаривать обезоруживала ее; от заданных спокойным тоном вопросов невозможно было уйти, отвечать на них - страшно.

- Пожалуйста, позвольте мне вернуться к себе.

- Нет, мы еще поговорим. Ты и я должны обсудить то, что меня интересует, например, отчего ты со мной так мила и горяча в один момент, и так холодна и недоступна в следующий.

- Я не хотела.., я не была такой.

- В том-то и дело, что была, Шахар. И я сейчас хочу разгадать этот секрет. Возможно, мне и самому тогда будет легче сдерживать мой пыл. Как видишь, мне это сейчас удается не всегда, по крайней мере не до такой степени, как бы тебе хотелось. Поэтому расскажи мне о своих ощущениях. Мне в самом деле важно знать это.

Не столько сами слова, сколько то, как они были произнесены, подсказали девушке, что ей следует сказать правду. Да и не какие-то там секреты хочет он у нее выведать. Она знала это теперь точно. Шантель вдруг поняла, что ему и в самом деле необходимо понять, почему она вдруг оказывается не в состоянии продолжать начатую уже любовную игру.

- Я боялась.

- Чего?
- спросил он совсем нежно.
- Разве ты еще не поняла, что я не хочу причинить тебе боль?

- Но я боялась не боли.

- Чего же тогда?

- Мне было горячо.

Несколько мгновений он удивленно смотрел на нее.

- Неужели твоя кожа и впрямь столь чувствительна, Шахар? Мои прикосновения обжигают тебя?

Сказав это, он протянул руку к ее груди. Дыхание девушки стало прерывистым, когда она заерзала, пытаясь воспрепятствовать его намерениям. Впрочем, ему это совсем не помешало, даже наоборот, особенно тогда, когда ладонь проникла под жилетку.

- Пожалуйста...

- Мои прикосновения обожгли тебя?
- повторил он вопрос, правда, уже после того, как убрал руку и даже прикрыл грудь Шантель полами жилетки.

- Нет, - призналась она, закрывая глаза, чтобы скрыть смущение.
- Я имела в виду ваши губы.

Дерек незаметно улыбнулся и заговорил размеренным, спокойным тоном:

- Губы, вообще рот, являются самой горячей частью тела. Это общеизвестно, маленькая луна. Ты просто немного испугалась с непривычки. Но, уверяю тебя, обжечь тебя я не мог. Твоя кожа ощутила небольшую разницу температур, не более того. Уверен, в следующий раз это тебя уже не будет так тревожить.

- В следующий раз?
- воскликнула Шантель, широко раскрыв глаза.

Он опять с трудом сдержал улыбку при виде столь очевидного проявления наивности.

- Ты такая сладенькая, Шахар. Как же я смогу отказать себе в этом нектаре, коль уж я его раз попробовал?

- Я...

- Тес. Расскажи мне теперь, что ты чувствовала, пока не испугалась, что обожжешься. Тебе было приятно, когда я целовал тебя, правильно?

Девушка энергично замотала головой, но Дерек остановил ее:

- Не обманывай меня, Шахар!

Еще не договорив, он уже понял, что замечание это подействовало на нее, как красная тряпка на быка.

- Тогда не спрашивайте, что я чувствую!

Вспышка гнева показала графу, что он слегка увлекся. Глупо настраивать против себя женщину, если пытаешься убедить ее принять твои ласки.

- Хорошо, в таком случае я сам расскажу тебе, - произнес он, исправляя положение мягкостью голоса и кладя свою руку на ее живот.
- Ты почувствовала тепло и слабость а теле, затем дрожь. Твой пульс участился, чувствительность обострилась, внутри будто зажегся огонь.

- Откуда вы...
- оборвала Шантель вырвавшийся у нее вопрос, сообразив, что он является лучшим ответом.

- Потому что я сам чувствовал то же самое, - ответил Дерек, нежно поглаживая живот девушки ладонью.
- Это называется страстью или вожделением, они просыпаются в нас помимо нашей воли, и сопротивляться этому бесполезно. Ты чувствуешь это сейчас?

Они одновременно посмотрели на его руку, скользящую по ее коже. Девушка вздрогнула, ощутив тот самый внутренний жар, о котором он только что говорил.

- Нет!
- испуганно вскрикнула она, пытаясь сбросить его ладонь. Но Дерек лишь крепко захватил ее пальцы своими. Теперь Шантель стала стараться освободить свою руку, вырывая ее и сердито дыша. Опомнилась она, только услышав, как усмехнулся дей, и со смущением осознав, что все ее усилия окончились ничем и, видимо, действительно выглядели смешно.

- Если ты думаешь, что со мной стоит подраться, как с Кадаром, то милости прошу, попробуй. Но должен предупредить, евнух был весьма ограничен в выборе способа защиты, а я нет, - сказал он строго, но поняв, что опять напугал девушку, ласково продолжал:

- Не надо так смотреть на меня. Разве я хоть раз обидел тебя, сделал тебе больно? Разве ты была наказана за то, что отвергла меня в прошлый раз? Нет. И за сегодняшнее я тебе ничего не сделаю. Неужели все это ни о чем не говорит тебе, маленькая луна?

Шантель на какое-то мгновение даже перестала дышать. Не ослышалась ли она? Получается, что вовсе не он распорядился отослать ее на кухню, а его мать. Он ничего не знал. А если бы знал? Похоже, ему бы это не понравилось. Судя по всему, дей решил поразить ее своим благородством и щедростью, а любое наказание будет Противоречить этому. Не исключено, что никто и не сообщил Джамилю о том, что с ней сделали. Стоит ли рассказывать сейчас? Вряд ли. Не очень благоразумно будить в нем гнев, лежа в его постели, пусть даже и рассердится он не на нее.

- Ты выглядишь удивленной, Шахар, - произнес Дерек, внимательно вглядываясь в ее лицо.
- Ты не веришь мне?

Верит ли она? О чем это? А, о том, что он не причинит ей боли. Что ж, следует признать, что это правда. Однако, похоже, у этого человека много лиц. Ей доводилось видеть и такое, от которого она содрогнулась.

- Нет, я.., я не удивлена.., скорее, смущена... Да, да, смущена и немного обескуражена. Все это время меня убеждали, что я не могу отказать вам в использовании моего.., в общем, не могу противиться вам. А сейчас вы сами говорите, что это вроде бы и не так, что мое поведение было нормальным. Кому же верить?

- Мне, конечно, - произнес он с какой-то загадочной ухмылкой, в глазах его тоже мелькали веселые огоньки.
- Эх ты, маленькая девочка, что же мне делать с тобой? Я не могу позволить тебе думать, что противиться мне нормально. Это сломает все устои гарема. И я совсем не говорил, что твое поведение было правильным, а сказал только, что ты не будешь наказана.

- Тогда...

- Позволь мне закончить. Но ты не всегда будешь сопротивляться. Ты непременно ответишь на мои чувства и сделаешь это без какого-либо принуждения, когда придет время.
- Дерек дотронулся ладонью до щеки девушки, предупреждая ее намерение отрицательно покачать головой.
- Так будет, Шахар, запомни мои слова. Ты уже испытала влечение ко мне сегодня, да и во время нашей прошлой встречи тоже. Ему ты долго не сможешь противиться.
- Его пальцы осторожно дотронулись до бившейся на шее Шантель жилки.
- Даже сейчас мое прикосновение возбуждает тебя.

- Это от страха, - пробормотала она, едва дыша.

- Ах ты маленькая лгунья, - усмехнулся Дерек.
- Я, конечно, могу поверить, что ты могла перепутать два разных чувства, которые так схоже проявляются. Но сейчас-то ты прекрасно знаешь правду. Не пытайся обмануть себя, Шахар. Поверь, то, что мы можем испытать вместе, будет прекрасно. Надо только, чтобы и ты захотела этого.

Он сейчас говорил с ней совсем не так, как раньше. Такт и терпение чувствовались в этих словах, самой речи, Шантель не ожидала этого и понимала, что должна быть благодарна Джамилю. Но совершенно неожиданным было и то, что он будто видел ее насквозь, разбирался в ее чувствах лучше нее самой. Как надо действовать в этой новой непредсказуемой обстановке?

Девушка не знала, что говорить, и молчала. Дерек терпеливо ждал. Наконец, желая скорее уйти от встревожившей ее темы, она ответила:

- Не покажется ли это странным, что я так долго пробыла у вас? Мне говорили, что на ночь с деем остаются только его жены.

Неожиданно для Шантель дей при этих словах резко отвернулся и сел, слегка сгорбившись, на край кровати к ней спиной. Только сейчас она заметила, что он на ночь снимал только тунику, шаровары были на нем. Ради безопасности? Подумав об этом, девушка пожалела, что расстроила его своим вопросом. А в том, что он огорчен, сомнений не было. Это было видно по напрягшимся мышцам его спины, по тому, как сильно сжал он край кровати даже побелевшей от напряжения рукой. Почему же именно эти далеко не самые дерзкие ее слова так обеспокоили Джамиля?

- Никто здесь не решается спросить меня, что я делаю и зачем, - промолвил он наконец, не оборачиваясь.
- Не должна этого делать и ты.

В глазах девушки вспыхнули злые огоньки. Полуприказ дея явно задел ее самолюбие. Еще не хватало и ей заботиться о нервах этого кровожадного деспота!

- Другими словами, вы можете спрашивать меня, о чем вам заблагорассудится, даже о том, о чем мне вовсе не хочется рассказывать, а мне вообще не стоит задавать вопросы?

- Совершенно верно.

Девушка заскрипела зубами. У нее появилось сильное желание ударить своего высокомерного мучителя по обнаженной спине. К счастью, здравый смысл взял верх и следующую просьбу она произнесла нарочито вежливым тоном:

- Могу я сейчас уйти, ваше высочество? Она намеренно не сказала "мой господин", как это делали обычно все остальные, по ее мнению, это обращение заведомо подчеркивает ее более низкое положение. Впрочем, и "ваше высочество" не многим лучше. Будь ее воля, она назвала бы его одним из обидных и злых прозвищ, десятки которых промелькнули у нее в голове.

Плечи дея опустились будто от усталости. Ответ прозвучал резко и кратко:

- Да, иди.

Слава Богу, что она была одета. Как унизительно было бы сейчас нервно и торопливо собираться, натягивать на себя перед ним жилетку, шаровары и все прочее. Впрочем, еще большим унижением было бы проснуться обнаженной рядом с ним в его постели. А ведь это вполне могло бы произойти сегодня утром. Подумав об этом, Шантель соскочила с кровати. Но мысль эта напомнила ей и о том, что дей вполне мог сделать с ней сегодня все что угодно, однако не сделал. Злость на Джамиля существенно ослабла. К тому же, оказавшись на ногах, она вдруг увидела неподвижных нубийцев, и холодок ужаса пробежал по ее жилам. Боже правый, они же все время были тут. Даже когда Джамиль.., когда они...

Щеки девушки запылали. Как же она не заметила их, не ощутила их присутствия. Хотя это понятно: как только она проснулась, все ее внимание было сосредоточено на Джамиле. А они даже и не смотрят на нее сейчас. Неподвижные нубийцы глядят сквозь нее, только вперед. Но смотрели ли они так же и тогда, когда она лежала рядом с деем, когда она была под ним, когда позволяла ему?..

Шантель с легким стоном метнулась к двери. Но прежде чем подойти к ней, она должна была обойти кровать и пройти перед Джамилем, который сидел все так же неподвижно.

- Шахар!
- услышала она его оклик.

Девушка остановилась, проклиная в душе все и вся. Это она могла на время забыть о нем. Он, как видно, думал о ней и тогда, когда казалось, что мысли его были поглощены совсем другим.

- Ты кое-что забыла.

Голос его звучал не так резко, но в нем была какая-то сила, заставившая растерянную Шантель повернуться к нему. Ей отчего-то даже хотелось еще раз взглянуть на этого полуобнаженного мужчину, сидящего на кровати. Беспокойство рассеялось, вытесненное его обаянием.

До сих пор она старалась поменьше смотреть на него, поэтому сейчас увидела его как бы другими глазами. Перед ней был очень сильный мужчина. Тренированные мышцы рельефно выделялись на его обнаженном торсе, украшенном черными вьющимися волосами. Джамиль сидел, опираясь руками о кровать. Он слегка согнулся, но и при этом не было видно ни единой складки на коже его мускулистого живота. Поза особо подчеркивала ширину его плеч. Четко обозначенные жилы на скрытых, как обычно, под туникой руках свидетельствовали об их огромной силе.

Раньше, когда упоминали о силе Джамиля, Шантель думала лишь о власти, которой он обладает. Теперь она осознала это слово в его первоначальном смысле. Ей стало понятно, почему при своем высоком росте он кажется таким гибким и грациозным. В общем, она видела в данный момент не столько всесильного властелина, сколько мужчину, и не могла не отдать должное его обаянию. Девушка вновь ощутила чувство, уже испытанное ею во время их самой первой встречи. Но память о ней, пожалуй, и была тем единственным, что еще позволяло ей сдерживать свои эмоции. Она знала, что именно этот неотразимо обаятельный человек может быть и совсем иным, и не переставала напоминать себе об этом. Ведь поняла она теперь и другое: этот мужчина располагает более сильными средствами подчинить ее своей воле, чем его неограниченная здесь власть.

Она уже сердилась. Зачем позволила увлечь себя той странной игрой в созерцание его тела? Как могла она вновь поддаться его обаянию? Шантель решительно подняла голову и посмотрела прямо в глаза дею, стараясь выглядеть раздраженной и смелой. Но губы ее предательски задрожали, и пришлось прикусить нижнюю, чтобы произнести свой вопрос ровным, бесстрастным тоном.

- Что я забыла.., ваше высочество?

Дерек нахмурился, окончательно поняв, что Шахар отнюдь не случайно пользуется этим его официальным титулом. Девушка, однако, внимания на его реакцию не обратила. Единственное, что, как она думала, она могла забыть, это поклониться перед уходом. Неужели он собирается в очередной раз продемонстрировать свою власть, вернув ее и заставив сделать это, будто девочку?

Сделай он это и вправду, Шантель бы, наверное, окончательно взорвалась. Но Дерек просто негромко сказал:

- Подойди, Шахар.

- Я должна?..

- Подойди, - повторил он, не повышая голоса. Было очевидно, что Джамиль не собирается реагировать на ее очередную дерзость. Девушка медленно сделала несколько шагов и замерла в нескольких футах от него.

- Вон там, - услышала она.

Посмотрев вниз, куда указывала его рука, Шантель увидела нечто, что она поначалу приняла за какой-то предмет одежды дея, брошенный им, когда он ложился в кровать. Но уже в следующий момент убедилась, что это кусок шелковой ткани, на котором аккуратно уложены пирамидкой несколько великолепных сапфиров. Среди драгоценностей, которые давала ей мать дея, этих камней не было. Неужто Джамиль решил расплатиться ими за проведенную с ним ночь, хотя она и не принесла ему ожидаемого удовольствия?

Оскорбленная девушка гордо выпрямила спину и застыла. Ее глаза светились гневом.

- Я не возьму их!

Бровь Дерека удивленно поползла вверх.

- Интересно, - произнес он.
- Но бессмысленно, - добавил после довольно продолжительной паузы.

Наклонившись, дей поднял драгоценности и начал перебирать их пальцами. Оказалось, что сапфиры были оправлены серебром в три связки, в каждую из которых вошли камни особых размеров и огранки. Все вместе это представляло собой великолепное ожерелье, непременно бы вызвавшее восхищение Шантель при других обстоятельствах. Но сейчас ей было не до любования прекрасным творением природы и человеческих рук. Девушка буквально пылала, уверенная, что ее соблазняют или пытаются расплатиться, как с какой-то публичной девкой. Красная от стыда и гнева, она повторила:

- Я не возьму это!

К ее удивлению, Джамиль в ответ улыбнулся, причем вполне искренне, будто она сделала что-то смешное. Его и в самом деле развеселила реакция Шахар, потому что он понял наконец ее причину.

- Такое ожерелье мужчина здесь может подарить женщине, родившей ему ребенка. Для того, о чем ты думаешь, оно слишком ценно. Так уж получилось, что ты пришла ко мне в нем, а значит, в нем и должна уйти. Потом передашь его законной владелице.

- Вашей матери, - догадалась Шантель, еще сильнее покраснев, так как поняла свою ошибку.
- Она одолжила мне в прошлый раз жемчуг, конечно, у нее должны быть и... Но вы можете вернуть их с таким же успехом, как и я, - вдруг неожиданно закончила она, так и не сделав ни единого движения, приближающего ее к ожерелью.

Что ж, Дерек решил действовать по-другому. Он резко наклонился, схватил упрямицу за руку и, притянув к себе, сжал ее ноги своими коленями. Последовавшая попытка вырваться, естественно, ни к чему не привела.

- Так ты, видно, просто боишься меня? Вопрос был явно провокационный, но понять это ей помешала гордость.

- Нет!
- выпалила она мгновенно, не задумываясь над тем, стоит ли сейчас говорить не правду.

- Тогда успокойся, - приказал дей.
- Я просто собираюсь надеть тебе ожерелье, раз уж так получилось, что именно я его снял. Ты должна уйти отсюда в том же наряде, что и пришла, Шахар.

При этих словах Шантель почувствовала, что ее уже не держат и при желании вполне можно отбежать в сторону. Но она не сделала этого. Девушка мысленно представила себя, лежащую то ли во сне, то ли в беспамятстве, затем его, бережно снимающего с нее сапфиры, его пальцы, нежно касающиеся кожи... Приятная горячая волна прошла по ее телу, дыхание участилось. Знакомое уже ощущение удивило и испугало ее. Неужели это произошло сейчас с ней? Неужели это у нее не действия даже, а лишь представление о них вызывает проявление страсти?

- Я жду.

Поглощенная своими чувствами, девушка не сразу сообразила, чего он ждет, однако и когда поняла, осталась на месте. Джамиль продолжает сидеть на кровати и не собирается встать, чтобы водрузить ожерелье на место. Означать это может только то, что он хочет, чтобы она сама облегчила задачу, опустившись перед ним на колени. Заставить себя сделать это она не могла и не хотела. Уж слишком унизительным проявлением раболепия казался ей в данный момент этот жест.

- Мне не обязательно надевать драгоценности, чтобы вернуть их.

- - Я настаиваю.

- А в таком случае вы можете просто пойти... Куда она собиралась его направить, Дерек дослушивать не стал. Он обхватил ногой ее спину, потянул, заставив согнуться, его руки опустились на плечи, и уже через мгновение она стояла на коленях. Единственное, чем она смогла отплатить ему немедленно, это поднять голову и одарить очередным ненавидящим взглядом.

- Ну, теперь вы счастливы?
- язвительно спросила девушка.

- Я буду счастлив, когда ты прекратишь свою бесполезную борьбу, - ответил Дерек с заметным раздражением. Затем добавил более мягко:

- Я сделал это не для того, чтобы обидеть тебя или продемонстрировать свою силу, маленькая луна. Я должен использовать любой повод, чтобы попытаться обхватить твое тело своим, тогда ты почувствуешь...

- Вы же сказали, что я могу идти, - закричала Шантель, сверкая глазами.

- Так оно и есть. Вот только верну ожерелье на его прежнее место, и все. Приподними-ка волосы, и я быстро сделаю это.

Девушка колебалась. Он хочет обхватить ее тело своим? Что это значит? О Боже, опять эта слабость при одном представлении, что произойдет!..

Быстро собрав руками свои тяжелые серебряные пряди, она приподняла их, обнажив шею. Дей поднял ожерелье, затем в течение нескольких секунд смотрел ей в глаза своим гипнотизирующим взглядом и медленно, очень медленно стал застегивать украшение. Холодный металл скользил по ее нежной коже. Но не от холода она вдруг вся задрожала, а от тепла, от того тепла, которое исходило от ласково прикасающихся к ней пальцев. Дерек наклонился ближе, возясь с замочком украшения. И вот тут она ощутила, что его тело действительно охватывает ее: она чувствовала его руки, его торс, его колени. Холод, жар, биение чужого сердца, которое Шантель слышала при прикосновении его груди... Только что такой сильный гнев исчез, не оставив и следа. Будто сплетая невидимый кокон, он окружал ее своим теплом, и она чувствовала себя уютно и вне всякой опасности. Вне опасности? Да, что-то придавало ей в этот момент уверенность, что ей ничто не угрожает. Он же сказал, что она может уйти. Чего же ей бояться этих объятий? Разве только своих собственных ощущений. Но, Боже, как это приятно, когда ты сама оказываешься будто внутри него!

Девушка, хотя и не призналась бы в том даже себе, по-настоящему огорчилась, когда он, застегнув ожерелье, убрал руки с ее шеи. Она в некотором смущении посмотрела на него. Ответом была искренняя, подбадривающая улыбка.

- Скажешь, это было неприятно? На этот вопрос она ответить не решилась. Лгать не хотела, сказать правду опасалась.

- Могу я теперь уйти?

- Да, - разрешил Дерек. Но когда девушка попыталась подняться, он слегка надавил рукой на ее плечо.
- Как только дашь мне слово, что вернешься ко мне, если я вызову тебя сегодня вечером.

- Но...

- Слово, Шахар, или придется оставить тебя здесь.

- Ничего не изменилось, - произнесла она жалобно.

- Я так не думаю. Однако в любом случае ты еще вернешься, тогда мы и посмотрим, что произойдет. Итак, даешь слово?

Еще несколько мгновений Шантель оставалась неподвижной. Лишь нервное покусывание губ выдавало происходившую в ней борьбу. И наконец она утвердительно кивнула. Мягкая ладонь дея нежно потрепала ее по щеке, когда он на прощание ласковым голосом предупредил:

- Лучше избавиться от мысли, что со мной надо бороться, маленькая луна. Пойми, как только ты начинаешь сопротивляться, я вынужден принять этот вызов и ответить на него.

Первое, что ощутила Шантель, стремительно выходя из спальни дея, было, как и в прошлый раз, чувство избавления от опасности. Но не она, а что-то другое было сейчас главным. Девушка старалась отогнать эту мысль, но похоже, что она думала уже о возвращении сюда, и отнюдь не со страхом.

Глава 30

Как бы ни была равнодушна Шантель к тому, где ей придется жить в этом дворце, она не могла не отдать должного своей новой "тюремной камере". Теперь у нее было целых две комнаты, по сравнению с которыми ее первая представлялась жалкой клетушкой. Каждая из них была по крайней мере раза в три больше ее жилища в доме наложниц, а внутреннее убранство и вовсе не поддавалось сравнению. Уже прихожая поражала ее необычно красивым родосским, как она предположила, кафелем стен и мрамором пола. В центре был даже маленький фонтан, неподалеку от которого стоял низкий столик, окруженный белыми мягкими подушками. Резное окно выходило в просторный двор, выложенный мраморными плитами красноватого цвета.

В спальне девушка обнаружила не привычный для нее тюфяк, а настоящую кровать под резным балдахином. Возле нее стоял сундук, предусмотрительно раскрытый, чтобы продемонстрировать содержимое. Как поняла Шантель, он был доверху заполнен комплектами тонкого белья. На полках, расположенных за полированной перегородкой, разместилось множество баночек и кувшинчиков с ароматными маслами, духами и косметическими принадлежностями. Пол спальни покрывал великолепный турецкий ковер с золотыми узорами на малиновом фоне. Здесь тоже было окно, взглянув в которое, она увидела огороженный садик. Посреди него бурлили и переливались разнообразными оттенками струи фонтана, вокруг которого располагались аккуратные клумбы с гвоздиками, тюльпанами и темно-пурпурными лилиями.

Под самым окном рос жасминовый куст, одаривавший при малейшем дуновении ветерка сладковатым, пьянящим ароматом своих цветов.

В эти роскошные апартаменты привел Шантель все тот же Кадар, ожидавший ее, как и в прошлый раз, у дверей спальни дея. Девушке было стыдно за свое вчерашнее обращение с ним, и она больше заботилась о том, чтобы не увидеть следы собственной ярости на его лице, чем о том, куда ее ведут. Первой, кого она увидела, войдя в дверь, была сияющая Адамма. Но тут же присутствовал и Хаджи-ага, а потому какого-то изменения в своем положении Шантель поначалу не заметила. Сообщить о нем поспешил молодой евнух:

- Теперь все это ваше, лалла. И сам я тоже. Шантель посмотрела наконец на улыбающегося во весь рот Кадара. Волна самых разных чувств всколыхнулась в ней: ощущение вины при виде его ссадин и царапин; раздражение и недоумение по поводу того, что этого добродушного человека могут так просто взять и передать в собственность кому-то; желание узнать, почему это было сделано; наконец, ее не мог немного не позабавить вид сияющего евнуха. Кадар так искренне и заразительно улыбался, что и на ее лице сама собой возникла ответная улыбка. Правда, совсем ненадолго, и заметить ее успел лишь один чернокожий гигант. Уже в следующий момент девушка резко повернулась к Хаджи-аге, которому и пришлось стать жертвой переполнявших ее эмоций.

- Это правда? Он теперь принадлежит мне? Главный евнух растерянно закивал головой. Он явно не ожидал услышать столь грубого тона. В обществе, в котором он жил, даже самый серьезный разговор не начинали прежде, чем обменяются несколькими любезностями. И уж тем более ему не приходилось сталкиваться с недовольством наложницы в тот момент, когда ей объявляли, что она становится фавориткой.

- Ты недовольна?
- поторопился он прояснить ситуацию.

Шантель безразлично махнула рукой.

- Какое это имеет значение здесь? Если кого-то интересует мнение человека, то его выясняют до того, как что-то предпринять. Сейчас я просто хочу знать, почему вдруг мне отдали Кадара.

- Так захотел Джамиль, - откровенно ответил главный евнух.

- Он захотел? Ну да, конечно!
- произнесла с усмешкой первая фаворитка. А я-то по глупости забыла, что ваш великий хозяин может сделать все, что ему заблагорассудится, даже заставить вас отдать кому-то собственных рабов.

- Я получил хорошую компенсацию, - попробовал объяснить Хаджи.

- Вам повезло на этот раз, - перебила Шантель. Главный евнух покачал головой, не понимая, что ее так рассердило.

- Если тебе не нужен Кадар...
- начал было он, но договорить опять не успел.

- Вы мне так и не сказали, почему его отдали мне.

- Каждая фаворитка имеет собственного евнуха. Ты должна была бы уже знать это, - удивленно ответил Хаджи-ага.

Следующая ее фраза обескуражила старика.

- Я не фаворитка, Хаджи, - воскликнула Шантель, рассерженная настолько, что забыла о вежливости.
- Я уже знаю кое-что о ваших порядках. Мне отлично известно, что наложница не может стать фавориткой, пока хоть однажды... девушка растерянно оглянулась по сторонам, пытаясь подобрать нужные слова. Ну, в общем, я не соответствую главному требованию, которое предъявляется к фаворитке.

- Значит, ты опять не...

- Да, у нас ничего не было.

- Я был уверен, что сегодня утром...
- Он не завершил фразу, видя, что Шахар, не дослушав, выразительно закачала головой.
- Забавно, - с некоторым недоверием добавил он.

- Не очень, - фыркнула она.
- Вы оказались излишне самонадеянны и поторопились, вот и все.

- Не совсем так, Шахар.

Ей уже стало надоедать доказывать Хаджи очевидную, как ей казалось, истину.

- Я же вам сказала...

- Это не имеет значения. Ты здесь, потому что Джамиль приказал переселить тебя сюда. Ты в любом случае теперь его первая икбаль, независимо от того, успела ли ты разделить с ним ложе или нет. Конечно, то, что ты сообщила, необычно, но мы здесь не для того, чтобы обсуждать желания дея.

- А если я не хочу оставаться здесь? Ой нет, никто ни о чем не спрашивает меня саму, у меня нет никакого выбора.
- Объяснение причин собственных обид навело Шантель на мысль, которую она тут же произнесла вслух:

- Если Кадар принадлежит теперь мне, значит, я могу отпустить его на свободу, правильно?

Оба евнуха одновременно вскрикнули не то от удивления, не то от возмущения.
- Нет!
- произнесла девушка и продолжила, изображая рабскую покорность:

- О, слава Богу, тогда все в порядке. Что за дикая идея могла прийти мне в голову? Как я могла подумать, что я смею сделать что-то, что хочется мне самой!

- Лалла, если я вам не подхожу, Хаджи-ага подберет вам кого-нибудь другого.

Шантель обернулась к чернокожему гиганту, и ей стало по-настоящему стыдно. Как же это она, говоря об этом человеке, совершенно не думала о нем, даже обидела его своими рассуждениями!

- О нет, Кадар. Если уж мне положен евнух, то я очень рада, что им оказался именно ты. Честное слово. Я просто подумала, поправится ли это тебе самому.

Широченная улыбка, вновь засиявшая на черном лице, была самым красноречивым ответом. Довольным казался и решивший, что теперь можно уйти к себе, Хаджи. Покидая новые апартаменты Шахар, старый евнух возблагодарил Аллаха за то, что ему удалось на этот раз пережить очередную бурю без явных повреждений.

Стараясь скрыть чувство неудовлетворенности, Шантель пошла за Адаммой, вызвавшейся все ей здесь показать и объяснить. Молодая рабыня восторженно болтала, сообщая все новые и новые подробности с присущим ей энтузиазмом, и не замечала, что хозяйку они совершенно не интересуют. Шантель думала о том, как самонадеян Джамиль. Ведь совершенно очевидно, что ее переезд сюда демонстрирует его уверенность в достижении поставленной цели. Он показывает, что превращение Шахар в полноценную фаворитку остается лишь вопросом времени. Дей же сам сказал, что принимает вызов.

Но способ борьбы он избрал явно нечестный. Весь гарем теперь думает, что она уже лишена девственности. Кто поверит, что ее статус повышен без того, что она переспала с ним?

- У вас теперь есть почти все, что и у жен дея, кроме одной-двух дополнительных комнат и личного садика для отдыха, - щебетала между тем счастливая Адамма.
- Эти апартаменты - лучшие здесь. Сама Мара жила в них.

- А что с ней теперь?

- Ее перевезли в дом, где живут гожде. Видели бы вы, как она сердилась! хихикнула нигерийка.
- Но тут могут находиться не более шести фавориток.

- По-твоему выходит, что она была последней из фавориток, но жила в лучших апартаментах, - скептически прокомментировала Шантель.

- Как раз недавно Мара была в числе первых женщин гарема. Она ведь нужна для особых случаев, к ней поэтому и относятся по-особому, стараясь выполнять все ее требования.

- Что это за особые случаи, Адамма?
- заинтересовалась Шантель. Но словоохотливая служанка вдруг отвернулась а затем попыталась переключить внимание госпожи на другое. Однако у последней проснулся уже настоящий интерес.
- Я тебя спрашиваю, Адамма!
- Рабыня молчала.
- Я должна узнать об этом от матери дея?

- Нет! Не надо этого делать. Лалла Рахин никогда не одобряла Мару и не любит о ней разговаривать.

- Ну так говори ты. Адамма опустила глаза.

- Ее... Мару... В общем, ее прозвище "Женщина для порки".

Рабыня ожидала, что этим все объяснила, хозяйка подумала, что все поняла.

- Ты... Это означает, что Джамиль бьет ее, - прошептала испуганная Шантель.

- Не он, - мгновенно ответила Адамма.
- Его немые делают это, - добавила она, понизив голос.

- Господи Боже, почему?
- взорвалась хозяйка.
- Эта девушка доставляет ему неприятности?

- Вовсе нет, - заверила служанка.
- Мара обладает очень специфическим свойством - она не получает, занимаясь любовью, удовлетворения, если не будет хотя бы видимости, что ее принуждают к этому жестокостью.

- Это же полный абсурд!

- Это абсолютная правда, лалла. Она всегда с радостью идет к дею и улыбается, когда возвращается, не обращая внимания на синяки и рубцы от хлыста. Моя мама говорит, - что у Мары это следствие ее первого общения с мужчиной. С ней обошлись очень жестоко тогда, но она все равно получила удовольствие.

- Этим мужчиной был Джамиль!

- Нет. Ее изнасиловал прежний хозяин, который продал ее затем в Барику.

- Но я до сих пор думала, что все женщины, которые попадают в гарем, девственницы.

- Правильно. А Мара и до сих пор девственница. Ее изнасиловали необычным способом.

При одной мысли, что должно было произойти, Шантель стало не по себе.

- И здесь она приходит к Джамилю избитая, а потом он.., потом...

Адамма поспешила кивнуть, давая возможность хозяйке не заканчивать фразу.

- Она не сможет получить удовольствие без этого. А дей призывает ее к себе только тогда, когда у него ужасное настроение. В результате она счастлива, а он избавляется от гнева. Теперь вы понимаете, для каких особых случаев нужна Мара. Мара получает то, что ей нужно, избавляя при этом других женщин от проявлений раздражения Джамиля.

- Это недостойно, - почти шепотом произнесла Шантель.

- Но кто страдает от этого, лалла?

Очевидно, что никто, и тем не менее Шантель не могла избавиться от чувства омерзения, вызванного рассказом служанки. Хотя что во всем этом удивительного? Она же сама могла убедиться, что вид избитой женщины не вызывает в Джамиле особых эмоций. Надо быть благодарной Адамме за то, что она напомнила, каким жестоким может быть дей. Ведь сама Шантель забыла об этом сегодня утром, когда наслаждалась объятиями этого человека. Но больше этого не повторится!

- Лалла.

- Слушаю. Вы можете теперь выбрать себе еще трех рабынь. Если вы позволите, я бы могла предложить...

- Постой-ка, - перебила служанку удивленная Шантель.
- Кто сказал, что я могу получить новых служанок?

- Так положено. Шантель нахмурилась.

- Ты же слышала, как я объясняла Хаджи-аге, что мое появление здесь как раз и противоречит заведенным порядкам. Я, скажем так, не заслужила привилегий фаворитки и не собираюсь делать это в будущем.

- Вы не должны говорить так, лалла. Вот если дей перестанет призывать вас, тогда мы переедем обратно, туда, где живут менее важные женщины.

Одного взгляда на лицо Адаммы было достаточно, чтобы понять, что она готова сделать все возможное, лишь бы такой переезд не состоялся. Ясны были Шантель и причины этого: с повышением статуса наложницы соответственно поднимается в иерархии рабов и ее служанка. Но служанкам для этого не надо ублажать дея. Как бы объяснить Адамме свое нежелание оставаться здесь?

- Лалла Шахар?
- неожиданно раздался мужской голос.

Поворачиваясь к произнесшему эти слова человеку, Шантель раздраженно отметила, что сегодня ей обдумать свое новое положение, видимо, не суждено. В дверном проеме стоял незнакомец. Евнух? Скорее всего, иначе он бы не мог попасть в гарем. Но в отличие от других виденных ею евнухов этот мужчина был светлокожим, к тому же выглядел очень важным в своей дорогой, отделанной мехом одежде и высоком тюрбане.

Случайно взглянув в окно, она заметила там нескольких икбаль, не скрывая любопытства, глазевших на ее гостя. Острое любопытство читалось также в глазах Адаммы и Кадара, стоявших позади пришельца. Похоже, что из всех присутствующих причины появления гостя меньше всего интересовали саму Шантель. Она испытывала скорее легкое раздражение из-за того, что ее никак не оставят в покое.

- Что случилось?

Мужчина вежливо поклонился.

- Я пришел от Джамиля Решида, - говоря это, он протянул вперед руки, в которых держал довольно большую, отделанную перламутром шкатулку из красного дерева.
- Это вам от дея, лалла.

Девушка хмурилась, уже принимая шкатулку, а взглянув внутрь, она сделалась мрачнее тучи. Дно и стены ящичка был покрыты белоснежным бархатом, на котором особенно отчетливо высвечивалась каждая часть великолепного ожерелья из двух связок аметистов. В центре переливался огоньками камень величиной с желудь. По красоте это ожерелье не уступало тому сапфировому, которое было на ней сегодня утром и, без сомнения, было не менее ценным.

Джамиль сказал, что подобные украшения дарят женщинам при рождении ребенка. Что же тогда означает этот подарок для нее? За что он ее награждает? Все-таки ее утренний вывод был правильным - дей пытается купить ее, если не тело, то по крайней мере внимание к себе.

Шантель попыталась вернуть шкатулку, но посланец Джамиля сказал:

- Есть еще послание для вас, лалла. Я должен передать его вам, если не возражаете. Дей просил сказать вам:

"Свои собственные драгоценности ты едва ли будешь забывать, но..." посланец нахмурил брови, прикусил губы, закрыл, а потом вновь открыл глаза и наконец вспомнил:

- О да! "Но я надеюсь, что ты все-таки будешь забывать их и впредь".

Почему Шахар, услышав последние слова, покраснела, никто не понял. Но в том-то и дело, что и она не знала, правильно ли поняла смысл переданных ей слов. Неужели Джамиль таким образом сообщает ей, что ему известно о ее ощущениях? Прежде всего о том, что она не сопротивлялась сегодня по-настоящему во время его объятий? Как он догадался?

Больше всего Шантель хотелось, чтобы посланец ушел. Ускорить это можно было, лишь приняв подарок. Девушка взяла шкатулку.

Глава 31

Понадобилось совсем немного времени, чтобы весь гарем узнал о том, что Шахар пойдет к дею и сегодня вечером. Особого удивления новость ни у кого не вызвала, поскольку, как правило, Джамиль приглашал к себе новых фавориток в течение нескольких дней подряд. Гораздо больше судачили о том, почему Шахар не стала фавориткой сразу, после первого своего вызова к нему. О том, что она вернулась тогда девственницей, знали немногие. Тех, кому было известно, что ей и до сих пор удалось сохранить невинность, было всего несколько человек, и делиться этой тайной с другими они не спешили.

Если Шантель и предполагала, что теперь на ее сборы не придется тратить таких больших усилий, как раньше, то ошибалась. Первым делом ей снова пришлось отправиться в хаммам, на этот раз в сопровождении лаллы Савети - средних лет сербиянки, заведовавшей двором фавориток. Хаджи-ага уже ожидал их у входа, предусмотрительно прихватив на случай какой-либо неожиданности нескольких здоровенных евнухов. В качестве личного охранника Шантель сопровождал Кадар, но на чьей стороне он окажется в случае чего, она предположить не могла. Впрочем, она не собиралась устраивать новых сцен, по крайней мере перед всеми этими людьми. Она дала Джамилю слово и не собиралась нарушать его. У них будет возможность сделать то, что им положено, и спокойно проводить ее до дверей его спальни. Что будет потом, это уже другое, не имеющее отношения к обещанию дело.

Пока ее огорчало лишь то, что идти в бани ей приходится как раз в то время, когда там бывает больше всего народа. Перед ней в главном зале хаммама предстал если не весь гарем в полном составе, то уж наверняка большая его половина. К тому же в отличие от по-своему замкнутой Софии лалла Савети, как выяснилось, считала одной из своих задач организацию общения своих подопечных. Первым делом она подозвала находившихся здесь фавориток и трех жен и представила им Шантель.

Такого поворота девушка не ожидала. До того она лишь мельком видела в банях нескольких фавориток, и сейчас, когда эти женщины окружили ее, почувствовала себя неуютно и слегка смутилась. Тем не менее ей было интересно посмотреть на элиту гарема, чтобы составить наконец представление о вкусах дея. Самым простым оказалось выяснить, какой цвет волос предпочитает Джамиль. Лишь одна из ее новых знакомых могла похвастаться черной шевелюрой, еще одна темно-каштановой. Остальные шестеро, так же, как и добрая половина других находившихся в хаммаме наложниц, обладали разных оттенков рыжими волосами.

Но независимо от цвета волос все восемь главных женщин гарема чем-то явно выделялись среди прочих. Их преимущество перед собой ощущала и Шантель. По сравнению с этими красавицами, как ей представлялось, она выглядела изможденной, до неприличия бледной, чуть ли не больной. При этом ни одну из них язык не повернулся бы назвать толстой. Все они были стройны, но формы их обладали тем, что принято называть приятной округлостью. Собственная фигура на их фоне показалась девушке похожей на палку А уж столько драгоценных украшений, сколько сверкало и переливалось сейчас перед ней, она не видела за всю предыдущую жизнь. И это не на каком-нибудь званом пиру, а в банях?

К счастью, особого времени для болтовни сейчас не было, и скованность Шантель за время короткого разговора не успела стать неприличной. Да и сами женщины, к ее удивлению, не проявляли ни малейших признаков враждебности или ревности. Они все были приветливы и дружелюбны, даже Наура. Наурой как раз оказалась единственная черноволосая женщина. Цвет ее великолепной шевелюры прекрасно сочетался со сверкающими черными очами, из-за которых она, видимо, и получила свое имя, означавшее в переводе с арабского "свет". Если у Шантель были основания подозревать Науру в притворстве, то радость, которую выказывали остальные в связи с расширением их маленького кружка, представлялась совершенно искренней.

Это-то и обескураживало девушку больше всего. Все ее новые знакомые, вне всяких сомнений, очень любили Джамиля, но при этом почему-то не испытывали ни малейшего неудобства от того, что делить его им придется теперь и с ней. Это было выше ее понимания. Что может сказать им она? Не рассказывать же, что они кажутся ей чуть ли не сумасшедшими? Не спрашивать же о том, как они могут любить такого негодяя?

Выручил ее из неловкого положения Хаджи-ага, напомнивший, что времени у нее в обрез, а сделать предстоит еще очень много. И последнее было сущей правдой. Шантель не помнила, как серьезно ее готовили к прошлой встрече с деем, но сегодня ее не просто тщательно обмыли, вымыли голову, подбрили кое-где волосы, но еще сделали массаж, натерев предварительно благоуханным маслом, надушили духами, а вдобавок красиво подстригли ногти, почистили зубы и десны и попросили прополоскать рот какой-то жидкостью, сделавшей ее дыхание свежим и ароматным. Служительницы хаммама принялись было уже за ее волосы и лицо, но тут Шантель воспротивилась, настаивая, чтобы прическу и косметику оставили Адамме.

Хаджи не стал возражать, благодаря про себя Аллаха за то, что пока Шахар достаточно покладиста. Девушка прекрасно понимала его состояние, но успокаивать его сообщением о данном ею слове не собиралась.

Когда Шантель вернулась из хаммама к себе, в прихожей ее ждала управительница гардеробом с великолепным, расшитым серебром розовым нарядом. Девушка попыталась было отказаться от него, говоря, что у нее теперь полно и собственной одежды. Однако ей вежливо, но твердо объяснили, что ее вещи годятся лишь для гарема, для встреч же с деем всегда требуется нечто особое. Спорить она не стала, тем более что ее просьба дать ей вдобавок к принесенному костюму кафтан была выполнена незамедлительно. Она вздохнула и начала переодеваться.

Помогавшая ей при этом Адамма первым делом заметила, что к этому наряду очень подойдут принесенные утром аметисты. Понимала это и сама Шантель, уверенная теперь, что вопреки ее робким ожиданиям о подарке дея известно в гареме всем. Как ей хотелось сейчас, чтобы гаремные воры, о которых ей столько приходилось слышать, успели бы уже опустошить ее перламутровую шкатулку! Но Адамма вернулась, конечно же, с ожерельем, и все присутствующие в комнате уставились на Шантель, ожидая, кто с тревогой, кто с любопытством, ее следующего шага. Что она могла сделать? Устроить скандал, отказавшись надеть ожерелье? Но это будет нарушением данного слова. Ох уж это слово! Будь оно проклято! Никогда впредь не пообещает она что-либо подобное Джамилю.

Шантель уже была почти готова, когда в комнату неожиданно вошла Рахин. Девушку появление матери дея удивило. Как могла она решиться прийти? Неужели Рахин не знает, что Шахар известно о том, что она превысила полномочия, наказав ее?

- Если тебе здесь ничего больше не нравится, Шахар, ты по крайней мере должна быть довольна тем, что теперь в твоих покоях есть настоящая дверь с замком. Я не права?

- Вы правы, мадам, - не замедлила с ответом Шантель, - двери единственная вещь, которая мне здесь нравится.

Девушка жестом отпустила все еще возившуюся с ее прической Адамму и, подождав, пока служанка выйдет, спросила:

- Вы знали, что Джамиль не собирался меня наказывать?

Ни один мускул не дрогнул на красивом лице Рахин.

- Тогда я не знала об этом, но сейчас знаю. А почему ты не рассказала ему о том, что с тобой сделали?

Шантель воспользовалась оказавшимся под рукой зеркальцем, чтобы отвести глаза от проникающего в самое сердце изумрудного взгляда матери дея.

- А почему вы решили, что я не рассказала?
- не нашла она лучше ответа, чем этот вопрос.
- Просто на кухне я бы осталась с большим удовольствием, смею вас уверить. Это не было для меня горем.

- Осталась бы?.. Неужели ты в самом деле так сильно ненавидишь его?

Недоверие, прозвучавшее в голосе Рахин, разозлило Шантель.

- Я не хочу быть его очередной девкой!
- выкрикнула она.

- Ты и не можешь быть ею ни при каких условиях, моя дорогая, - спокойно произнесла мать дея.
- Ни к одной наложнице нельзя применять это понятие, поскольку у нее может быть лишь один мужчина. А тебе следует знать еще и то, что Джамиль уже выделил тебя изо всех женщин гарема. Ради тебя он изменил даже заведенный издавна порядок. Мне кажется, он живет сейчас одной тобой. Разве это не может вызвать твоих ответных чувств?

- Зачем вы это делаете? Зачем пытаетесь помочь ему?
- то ли ругаясь, то ли жалуясь, произнесла девушка.

- Потому что я живу только для того, чтобы он был счастлив. Других целей у меня просто нет.

Сказано это было таким искренним, таким нежным тоном, что Шантель не могла поверить. А поверив, не могла больше сердиться на эту женщину.

- Но разве вы не можете уехать домой? Почему вы заперли себя здесь, имея такую возможность? Вы же его мать. Он не будет удерживать вас насильно, если вы захотите покинуть дворец. Ведь так?

- Так. Но ехать мне некуда. Это мой дом, Шахар. А Джамиль, его дети, его женщины - моя семья, моя жизнь. Больше ничего у меня нет нигде.

- Но вы же не старая и вполне можете найти себе нового мужа.

Рахин улыбнулась, объясняя медленно, будто ребенку:

- Я могу выйти замуж и здесь, Шахар. Но у меня нет такого желания, девочка.

- Хорошо, - сдалась Шантель, - я понимаю. Вам нравится здесь. Так постарайтесь же и вы понять, что мне здесь плохо и никогда не будет хорошо.

- Хотела бы я знать, будешь ли ты чувствовать то же самое, скажем, через неделю.

Не дожидаясь ответа, Рахин вышла, оставив девушке самой размышлять о том, что может произойти через неделю, чтобы изменить ее отношение к дею. С ее точки зрения, это просто невероятно. Возможно, Рахин просто предупредила ее, что Джамиль не сможет сдерживать себя более недели. Что ж, наверное, так и будет. В глубине души Шантель и сама понимала, что так или иначе он добьется своего, что дни ее сопротивления неизбежно сочтены. Все равно она будет делать все, чтобы отсрочить конец. И даже когда то, чему она противится, произойдет, чувства ее к Джамилю не изменятся!

Глава 32

Если бы Джамиль не был деем Барики и ее хозяином, она бы, не сомневаясь, сказала, что он за ней ухаживает. Именно под это понятие подходило то, что происходило теперь во время их встреч. Он приглашал ее к себе пять вечеров подряд и всякий раз поражал безукоризненной обходительностью, был обаятелен, блистал остроумием Джамиль рассказывал занимательные истории о своей детской жизни в гареме, порою такие забавные, что девушка обо всем забывала и хохотала до слез. Они прогуливались в саду, играли, а однажды просто сидели рядышком и читали по очереди вслух книгу.

Все это очень походило на то, как Шантель представляла себе свидания, и она уже не чувствовала себя в компании дея так напряженно, как раньше, по крайней мере до конца встречи. А завершались они все одинаково: он делал попытку сближения, а она ее останавливала. Менялось, к ее ужасу, то, что делать это с каждым разом ей становилось все труднее и отнюдь не из-за каких-то проявлений грубости с его стороны. Когда Джамиль пытался вовлечь ее в любовную игру, он действовал не только руками, но еще и говорил, объясняя, что бы он хотел от нее, и обещая райские наслаждения. Бороться сразу против слов и против действий было не так просто, к тому же периодически приходилось думать и о третьем противнике - ее собственном теле, которое вопреки ее воле само отвечало на его ласки и уговоры. Однако пока ей это удавалось.

Удивительно, но за все это время он ни разу не рассердился на нее. Даже когда Шантель довольно резко пресекала намерения Джамиля, он не проявлял ни малейших признаков гнева. А ей уже недоставало этого, чтобы не забывать, с кем она имеет дело. Образ жестокого тирана рассеивался все больше и больше, особенно в те моменты, когда ей днем приносили от дея то какую-то изящную безделицу, то просто записку с напоминанием о том, что он думает о ней.

Вчерашний вечер тоже походил на все остальные, если не считать того, что в момент ее прихода он был слегка навеселе. Поначалу девушка испытывала от этого нервозность. Однако вскоре убедилась, что Джамиль вовсе не пьян. Выпитое сделало его немного другим: более спокойным, расслабленным, что ли, и, в чем боялась признаться Шантель, больше англичанином, чем восточным владыкой. И ухаживания его на этот раз были совсем "английскими". Если бы после свидания ей не надо было отправляться в гарем, в котором было так много его женщин, девушка забыла бы о том, где и с кем она находится. Вот о женщинах, о женах и наложницах своего "кавалера" она забыть не могла. С ней он проводит вечера. Кто ублажает его ночью, интересно? Правда, в том, что он в последнее время никого, кроме нее, не призывал к себе, Шантель была уверена. В обратном случае гаремные недоброжелатели не упустили бы возможности рассказать ей об этом. Говорили, однако, что он, вместо того чтобы приглашать кого-то к себе, сам может посетить одну из жен. Сделать это он может втайне от всех, и Шантель ничего не узнает.

Девушке хотелось бы выяснить точно, как обстоят дела на самом деле. Это не было ревностью. В конце концов пусть себе спит с кем угодно, лишь бы не с ней. Но она не могла не признать, что ей не очень бы понравилось, окажись его нынешнее бережное отношение к ней просто следствием того, что он успевает удовлетворить свою похоть с другими.

Постоянные размышления обо всем этом мешали ее сближению с женами дея, которые несколько раз заходили к ней. Недолюбливать Науру у нее был повод еще до встречи с ней, а личное общение лишь усилило неприязнь. Уж слишком заносчива была эта черноволосая красавица, старающаяся при каждом удобном случае подчеркнуть свое превосходство. Тщеславие так и сквозило в ее покровительственной манере держаться и разговаривать. Причины, как объяснила Адамма, для этого имелись - Наура единственная из всего гарема не была рабыней. Ее выдали замуж за Джамиля во время заключения союзного договора между Барикой и каким-то пашой живущего в пустыне народа. Но с точки зрения Шантель, это ни в коей мере не могло служить оправданием столь чрезмерного высокомерия, и уж тем более тех ехидных замечаний, которые Наура делала по поводу каждого, попавшего в сферу ее внимания.

К счастью, обе другие жены Джамиля были совсем другими. Особенно Шила. Она вообще была из тех женщин, про которых говорят, что их трудно не любить. Очаровательная колибри, которую подарила Шантель первая кадин, была как бы живым воплощением ее характера, легкого, благородного и дружелюбного. Девушка и сама понимала, что Шила не дала ей ни малейшего повода для недовольства, если не считать того, что она была первой кадин - любимой женой Джамиля. Но то, что ее могло раздражать это, показалось девушке невероятным, и серьезнее поразмышлять над причиной своего отношения к Шиле она решила позже.

Но вот почему она не испытывала восторгов по поводу сегодняшнего прихода первой кадин, Шантель знала наверняка. Девушка готовилась к шестому куртуазному свиданию с Джамилем Решидом, и само присутствие его любимой Шилы при этом заставляло ее нервничать. А кроме того, ей почему-то казалось, что именно Шила лучше многих других понимала, что дни сопротивления Шахар сочтены. Она и сама чувствовала это, но все-таки хотела верить, что хотя бы сегодня будет так, как хотелось ей.

На этот вечер ее одежда была из муслина нежного розового цвета, подчеркивающего выразительность ее глаз и отлично гармонирующего с серебром волос, красиво уложенных Адаммой. Драгоценностей теперь у Шантель было достаточно: два браслета, заколки для волос, перстень с крупным аметистом под пару тем, из которых состояло первое подаренное деем ожерелье. Джамиль продолжал одаривать ее, несмотря на то, что она эти подарки, по здешним понятиям, не заслужила.

- У дея перехватит дыхание, когда он увидит вас, лалла, - заверила сияющая от восторга Адамма.

- Думаешь, значит, что он умрет от удушья, когда я войду?

Адамма захихикала. В то, что ее хозяйка желала зла дею, она всерьез не верила и раньше, а сейчас и подавно не сомневалась, что она произносит колкости в его адрес скорее по привычке. Может, неделю назад Шахар и готова была заплатить за свою свободу жизнью Джамиля, но сейчас она, возможно, и мечтала о бегстве, но уж никак не о смерти дея.

Провожал ее до двери спальни, а затем ожидал ее здесь все тот же верный Кадар. Он стал ее тенью, неотлучно следуя повсюду, охраняя вход в ее покои, когда она была в них. Даже ночью нубиец спал в прихожей рядом с Адаммой. Шантель очень хотелось узнать, на чьей стороне будет этот чернокожий гигант, если она вновь решится сопротивляться дею, но подвергнуть испытанию его преданность пока не решалась. Обдумывая возможные планы побега, девушка пришла к выводу, что ей нужен будет помощник, а лучшего, чем Кадар, она вряд ли найдет; Однако полностью довериться ему она считала преждевременным.

На этот раз она застала Джамиля стоящим у выхода в сад. Встретились они в той же самой комнате, что всегда. Как и раньше, вызывавшая у Шантель страх большая кровать была аккуратно застелена, но у окна лежала огромная подушка, похожая на удобную кушетку. С улицы в помещение проникал свет луны, красивый и загадочный, но явно недостаточный, чтобы осветить всю спальню. К тому же освещение становилось все более тусклым, будто невидимые слуги постепенно гасили имеющиеся в спальне свечи. Может, так было и в самом деле. Целая армия могла бы пройти здесь не замеченной Шантель, настолько ее внимание было занято Джамилем.

Золотистая туника из венецианской парчи плотно облегала литой торс дея, неизменно турецкие шаровары на этот раз были заправлены в высокие сапоги европейского покроя. На стягивающем его талию расшитом золотыми нитями кушаке висел кинжал, напомнивший почему-то девушке о всесильности судьбы и неизбежности смерти. Из украшений сегодня Джамиль оставил только перстни с янтарем и изумрудами, которые он носил постоянно. Тюрбана на его голове опять не было, и Шантель удивленно подумала, что вообще видела дея в этом традиционном для мусульманина уборе только во время их самой первой встречи.

Уж лучше бы он носил его, чтобы не быть так похожим на европейца. Ведь сейчас в этом гладко выбритом человеке с густыми черными волосами, расчесанными на прямой пробор и ниспадающими на плечи, не было ничего восточного. Она и раньше ловила себя на мысли о том, что появись Джамиль в гостиной какого-нибудь английского дома, его бы никто не принял за иностранца. Наверное, тогда бы на нем были хорошо сшитое пальто, узкие бриджи до колен и галстук. Если бы он чем-то и выделился среди других гостей, то скорее всего горделивой осанкой. Фигура у него, черт побери, была безукоризненна.

Как и просил дей, она теперь не падала на колени, входя к нему, но и подойти не торопилась, оставаясь у двери, пока он сам не предложит ей пройти. Сегодня Джамиль почему-то не торопился сделать это. Он стоял неподвижно, пристально глядя на нее своими изумрудными глазами. Видимо, он не хотел прерывать чтеца Корана - маленького человека, сидящего в углу со священной книгой мусульман в руках и что-то читающего из нее вслух. При появлении Шантель голос его стал громче, и девушка непроизвольно повернулась в ту сторону, где сидел чтец, и вслушалась в слова.

Твой страх - твой враг, упорный и неотступный, Покоришься ему - не найдешь спасенья, Побей его, прогони в логовище его, Нет никого выше Аллаха! Нет никого славнее Аллаха!

Твои женщины - твоя земля, требующая возделать ее, Иди же к своей земле взять ее, Действуй так, как подсказывает твое сердце, Нет никого могущественнее Аллаха! Нет никого мудрее его!

Шантель, затаив дыхание, перевела взгляд на Джамиля. Он, по-прежнему не отрывая от нее глаз, взмахом руки прервал чтеца и приказал уйти.

Дождавшись, когда маленький мусульманин удалится, совершив необходимое число поклонов, девушка спросила:

- Это в мою честь?

- Это? Ах да, конечно.

При ответе лицо дея осветилось такой озорной улыбкой, что Шантель, не удержавшись, засмеялась.

- Вы забыли, что я христианка, которая не должна следовать наставлениям вашего Пророка.

.
- Я всегда помню, кто ты такая, Шахар, - произнес он, подойдя и прикоснувшись пальцами к ее губам, - что ты моя.

Разум подсказывал девушке, что ей следовало бы взять себя в руки и преодолеть проснувшуюся при этом прикосновении симпатию к нему, но тело просило совсем другого. Она так и не успела придумать ответ, пока он брал ее за руку, вел к подушке и усаживал на нее рядом с собой.

Так близко она еще никогда не оказывалась с ним рядом в самом начале встречи. Хорошо хоть, что они сидели. Подушка была столь велика, что вполне могла сойти за кровать. Джамиль принял излюбленную позу, слегка откинувшись назад и опершись на локоть. Колено его при этом почти прикоснулось к ней, и Шантель, стараясь избежать этого, отклонилась и лишь благодаря тому, что успела опереться на локти, не оказалась лежащей на спине. Он всегда старался в подобных случаях оказаться как можно ближе, но, с другой стороны, сразу прекращал такие попытки, как только чувствовал ее настороженность. Вспомнив об этом, девушка успокоилась.

Потихоньку, стараясь делать вид, что вовсе и не просчитывает каждое движение, она подтянула тело так, что в конце концов смогла опереться спиной о лежащие у стены маленькие подушечки, и уселась поудобнее. Ей удалось проделать это таким образом, что их бедра ни разу не соприкоснулись. Еще какое-то мгновение девушка опасалась, что Джамиль, поняв ее ухищрения, рассердится, но, взглянув на его лицо, увидела на нем веселую улыбку. Он, конечно, все понял, но сердиться не собирался.

- Итак, чем мы займемся сегодня?
- спросил дей, как бы не замечая, в какую неудобную позу она сама себя усадила.

- Может, погуляем в саду?
- быстро ответила девушка и тут же начала подниматься. Дей остановил этот порыв, положив свою руку ей на бедро.

- Я имел в виду, чем бы ты хотела заняться здесь, в комнате, - разъяснил он, возвращая, правда, руку на прежнее место, что несколько успокоило девушку.

- Я... Я не знаю. А что бы вы...
- запнулась она, увидев, какая сладострастная улыбка появилась на устах дея и как он весь напрягся при одной мысли о том, что ему будет предоставлен выбор развлечений.
- За исключением этого, - добавила поспешно девушка.

Джамиль слегка дернул плечами. Взгляд его медленно скользил по ее телу сверху вниз, остановившись наконец где-то пониже талии Шантель.

- Тебя учили танцевать?

Какие танцы он имеет в виду, она догадывалась. Ей пришлось видеть недавно одну из икбаль, упражнявшуюся в этом искусстве в их дворике. Это было нечто невообразимое. Танец ее состоял из волнообразных движений тела, колебаний живота и таза, и был, на взгляд Шантель, даже не соблазнительным, а просто непристойным, целиком рассчитанным на возбуждение мужской похоти.

- Ваши восточные танцы слишком... В общем, они слишком непривычны для меня, - произнесла она вслух.

- А мне так хочется посмотреть, как ты танцуешь, Шахар, - сказал Джамиль, кладя ладонь на ее коленку. Пальцы его при этом оказались рядом с ее животом, и девушка почувствовала, что ее кожа жаждет прикосновения.
- Может быть, ты поучишь меня своим танцам?

- Я... Я не могу.

- Ты можешь, маленькая луна.
- Ладонь дея нежно погладила ее бедро.
- Ты просто не хочешь. И здесь я бессилен, заставить невозможно. Ты сама должна захотеть воспламенить мою страсть...

- Джамиль!

Шантель остановила ладонь дея, чувствуя, что она опускается все ниже по ее бедру и не собирается останавливаться. Он отдернул руку и резко выпрямился. Такая реакция встревожила девушку. Она испугалась, что, запретив дотрагиваться до себя, вновь вызвала его раздражение. Но, к ее удивлению, огорчило дея не только это.

- Ты не могла бы называть меня как-нибудь иначе, а не Джамилем?

- Извините?

- Зови меня Дерек.

- Как?
- недоуменно спросила она.

- Это означает "любимый". Шантель заморгала глазами. Что за дьявол вселился в него?

- На каком же это языке, интересно?
- спросила она недоверчиво.

- Не имеет значения на каком!
- в голосе дея слышалось раздражение. Будешь звать меня Дереком!

- Нет, - тихо сказала она, с трудом сдерживая улыбку. Джамиль со своим странным капризом напоминал ей большого смешного ребенка.

- А если я скажу, что на другом языке Дерек означает "мерзавец", тогда ты будешь называть меня так?

Нелепость лингвистического утверждения дея оказалась последней каплей больше Шантель сдерживаться не Могла. Губы ее сами собой разошлись в широкой улыбке, и еще через мгновение она буквально покатилась от хохота. Приступ смеха стал отступать только тогда, когда она поняла, что уже не сидит, а лежит на подушке. Заняв прежнее положение и взглянув на Джамиля, девушка убедилась, что ему самому совсем не смешно.

- Господи!
- со вздохом произнесла она, вытирая выступившие от смеха слезы.
- Если вы не разрешаете называть вас Джамилем, то только скажите об этом. Но почему Дерек? Уж это-то имя мне прекрасно известно. Оно распространено в Англии, а я, как вы знаете, англичанка.

- Так же, как и моя мать, Шахар, - напомнил он.
- Она вполне могла назвать меня так.

- Так это она?..

- Нет, - сказал Дерек, и это было абсолютной правдой: своим именем он был обязан не матери, а деду.

Он сердился на себя за то, что не смог скрыть раздражения, которое почему-то испытывал, когда она называла его именем брата. Нельзя же, в конце концов, злиться на какое-то имя только потому, что оно принадлежит не ему. Неужели даже чужое имя в ее устах может вывести его из равновесия?

По-прежнему ничего не понимавшая девушка смотрела на него с любопытством.

- Объясните мне наконец, о чем вообще идет речь, если это вас не затруднит?
- попросила она.

Дерек внимательно посмотрел на девушку. Сейчас, взяв себя в руки, он вдруг понял, что, развеселив помимо своей воли Шахар, ему удалось добиться того, к чему он давно стремился: она забыла о необходимости быть в постоянной готовности к обороне. Понял он и то, что, оставив ее вопрос без ответа, может снова вспугнуть ее.

Он нарочито беззаботно пожал плечами и произнес:

- Похоже, что на этот раз мы в равной степени удивлены неожиданным ухудшением моего настроения.

Шантель была согласна с этим утверждением, но по-прежнему попыталась возразить:

- Да, но...

- Где же твоя храбрость, англичанка?
- усмехнулся дей.
- Разве ты не хочешь знать, почему я расстроился?

- Нет!

- Ты говоришь не то, что думаешь.

- Да?

- Да. И я скажу тебе, что меня мучает. Я действительно хочу видеть тебя в своей постели, и еще много чего мне нужно от тебя.

Прежде чем Шантель сообразила, что он собирается делать, пальцы дея ухватили пояс ее шаровар и потянули вниз, не так резко, чтобы расстегнулись пуговицы, но достаточно сильно, чтобы ее тело заскользило по шелку подушки. Через мгновение она уже лежала на спине рядом с ним. Девушка инстинктивно вскинула руки, ограждая себя от возможного продолжения. Но дей вопреки ее ожиданиям не наклонился к ней, сохранив свою прежнюю позу.

- Вот так лучше, - сказал он.
- А то у меня даже шея затекла, пока я смотрел на тебя снизу вверх.

Если он хотел этим замечанием рассеять ее тревогу, то ему это не удалось.

- Я не думаю...
- попыталась протестовать Шантель.

- Тес, - немедленно оборвал ее дей, - разве ты не хочешь узнать, что я собираюсь сделать?

Видя, как решительно замотала головой девушка, он договорил ее собственными словами:

- Исключая это.

- Не имеет значения. В таком положении я вообще не могу о чем-то разговаривать и что-то делать.

- С чего ты взяла? А потом, почему ты думаешь, что тебе не понравится то, что я намерен сделать?

Шантель со стоном прикрыла глаза, но тут же вновь широко раскрыла их, почувствовав, что Джамиль наклонился к ней совсем близко. Его рука по-прежнему держала край ее шаровар, и она чувствовала кожей живота прикосновение его теплых пальцев. Еще горячее был устремленный на нее пылающий взгляд Джамиля.

- Я хочу, чтобы мои пальцы оказались внутри тебя.

- О Боже!
- успела она промолвить, прежде чем его губы закрыли ее рот, завершив начатое словами и пальцами: водоворот чувств целиком захватил девушку.

Она судорожно схватила его руку, но сбросить ее уже не могла и не хотела.

- Если ты и теперь не позволишь мне сделать то, что я хочу, Шахар, я просто сойду с ума, - прошептали такие близкие губы дея.

Поцелуй был долог, неистов и страстен, будто Джамиль хотел поглотить ее. Рука его уже проникла под шаровары, пальцы нежно потрепали кудряшки на ее лобке, продвинулись дальше... Еще мгновение, и они оказались там, где он хотел. А она... Она, если бы могла, вспорхнула бы сейчас вверх, чтобы эти нежные пальцы оказались еще глубже в ней. Тело ее само льнуло к нему, само пружинило и колебалось. Продлить как можно дольше, усилить испытываемое ею чувственное наслаждение было единственным желанием Шантель.

- О, любовь моя, ты так горяча, так нежна... Девушка не заметила даже то, что слова эти он прошептал по-английски. Охваченная пламенем страсти, она обхватила руками его голову, покрывая поцелуями его лицо. А Джамиль продолжал свои магические действия, не позволяя ни на мгновение ослабнуть разожженному в ней огню.

В какой-то момент вдруг оказалось, что ноги ее раздвинуты, он лежит на ней, а тела их уже не разделяет даже одежда. Как это произошло, Шантель не понимала. Она не знала даже, когда ощутила произошедшую перемену: то ли когда почувствовала тепло его кожи на животе, а его обнаженную грудь на своей; то ли когда он приспосабливался, располагая свое тело между ее ног; а может, когда он на мгновение прекратил целовать ее.

Испугаться девушка не успела. Похоже, что дей просто ждал, чтобы она осознала, что произошло. Как только в ее глазах мелькнули огоньки понимания, новый, еще более страстный поцелуй заставил забыть ее обо всех опасностях мира. Его язык чуть ли не целиком был теперь у нее во рту, а пальцы наконец оказались глубже, доставляя неописуемое удовольствие... Нет, уже не пальцы, а та часть его тела, которой она так боялась.., раньше боялась, теперь нет.

Медленно, очень медленно часть его входила в нее. Ей было так легко, так приятно ощущать это неотвратимое скольжение. Когда в ней были его пальцы, она не чувствовала эту приятную наполненность, эту прелестную напряженность внутри себя. А затем Шантель испытала странное ощущение, будто в ней что-то лопнуло. Она почувствовала не боль, скорее острое удивление, а уже через мгновение близость и слияние с ним стали особенно осязаемы.

Они одновременно испустили легкие стоны. Он опять целовал ее, осторожнее, чем прежде, но не менее страстно. Вдруг на какую-то секунду он замер. Не шевелилась и она, вся отдавшись новым для себя ощущениям. При этом Шантель почему-то знала, что это еще не все, и предчувствия не обманули ее. Когда его бедра начали колебаться между ее ног, ей показалось, что каждое движение Джамиля сопровождается ударом ее сердца; будто билось оно в том же темпе: медленно, быстрее, еще быстрее... А потом ей показалось, что небесный огонь влился внутрь нее, сжигая все, кроме невыразимого удовлетворения. Шантель вскрикнула, еще сильнее прижимая к себе его тело. Они слились в единое целое, растворившись в райском наслаждении, которое испытали одновременно.

Глава 33

Волшебный поток забвения подхватил Шантель и унес куда-то, где лишними были любые мысли, туда, где существуют лишь чувства, и только хорошие. Трепет кожи, ощущающей его кожу; тяжесть его тела, тоже приятная, так же как и влажное тепло дыхания на ее груди, и удары его сердца, отзывающиеся в ней. Она бы оставалась в этом полубессознательном состоянии и дальше, если бы Джамиль не вывел ее из него новой лаской. Он обводил языком ее сосок, а затем дул на него, пока под прохладной струей воздуха этот чувственный кусочек ее тела не превращался в маленькую твердую шишечку.

Это тоже было приятно, но прохлада возвращала ощущение реальности. Шантель подняла руку в инстинктивном желании вернуть тепло его губ.

- Так ты проснулась?

Почувствовав, что он делает то, что бы ей хотелось, она мечтательно улыбнулась.

- А я и не спала.

Шантель погладила его по голове, испытывая какой-то детский восторг от прикосновения к волосам Джамиля.

Он лежал сейчас таким образом, что его живот упирался слегка ей в пах, вызывая у нее ощущение блаженства.

- Ты сердишься на меня, маленькая луна? Она даже приподнялась на локтях, чтобы оказаться подальше от пристально глядевших на нее темно-зеленых глаз. Сердится? О чем это он?

- Разве я выгляжу сердитой?

- Но я же перехитрил тебя.

Губы девушки надулись, как у обиженного ребенка.

- Перехитрил?

- Ты же думала, что я не зайду так далеко, пока мы не в моей кровати. Этим я и воспользовался.

- А разве мы не в твоей кровати?

- Ты не все поняла, - улыбнулся дей.

- Ну хорошо, значит, ты перехитрил.

- И тебе это пришлось по душе?

- Это и есть та загадка восточного властелина, за не правильный ответ на которую меня четвертуют?
- попыталась отшутиться Шантель, но тут руки дея сдавили ее груди, и она поняла, что он рассчитывает на серьезный разговор. Да, ты из тех мужчин, которые умеют добиваться своего. Это ты хотел услышать?

Он улыбнулся так нежно и искренне, что начавшее подниматься в ее душе раздражение мгновенно исчезло.

- Если бы ты знала какое это наслаждение знать, что ты принадлежишь только мне!

- Я бы знала, если бы и ты принадлежал только мне, - ответила Шантель и тут же покраснела, поняв, что слова ее звучат чуть ли не как объяснение в любви.
- Я имею в виду...

- Нет, нет, я не позволю тебе взять эти слова обратно, - перебил он, слегка усмехнувшись.
- Я оказался прав. Ты - англичанка, и поэтому не можешь делиться с другими. Так?

Могла ли она делиться с другими, можно поспорить, а вот то, что она не разделяла его юмора в данном вопросе, было бесспорно.

- Если имеется в виду наша убежденность в том, что у одной женщины должен быть только один мужчина, и наоборот, то это действительно так, - выпалила она.
- Но мужчина, владеющий чуть ли не пятьюдесятью женщинами, этого я понять не в состоянии.

- Так ты ревнуешь, маленькая луна?

- Абсолютно нет.

- Тогда почему тебя беспокоит количество моих женщин?

- Это непристойно.

- По вашим понятиям. По моим - мой гарем даже мал.

Спорить с этим было бесполезно. В стране, где сама религия способствует полигамии, мужчина никогда не согласится с ее взглядами. Они противоречат всем его жизненным принципам. Так к чему же тратить слова? К тому же она просто не сможет спокойно говорить об этих порядках. Здешнее понимание преданности приводило Шантель в ярость. Мужчина, меняющий каждую ночь наложниц, считается отличным мужем, но упаси Бог, чтобы на какую-то из них хотя бы взглянул другой!

- Думаю, - холодно произнесла Шантель, - мне пора возвращаться в гарем.

- Вот теперь ты действительно сердишься.

- Нет, - ответила она быстро, не замечая, что весь ее вид свидетельствует о правоте Джамиля.
- Я просто стараюсь предугадать ваше собственное желание. Вы же немедленно отсылаете женщин, с которыми закончили заниматься любовью. Об этом все знают.

Зачем она сказала это, Шантель и сама не знала. Тем более что такое из всех, с кем ей пришлось разговаривать в гареме, говорила одна Вашти, которая, как выяснилось сегодня, не отличалась в своих рассказах правдивостью.

Джамиль помрачнел, отпрянув от нее. Мышцы его непроизвольно напряглись, Кто сказал тебе это?

Вопрос насторожил девушку. У нее было немало оснований не любить Вашти, но вызывать на нее гнев дея она вовсе не собиралась. Как жесток Джамиль бывает с обидчицами, она видела и ни при каких обстоятельствах не стала бы жаловаться.

- Что вы имеете в виду?
- попыталась уйти она от прямого ответа.

- Кто?

- Я не скажу.

Глаза Джамиля сузились еще сильнее.

- Что же, кроме этого, тебе рассказывали?

- Ничего, - пролепетала Шантель.
- Правда, ничего такого, - сказала она тверже, но дей, казалось, ее уже не слушал.

- Как раз то, что и заставило тебя бояться меня?
- высказал он совершенно правильное предположение.
- Кому же я обязан своими мучениями? Кого назначили обучать тебя?

Он, конечно, и сам без труда может выяснить это. Но помогать ему Шантель не собиралась. В конце концов, не одна Вашти повинна в ее страхе. Прежде всего гневаться он должен на нее саму.

- Вы ошибаетесь, ваше высочество, - перешла девушка на официальный тон, противоречащий интимности всей обстановки.
- Никакие рассказы не могли бы напугать меня больше, чем ваши собственные действия, которые мне довелось наблюдать.

- Ты все еще думаешь, что я могу обидеть тебя?
- спросил он скорее растерянно, чем сердито.

- Вы уже обидели меня, Дерек понял наконец, что причиняет боль девушке, сжимая ее груди, и убрал руки.

- Как бы то ни было, - продолжила Шантель, предупреждая уже готовые сорваться с его уст извинения, - произошедшее сегодня ничего не меняет. Я сейчас еще больше уверена в том, что отдать свою девственность женщина может лишь одному мужчине - своему законному мужу. В любом другом случае это для нее постыдно и унизительно.

- Но я твой законный хозяин.

- Это не имеет значения.

- - Я единственный мужчина, который может притронуться к тебе, Шахар, все равно что муж.

- Нет, не все равно. Вы купили меня, а не женились на мне.

- Ты хочешь, чтобы я женился?

- И я при этом стану вашей четвертой женой? Нет уж, увольте!

Только произнеся это, Шантель поняла, что ее слова оскорбительны для дея. К счастью, он, задумавшись, не придал им особого значения.

- И все-таки что-то было причиной того, что ты наконец расслабилась и занялась любовью со мной. Что же?

Шантель отвела взгляд и тихо проговорила:

- Это бы лр... В конце концов, главная причина в том, что я теперь не свободна.

Глаза Джамиля потеплели, голос стал мягким, в нем слышалось понимание.

- Правильно. Это стало неотвратимым в тот самый день, когда тебя пленили. Очень хорошо, что ты наконец поняла.

- Но до сегодняшнего дня у меня была надежда. В вашем гареме так много прекрасных женщин, а заходите вы туда не так часто. Вы вполне могли забыть, что среди них есть я.

Джамиль, улыбаясь, погладил ее по щеке.

- Ты не из тех женщин, которые могут рассчитывать на это, маленькая луна. Любой мужчина, хоть раз увидевший тебя, никогда не забудет твоего лица. Разве ты сама об этом не знаешь?

Шантель покачала головой.

- Однако, по вашим понятиям, я слишком худа, чтобы быть привлекательной.

В глазах дея мелькнули веселые огоньки.

- Может быть, тебе бы и следовало слегка пополнеть, но, на мой вкус, у тебя есть все, что мне надо.

- И вы не хотите, чтобы я поправилась?

- Я хочу, чтобы ты оставалась такой же, как сейчас, всегда.

- Значит, если я растолстею, вы меня больше не захотите?

Дерек усмехнулся, поражаясь переменчивости женского мышления.

- Клянусь, это очень похоже на признание в том, что тебе понравилось быть со мной. Или ты уже забыла обо всем и придумываешь новые планы сохранения девственности, которой уже нет?

Шантель покраснела. Она действительно думала обо всем по инерции, не учитывая, что она с сегодняшнего дня уже не та, что теперь ей предстоит смотреть на многие вещи новыми глазами. Она еще не разобралась до конца, как относится к произошедшему. Ей было сейчас как-то неловко. Ведь раньше она никогда бы не поверила, что может забыть себя, совершенно отдавшись страсти, тем более что это ей понравится. Но делиться с кем-то такими мыслями было бы глупо, а уж с ним и подавно. У дея и так достаточно преимуществ перед ней, чтобы давать ему еще и такой козырь.

А еще ее настораживала резкая смена чувств, произошедшая в ней за такое короткое время: приятная расслабленность и удовлетворенность, злость, потом подавленность и, наконец, смущение. Это мешало ей сосредоточиться. Да и можно ли сосредоточиться, когда между ног у тебя удобно расположился мужчина? Необходимо уйти и остаться наедине с собой. Почему она до сих пор здесь? Ведь то, что дей оставляет на ночь только жен, не выдумка Вашти, так говорили и многие другие. Возможно, пока ему просто не хочется спать.

- Ты выглядишь печальной, маленькая луна, - услышала Шантель голос дея. Я не позволю тебе сожалеть о случившемся.

Самонадеянность Джамиля показалась ей смешной.

- Вы можете распоряжаться моим телом, ваше высочество, но чувства мои вам неподвластны, они подчиняются только мне.

- Правда? И твои ощущения тоже подчиняются , только тебе?

При этих словах он наклонил голову, обхватил губами сосок и начал его осторожно посасывать. Теплая приятная дрожь, возникшая в ласкаемой груди, прокатилась по ее телу, достигла живота, опустилась возбуждающей волной ниже. Шантель закрыла глаза. А губы дея продолжали свое волшебное воздействие. Они переместились на другую грудь, затем вернулись к прежней... Шантель уже не могла сдерживать поднятую ими волну нежности. Руки ее обхватили голову дея, нежно перебирая пальцами его волосы. Эти непроизвольные движения ответили на постав", ленный вопрос лучше всяких слов.

Сильные руки неожиданно подняли ее и перенесли на кровать. Очнувшись на мгновение от сладкого полузабытья, девушка неожиданно вспомнила, что они не одни в комнате. Как же она могла забыть об охранниках? Но охватившее ее смущение оказалось беспочвенным. Оглянувшись на стену, девушка обнаружила, что телохранителей на их обычных местах нет.

- А где же ваши немые?
- спросила она, затаив дыхание под пристальным взглядом дея, медленно скользящим по ее телу сверху вниз.

- Отосланы в сад, чтобы не раздражать твою скромность.

Однако и без охранников ей было от чего испытывать смущение. Шантель почти физически ощущала тяжесть его взгляда, который остановился теперь на ее груди.

- - Я.., правильно ли я поняла, что вы еще не закончили со мной? произнесла она, не решаясь поднять глаза.

- Да, да, маленькая луна, - с чувством произнес Джамиль, не переводя взгляда.
- Как ты могла подумать, что я смогу отпустить тебя? Ты успела меня огорчить, и теперь нужно время, чтобы я успокоился.

- Мне кажется, что у вас в гареме, кроме меня, есть достаточно женщин, которые с радостью попытаются вас утешить.

Намек, прозвучавший в этой фразе, наконец заставил дея посмотреть ей в лицо. Но вслед за этим он, улыбнувшись, вдруг запрыгнул на кровать и мгновенно оказался совсем близко, прижимаясь к ее телу. Рука дея ласково погладила ее по щеке, расправила серебряные локоны и притянула голову девушки. Их губы слились в горячем нежном поцелуе.

- Думаешь, другая может разжечь во мне такую страсть?
- Губы его при этих словах пощекотали ее шею, покрывая ее поцелуями, переместились к уху. Приятные мурашки пробежали по телу девушки от затылка до пяток. Я не в состоянии думать о ком-то другом с тех самых пор, как впервые увидел тебя. Как же я позову в свою кровать другую, Шахар? Только ты нужна мне.

Слова дея возбуждали не менее ласковых прикосновений его языка к уху. Не поверить Шантель просто не могла. Сомнения, да и все прочие мысли вновь отступили под напором проснувшейся страсти.

Глава 34

- Не возражаете, если я присоединюсь к вам? Шантель безразлично пожала плечами, не отрывая головы от мраморной плиты, на которой лежала.

- Нет, конечно...
- лениво произнесла она и вдруг резко вскинула голову, что вопрос задан на безукоризненном английском языке.
- Ты тоже из Англии?

Как выяснилось, задала его Джамиля - одна из пяти икбаль. Женщина быстро распахнула полы своего халата и легла рядом с Шантель на теплый мрамор в центре общего зала хаммама. Под халатом Джамили ничего не было, и принятая ею поза как нельзя лучше демонстрировала красоту ее упругих налитых грудей. Впрочем, Шантель обратила на это лишь мимолетное внимание. Она уже почти привыкла к свободе нравов, царивших в банях, и сама была сейчас полуобнажена.

- Я думала, кто-нибудь уже сообщил тебе об этом, - произнесла улыбающаяся Джамиля.
- Наши семейные владения находятся в Глостере, хотя большую часть своей жизни я провела в Лондоне.

- Нет. Никто мне ничего не говорил. Я думала, что Рахин здесь единственная англичанка. А почему ты мне сама не дала знать прошлый раз, когда подходила с леди Шилой?

- Дело в том, что Шила обучает меня турецкому, а он мне дается с трудом. Вот она и настаивает, чтобы я все время говорила только по-турецки. Вообще она очень добра и внимательна ко мне. Просто я сама не способна к языкам. Помнится, и мой учитель французского был вечно недоволен.

- Как прекрасно вновь услышать родную речь! Я так рада...
- Шантель осеклась.
- Извини, чуть не сказала, что рада встретить тебя здесь. Оказаться в положении рабыни я бы и врагу не пожелала.

- Не беспокойся. Я понимаю, что ты имела в виду. Когда я увидела тебя, мне тоже было так грустно. Конечно же, я предпочла бы встретиться с тобой на свободе.

- Ты давно здесь?

- Не очень. Чуть больше шести месяцев. До тебя я была последней, кого купили для этого гарема. Я думала, что таковой и останусь. И другие были уверены, что новеньких больше не будет, поэтому так удивились твоему появлению. И из-за меня уже было много шума.

- Шума?

- О да, - улыбнулась, вспомнив что-то, Джамиля.
- Сейчас это кажется смешным. А тогда мне было не до смеха. Я была страшно напугана. Дей так рассердился на свою мать из-за меня, что пришел прямо в гарем и отчитал ее при всех. Я была уверена, что меня продадут в другое место, а то и того хуже.

- Но с какой стати ему перепродавать тебя, коль он сам купил новую женщину? На что он сердился?

- В том-то и дело, что не он меня купил, а лалла Рахин, - Джамиля нахмурилась.
- Я думала, ты знаешь. Дей не покупает новых женщин уже целых пять лет, с тех самых пор, как понял, что значит для него Шила. Больше половины наложниц подарены ему или приобретены его матерью. То, что она купила еще и меня, кажется, переполнило чашу его терпения. Он строго-настрого приказал ей больше не заботиться о пополнении гарема.
- Женщина усмехнулась. Он не такой, как эти турки и арабы, которые считают, что чем больше у них женщин, тем лучше, не задумываясь, зачем они им нужны. Джамиль сам для себя установил правило, что ни одна из женщин гарема не должна остаться без его внимания на очень большой срок, и выполняет его, хотя это и не так легко. Теперь ты понимаешь, почему он мог расстроиться, узнав, что гарем без его ведома увеличился?

Шантель чуть было не рассмеялась, услышав столь странные рассуждения. Если Джамиля права, то каким же образом она сама оказалась здесь? С другой стороны, похоже, что ему и в самом деле не очень были нужны новые женщины. Первая встреча с ними это в принципе подтверждает. Дей был совершено равнодушен к ней. Может, то, что говорит ее новая подруга, правда? Шантель бы поверила в это. Но помимо первой встречи с Джамилем, была прошлая ночь. Были его слова, произнесенные так, что они не могли быть ложью. Джамиль сказал, что с тех пор как увидел ее, не знал других женщин.

О, эта ночь! Она промелькнула как одно мгновение, хотя Джамиль так и не отпустил ее до самого рассвета, и они ни минуты не спали. Шантель не могла вспомнить, сколько раз его слова и ласки разжигали в ней всепоглощающее чувственное пламя, сколько раз все исчезало, кроме любви и, страсти, и они сливались в единое целое. Казалось, это не прекращалось вообще, и все эти бессонные часы были одним прекрасным сном. Когда она, усталая и удовлетворенная, вернулась к себе, ей не хотелось думать ни о чем, тем более анализировать произошедшее. Она и сейчас предпочитала вспоминать о волшебных ощущениях, пережитых в объятиях Джамиля, а не расстраивать себя рассуждениями о том, правильно или нет она сделала, что так легко сдалась ему.

- Теперь ты понимаешь, почему о твоем появлении так много говорят? продолжала между тем Джамиля, перебирая свои темно-каштановые локоны и щекоча ими свои щеки и губы.
- Как только он купил тебя, всем захотелось узнать, что это означает: дей не смог устоять перед твоей красотой или он решил изменить нынешние правила, и за тобой последуют другие? Естественно, много разговоров вызвало твое быстрое возвышение. Все хотят стать фаворитками.

Шантель все эти разговоры и сплетни совершенно не интересовали. К тому же рассуждения Джамили могли привести ее и к другим вопросам, которых ей хотелось избежать.

- Ты переживаешь о доме, Джамиля?
- спросила она, чтобы сменить тему разговора.

- - О да! Мне казалось, что я вообще не смогу привыкнуть к такой ленивой, монотонной жизни. Дома я постоянно была занята, все время крутилась с разными делами, весь день был заполнен до отказа. А здесь мне было совершенно нечего делать. Казалось, что еще немного - и я сойду с ума от скуки. Но, конечно, так было только потому, что дей слишком долго сердился. Когда он обратил на меня внимание, все изменилось, - Джамиля подвинулась поближе к Шантель и понизила голос.
- Знаешь, я же стала икбаль совсем недавно, только в прошлом месяце. И теперь моя жизнь наполнена ожиданием новой встречи с ним. Когда она произойдет, неизвестно, но я уверена, что скоро. Ведь дей обязательно не реже одного раза в неделю проводит время с каждой из фавориток. Ожидание так волнует. А в день, когда он призывает, я прямо вся дрожу. Это так здорово. Все вокруг завидуют. Да ты и сама теперь знаешь. Он же такой великолепный любовник, правда?

Да, это так. Но согласиться с этим, а тем более спорить с женщиной, которая сама еще раньше испытала магию любви Джамиля, было бы глупо. Но Шантель почему-то смущал этот разговор. Она испытывала какую-то неловкость, вспоминая заверения Джамиля о том, что лишь с ней одной он был близок в последние дни.

Джамиля, впрочем, и не ожидала ответа, продолжая беззаботно болтать:

- Бедная Шила. Можешь себе представить, она даже не знает, что и думать. Она ведь так любит его.

- А ты?
- не удержалась от вопроса Шантель.

- Честно говоря, я и сама точно не знаю, - пожала плечами собеседница. Каждый раз когда я с ним, мне кажется, что люблю. Я так обрадовалась, когда впервые увидела его и убедилась, что мой хозяин не жирный старик и не урод. Уже тогда я поняла, что буду с нетерпением ждать момента, когда он обратит на меня внимание. Джамиль так красив. Честно говоря, я не могу припомнить ни одного мужчину из тех, что я встречала в Англии, которого бы можно было сравнить с ним. Но...
- Джамиля на мгновение прервалась и посмотрела по сторонам, как бы желая убедиться, что их никто не подслушивает. Затем наклонилась к самому уху Шантель и зашептала:

- Если бы меня выкупили прямо завтра, я покинула бы и этот дворец, и Джамиля без сожаления. Дей чудесный и добрый человек, прекрасный мужчина, и я счастлива, что именно к нему я попала. Но все-таки я бы предпочла другого, которого могла бы назвать только моим, который был бы со мной всегда, когда я этого хочу. Я понимаю, что это выглядит эгоистично.

- Нет, не говори так, - поспешила успокоить ее Шантель.
- Это не эгоизм. Нас так воспитали.

- Значит, и тебе тоже не нравится, что приходится делить внимание Джамиля с другими?

Прямой ответ мог бы нарушить завязывающиеся отношения, поэтому Шантель предпочла более общие рассуждения:

- Всю нашу жизнь нам внушали, что мы обязательно выйдем замуж за того, кого полюбим. Для тебя, так же как и для меня, естественно желание быть для него единственной и любимой.

- Совершенно верно, - просияла Джамиля.
- На самом деле и все другие хотят того же. Просто они так долго прожили здесь, что привыкли к этим обычаям и смирились с ними. Наверное, когда пройдет много лет, и мы привыкнем. Но, честно говоря, это стыдно.
- Видимо, мысли ее приняли при этом несколько другое направление. Она игриво повела глазами и хихикая продолжила:

- Зато после того, чему я здесь научилась, сомневаюсь, что у мужа могут появиться основания быть недовольным мной и искать любовниц на стороне.

Шантель непроизвольно хмыкнула.

- Да уж, изменять ему вряд ли захочется.

- А если и захочется, я бы не стала за ним следить, - грустно произнесла Джамиля, со вздохом опуская голову на скрещенные руки.
- Шила счастливая. Дей любит ее по-настоящему. Нам достается только его физическая близость, сердце его принадлежит только ей.
- Она еще раз вздохнула.
- Но что-то изменилось на прошлой неделе. Мы все заметили это во время той вечеринки у Науры. Впервые в присутствии первой кадин он относился ко всем нам совершенно одинаково. Шила была буквально убита.

Брови Шантель удивленно приподнялись. С момента того злополучного пира, в подготовке которого и ей пришлось участвовать, она уже несколько раз разговаривала с Шилой, но признаков расстройства та никак не проявила.

Джамиля лежала с закрытыми глазами и не видела реакцию, вызванную ее новостью. Она продолжала рассуждать:

- Не удивлюсь, если выяснится, что к этому приложила руку Наура. Она сама ненавидит Шилу за то, что та, а не она стала первой женой, и никогда не упускает случая досадить ей. Я должна предупредить тебя, если этого никто не сделал до меня, что с Наурой надо держать ухо востро. Тут почти все уверены, что именно она хотела отравить сына Шилы, когда родила своего. Но доказательств не нашли.

- Ты это серьезно, Джамиля?

- Ммм, - захлопала глазами женщина.
- О! Я не хотела испугать тебя, извини. Тебе не стоит очень тревожиться, по крайней мере пока. Наура бережет свои козни для тех, кто рожает дею детей. Я просто имела в виду, что не следует принимать близко к сердцу то, что она говорит.

- Спасибо, я учту твое предупреждение. Впрочем, и мне уже довелось испытать на себе злобный характер Науры. Более мстительной женщины, кажется, я еще не встречала.

- Да, в этом вся Наура, - ухмыльнулась Джамиля.
- Но тебе надо научиться просто не обращать внимания на ее штучки, как поступаем все мы.

- Я постараюсь. Но с Наурой все более-менее ясно. А вот Шила? Почему она так добра ко мне? Ведь именно она прежде всего должна бы меня возненавидеть.

- О нет! Не смей даже думать так. Шила не способна ненавидеть кого-либо, даже Науру. Она - сама доброта!

Ответ почему-то не успокоил Шантель, скорее наоборот.

- Наверное, так оно и есть, коль ты убеждена в этом, - произнесла она, не сумев скрыть своего состояния.

- О дорогая! Я чем-то огорчила тебя, да? Прости, ради Бога. Я совершенно не хотела...

- Все в порядке, Джамиля.

- В самом деле? Ты действительно не обижаешься на меня?

- Ни в малейшей степени.

- Слава Богу! Честно говоря, мне очень хочется, чтобы мы стали подругами. А что касается Шилы, ты не должна чувствовать себя виноватой в чем-то перед ней. Уверяю тебя, ей от этого самой будет неловко. Ведь ты же совсем не то, что у нас называют "женщина на стороне", - усмехнулась Джамиля.
- Иначе под это понятие рано или поздно попали бы все здешние женщины.

- Но она же его жена.

- Одна из трех, не забывай. А мы - его фаворитки, и есть еще наложницы, которые тоже не остаются без его внимания. Такова здешняя жизнь. Та, которая в фаворе в данный момент, - самая счастливая. Сейчас фаворитка ты, и тебе следует просто наслаждаться этим.

А потом? Будут другие? Шантель очень хотелось спросить об этом. Хотя ответ Джамили в принципе был ей известен. Она заговорила о другом:

- - Мне бы не хотелось быть причиной чьего-то недовольства и обиды.

- О, а никого и не обидели, - заверила новая подруга.
- В тот день, когда тебя впервые призвал дей, у него прежде побывала Шила. Уверена, что она будет первой, кто пойдет к нему, когда он даст тебе передохнуть. Так что не беспокойся за нее. Даже если ты понравишься ему больше, чем она. Шила будет второй. Но при этом она все равно останется матерью его первого сына. А Джамиль буквально без ума от этого мальчика. Ее огорчает не твое появление, а то, что дей стал относиться к ней не совсем так, как раньше. Этого она не ожидала и не может понять, что произошло.

Шантель уже почти не слушала. То, что сказала Джамиля, заставило ее думать не столько о Шиле, сколько о себе и о дее.

- Ты имеешь в виду, что он занимался любовью с Шилой и после того, как купил меня?

- Ну конечно. Какие могут быть сомнения, - ответила удивленная Джамиля. Тебя, как ты помнишь, сначала обучали. Он не мог позвать тебя в этот момент. И так период подготовки сократили насколько могли, не так ли? А Шилу, как я уже сказала, он призывал к себе как раз в ту самую ночь, когда тебя купили. Могу сказать откровенно, что в следующую ночь у него была я сама. Это, кстати, меня тогда очень обрадовало и успокоило. Ведь я опасалась, что именно меня переведут из двора фавориток, если в него въедешь ты. А все вышло как нельзя лучше. Переехать пришлось Маре. Вызывать к нему других женщин перестали только после того, как он провел с тобой первый вечер. Ты даже не понимаешь, как тебе повезло, Шахар, что он уже целую неделю с тобой.

Шантель закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти, пытаясь успокоиться. Почему то, что она узнала, должно расстраивать ее? Потому что Джамиль лгал? Но если это и так, он делал это несознательно. Нет, он не обманул ее. Он же не сказал, что не занимался любовью с кем-то еще, а просто сообщил, что не хочет видеть сейчас в своей кровати никого, кроме нее; Он может и в самом деле не хотеть. Слова его и означали только это.

Нет, она не должна думать, что он сознательно пошел на обман. Может, он просто имел в виду, что не может думать ни о ком другом с того момента, как призвал ее, а вовсе не с их самой первой встречи. А кроме того, разве она сама не была уверена, что он спал с женами даже и после встреч с ней. Не остановило же ее это от того, чтобы в конце концов отдаться ему. Просто это было так приятно, так романтично верить, что с тех пор, как он ее увидел, Джамиль думает только о ней и только она ему нужна.

Но те слова Джамиля оказались не просто дополнением к испытанному ею удовольствию. Именно благодаря им она смогла забыть, что является не единственной наложницей дея. Реальность как бы разделилась в ее сознании: то, что все остальные женщины гарема считают его своим, - это одно, то, что ей придется делить его с другими, - другое. В этом и кроются причины ее нынешнего состояния.

Шантель решила, что обязательно напрямую спросит его обо всем сегодня же вечером. Если он сможет убедить ее в том, что ни одна другая...

- О!
- прервала ее размышления Джамиля, к которой, как оказалось, подошла служанка и что-то шептала на ухо.
- Ты уверена?
- почти выкрикнула сияющая женщина. Служанка кивнула, - Джамиль призывает меня на сегодняшний вечер! затараторила Джамиля в веселом возбуждении.
- Я даже не ожидала... Да и кто мог ожидать?.. Наверное, он все-таки за что-то сердится на Шилу, раз решил встретиться не с ней. Да, должно быть, так и есть.
- Она порывисто села, не пытаясь скрыть радости.
- Поистине мне не стоит жаловаться на судьбу. Я думала, мне придется ждать еще недели и недели, пока вновь настанет моя очередь идти к нему.
- Прикосновение ее руки выдавало неподдельное волнение. Порадуйся за меня, Шахар! Я всегда так жду, когда и на мою долю выпадет кусочек счастья и я вновь окажусь с Джамилем!..

С этими словами Джамиля в сопровождении служанки поспешила в одну из соседних кабинок хаммама, забыв, похоже, все на свете, кроме предстоящего свидания.

Несколько секунд Шантель оставалась совершенно неподвижной, даже почти не дышала, пока не поняла, что ее глаза наполнились предательской влагой. О Боже, неужели она не в состоянии достойно выдержать этот удар!

Девушка наклонила голову, чтобы незаметно утереть слезы, и, убедившись, что ей это удалось, спрыгнула с мраморной скамьи. Прямо сейчас ей придется идти через переполненный женщинами гарема зал, а потом еще через двор, где любопытных глаз не меньше. Но никто, ни один человек не сможет сказать, что видел Шахар в крайней степени замешательства из-за того, что дей так быстро потерял к ней интерес! Впрочем, о том, что это случилось быстро, вряд ли кто-то подумает. Почти все они считают, что она делит с Джамилем ложе уже целую неделю. Скорее они подумают, что она так расстроена как раз из-за того, что лишилась этой привилегии. Привилегия! Боже, что за беспросветной дурой она оказалась!

Она остановилась, лихорадочно соображая, где бы найти укромный уголок, в котором можно было собраться с силами, не опасаясь, что кто-то тебя разглядывает. Парная! Конечно же. Пар там настолько густ, что даже если она окажется не одна, вряд ли по ее лицу можно будет определить, что с ней творится.

Из последних сил сдерживая подступивший к горлу комок, Шантель быстро пошла вперед. Она просила сейчас Небо только об одном: чтобы никто не обратил внимания на ее поспешное бегство или по крайней мере не заглянул в глаза, которые вновь наполнились слезами. К счастью, она довольно быстро нашла в парном отделении пустую кабинку. Бросившись на стоявшую в углу скамью и обхватив голову руками, девушка смогла наконец дать волю слезам.

Низкий, вероломный развратник! Как же она ненавидит, как презирает его сейчас! И как больно осознавать, что она поддалась его чарам. Что за глупость - принять обыкновенную похоть за истинные чувства! Разве можно быть столь наивной? А как быстро он показал свое истинное лицо, удовлетворив свое низкое желание! Но второй раз она уже не попадется. Если Бурки что и умеют, так это учиться на своих собственных ошибках! Что ж, приходится признать - ее соблазнили. Но нет худа без добра: она успела прозреть раньше, чем ее романтические иллюзии переросли в любовь к этому ужасному человеку.

А ведь такое вполне могло случиться. Страшно представить, что бы творилось с ней сейчас в этом случае.

Что действительно неприятно, так это то, что она сама приложила массу усилий, чтобы оказаться обманутой. Ведь догадаться, что все будет именно так, как есть, большого труда не составляло. Об этом предупреждало здесь все. Разве не было ей известно, как сильно Джамиль любит Шилу? И что, он хранил верность своей главной жене? Ни в малейшей степени! Так почему же ей взбрело в голову, что с какой-то Шахар будет по-другому? Ее-то он не может любить так сильно. А если бы и любил? Не сможет же он бросить из-за нее всех остальных женщин гарема, матерей своих детей, свою Шилу. Она сама выстроила себе ловушку из несбыточных мечтаний, а значит, и винить в первую очередь надо себя.

Неожиданно она услышала чей-то разговор. Похоже, что кто-то шел мимо ее кабинки. О Господи, поскорее бы прошли!

Шантель села и торопливо вытерла глаза рукавом халата. Хорошо, что подкрашивает ее Адамма. Благодаря ей косметики на лице совсем немного, иначе было бы невозможно скрыть черные подтеки размытой слезами сурьмы. Дурацкие слезы! Стоит ли плакать из-за этого сына верблюжьего дерьма? Девушка чуть было не рассмеялась. Уж больно метким и забавным показалось ей сейчас это турецкое ругательство, слышанное от Адаммы.

Пар рассеивался, и Шантель разглядела в проходе смутные очертания какой-то женщины. Одна из служительниц хаммама? Нет, не похоже. Уж слишком повелительно звучали ее слова, доносившиеся до угла парной кабинки.

- ..не хочу слушать никаких оправданий! Для этого не нужно так много времени!

Ответом было бормотание мужчины, но слишком тихое, чтобы можно было что-либо понять. Рассерженный голос женщины был слышен лучше:

- Возьми вот это и продай. Надеюсь, выручки хватит, чтобы вы действовали посмелее. Если нет, мне ничего не останется, как...

Перебив собеседницу, опять что-то забубнил мужчина.

- Как насчет мальчишки? Снова невнятное бормотание.

- Хорошо, - четко произнес женский голос, - иди и устрой это. Иного способа выманить его из дворца у нас нет. Может быть, это сработает. Если да, мы добьемся того, что нам нужно. И больше никаких ошибок, ответишь за них собственной шкурой! Не смей перебивать меня, Али! Никто...

Окончание фразы Шантель не расслышала, поскольку неизвестные спорщики миновали наконец ее кабинку. Но теперь она уже пожалела об этом. Разговор вызвал любопытство, и было жаль, что ей не довелось узнать ни его начала, ни окончания. Зато теперь ей ничто не мешало вернуться в свои апартаменты. Выходя из парной, она не заметила двух стоящих в дальнем углу общего зала людей. Но они наблюдали за ней очень внимательно.

- Думаете, она подслушивала?
- спросил евнух.

- Нет, наверное. Но кое-что услышать случайно вполне могла.

- Что ж, придется мне заняться и этим, лалла.

Глава 35

Когда Шантель на следующий день появилась в хаммаме, выглядела она совершенно спокойной и уравновешенной. Она пошла в бани вопреки уговорам Адаммы, предупреждавшей, что все сегодняшние сплетни будут посвящены ей, и несмотря на мучившие ее боли в желудке. Сумела она пересилить и желание скрыться подальше от любопытных глаз. Сейчас девушка чувствовала, что полностью контролирует свои поступки и эмоции, и это вызывало в ней чувство гордости. Что бы ни думали о ней в гареме, сказать, что она хоть капельку опечалена вчерашним, оснований не будет ни у кого.

Но и Адамма не ошиблась. Войдя в хаммам, Шантель сразу же оказалась в центре всеобщего внимания. Собственно, это было естественно. Как правило, новенькие попадают к дею после довольно продолжительного периода обучения, с Шахар же Джамиль ждать не захотел. Обычно новая фаворитка проводит с господином ночь или две, а затем восстанавливается прежний порядок. Шахар же призывали к дею подряд целую неделю. Такого здесь еще не было. Конечно, всем хотелось узнать, что чувствует она теперь, когда эта неделя кончилась.

Что ж, Шантель, если быть откровенной, чувствовала себя именно так, как и предполагают ее завистницы. Но будь она проклята, если кто-нибудь узнает об этом. Казалось, она не обращала ни малейшего внимания на злорадные взгляды, шепот и даже смех, который раздавался кое-где при ее появлении. Впрочем, как она сейчас поняла, не все в гареме были столь мелочно ревнивы. Некоторые женщины смотрели на нее с сочувствием и даже с жалостью. Зато Наура будто только и ждала этого момента, чтобы сообщить ей "приятную" новость: Джамиля так утомилась за ночь, что до сих пор отсыпается. Шантель нашла в себе силы улыбнуться и Науре, хотя сообщение больно задело ее, напомнив, какой счастливо-усталой была она сама еще вчера утром, вернувшись от Джамиля. Сейчас она тоже ощущала себя разбитой, но совсем по другой причине. От ночи удовольствий к вечеру остались лишь утомление от бессонницы и дискомфорт чувств. Сам вечер из-за этого тоже прошел отвратительно. Шантель не захотела кого-либо принимать и провела его в компании Адаммы. А юная нигерийка вела себя так, как будто это она сама вдруг лишилась статуса фаворитки дея. Ее веселая болтовня сменилась угрюмым молчанием, а всегдашняя улыбка на лице маской скорби.

Излить душу, таким образом, было некому. Впрочем, это было не так плохо. Шантель переполняли разнообразные эмоции, мешая собраться с мыслями и отражаясь даже на физическом состоянии. Девушка едва притронулась к ужину, да и от того, что съела, желудок отказался через несколько часов. Боли в животе она также отнесла насчет Джамиля. Ворочаясь добрую половину ночи с боку на бок, она яростно проклинала этого "развратного мерзавца".

Адамма влетела в общий зал хаммама как раз в тот момент, когда туда из отдельной кабинки перешла ее хозяйка. Она подбежала к Шантель и сказала, точнее, выкрикнула, что дей вновь призывает к себе Шахар сегодня вечером. Шантель не сомневалась, что сияющая от радости нигерийка отнюдь не случайно преподнесла свою новость с такой помпой, но демонстрировать свои собственные чувства не торопилась. Тетушка Элен испытывала бы заслуженную гордость, имей она возможность видеть в данный момент свою воспитанницу. Великолепная Шахар даже глазом не повела, выслушав удивившее всех известие. Она лишь небрежно кивнула головой и направилась к выходу, показывая всем своим видом, что не усматривает в приглашении Джамиля ничего особенного. Но, конечно, это было совершенно не так.

Придя к себе, Шантель прошла в спальню, оставив возбужденную Адамму в прихожей. Она ничего не сказала служанке, и та нисколько Не сомневалась, что хозяйка, не теряя времени, начала готовиться к встрече. Шантель, однако, и не собиралась. Когда минут через двадцать рабыня, не выдержав, заглянула в спальню, она увидела свою госпожу безмятежно наслаждающейся у окна видом сада.

- Лалла!

- Да?

- Не пора ли нам начать...

- Нет.

- Но...

- Я никуда не иду, Адамма.

В ходе этого разговора Шахар не повысила голоса и даже не повернулась. Адамма в растерянности прикусила нижнюю губу. В глубине души она ожидала от госпожи подобной выходки, но все равно оказалась не готовой к такому повороту событий.

- Вы заболели, лалла?
- спросила озадаченная нигерийка.

Шантель, не отходя от окна, оглянулась через плечо.

- - Заболела?
- произнесла она с натянутой улыбкой.
- Нет, но и этот предлог не хуже других. Пусть Кадар через Хаджи-агу сообщит дею, что тот может подобрать себе другую наложницу на сегодняшнюю ночь.

Адамма даже застонала. Но спорить не решилась и немедленно выскочила в дверь, чтобы выполнить распоряжение хозяйки. Евнух находился на своем обычном месте, охраняя вход в покои Шахар.

- Она не собирается идти, - выпалила нигерийка. Кадар вскочил на ноги.

- Она заболела?
- повторил он вопрос, минуту назад заданный самой Адаммой.

- На самом деле нет. Но ты должен убедить Хаджи-агу, что она больна.

- Это не сработает, девочка.

- Тебе лучше верить, что сработает. Так хочет госпожа. Она твердо сказала, что не пойдет.

Кадар понимающе улыбнулся и поторопился к главному евнуху. Следовало бы знать, что долго маленькая англичанка послушной не останется. Слишком много заботится среброволосая красавица о своей гордости и слишком мало о собственном благополучии. Помоги Аллах, чтобы Хаджи-ага поверил в ее болезнь.

- Я не верю!
- произнес главный евнух, лишь только Кадар передал ему слова Шахар.
- Что-то опять неладно с этой девчонкой.

- По-моему, этого следовало ожидать, мой господин.

Хаджи помрачнел. Да, это нетрудно было предвидеть. Шахар, конечно, расстроилась из-за того, что дей пригласил вчера не ее. Европейские женщины всегда с трудом привыкают к здешнему порядку вещей. Нет сомнений, она сердится и ревнует. Не исключено, что ее ревность будет куда опаснее, чем прежние попытки неповиновения.

- Дей, к сожалению, ни за что не поверит в ее болезнь, - сказал он, скорее размышляя вслух. Попытаться использовать предлог болезни он уже решился. В конце концов, привести ее к дею сейчас можно, только опять опоив или прибегнув к грубой силе. Ни один из этих способов доставки Джамилю явно не понравится.

- Кто знает, может, он примет это объяснение, и не очень поверив, предположил Кадар.
- Теперь дей не хуже вас знает, какой своенравный характер у его новой фаворитки.

- Нам остается только надеяться, - усмехнулся Хаджи.
- Клянусь бородой Пророка, от этой девушки больше проблем, чем прока, - пробормотал он, отправляясь к дею.

- Она больна?
- подозрительно переспросил Дерек.

- Я... Я сам не видел, но...
- заикался главный евнух, - но ее слуги уверяли меня...

- Больна Шахар или нет, она должна быть здесь к назначенному времени, Хаджи.

Оставалось только выполнять волю дея.

Глава 36

Теперь Шантель расхаживала по своей спальне в явном волнении. Хладнокровие понемногу оставляло ее. Да никак могло быть иначе, если вот уже полчаса Кадар и Адамма наперебой уговаривали и запугивали ее. Они уже десятый раз рассказывали, что Джамилю сообщили о ее болезни, что он не посчитал данное сообщение заслуживающим внимания и настаивал на встрече. Девушка стояла на своем.

- Если вы не пойдете, он сам придет сюда, лалла, - пустила в ход новый аргумент Адамма.

- Не придет. Ты сама говорила, что он редко утруждает себя посещениями гарема, опасаясь вызвать переполох среди его обитательниц.

- А если все-таки придет? Представляете, как он будет рассержен?

- Вот и хорошо, - огрызнулась Шантель.
- Гнев столь же способствует общению, сколь страдания.

Слуги отреагировали на эту злую шутку гримасами, выражающими то ли неодобрение, то ли непонимание. Их предупредили, что они должны быстро добиться результатов, или их госпожой займется кто-то еще. Это и подстегивало их желание уговорить Шахар. Но пока все усилия были тщетны.

Хаджи-ага ожидал в прихожей. Он посчитал себя слишком старым, чтобы умасливать непокорную наложницу, и раздумывал о том, что мог бы предложить множество действенных способов сделать ее покладистее, но все они в данном случае не годились. Ведь дей строго-настрого запретил наказывать эту девушку.

- Скоро придет хранитель драгоценностей, - вступил в спор Кадар, - и управительница гардеробом тоже. Неужели вы не понимаете, о чем они подумают? Они решат, что вы просто дуетесь на Джамиля, потому что он не пригласил вас вчера. Вы этого хотите?

Она дуется? Сама возможность такого предположения вывела Шантель из себя.

- Вы должны знать...

- Что бы вы сейчас ни сказали, лалла, это ничего не изменит. Гарем имеет на подобные вещи свою точку зрения.

- Мне все равно!

- Это не правда, - воскликнули оба слуги одновременно.

Шантель пристально посмотрела на Кадара, затем на Адамму. Как это они, черт побери, так быстро сумели узнать ее? Они ведь правы. Ее гордость может поставить ее в совершенно глупое положение.

- Хорошо!
- раздраженно сказала девушка.
- Но имейте в виду, если сегодня ночью лишусь головы, в этом будет и ваша вина. Идти к дею уговорили меня именно вы.

- Этого не произойдет, лалла.

- Вы уверены? Так знайте же, как только Джамиль прикоснется ко мне, я выцарапаю ему глаза. А потом вы посмотрите, как долго моя голова останется на плечах.

Адамма побледнела, посчитав угрозу достаточно серьезной. Кадар улыбнулся, подумав, что маленькая англичанка может быть сердитой, но дурой ее не назовешь. А кроме того, дей прекрасно разбирается в женщинах.

Он знает, что Шахар не хотела идти к нему, и будет настороже.

***

Дерек и в самом деле готовился к тому, что сегодня ему придется труднее, чем в любую из предыдущих встреч с Шахар. Понял он это еще до того, как она попыталась отказаться идти к нему под предлогом болезни. Видимо, самым лучшим было бы дать ей несколько дней, чтобы улеглось ее раздражение. Так он, собственно, и собирался поступить поначалу. Посылая вчера за Чарити Вудс, он рассчитывал, что эта англичанка вполне сможет хоть ненадолго отвлечь его мысли от Шахар. Ночью он понял, что ошибся. Прекрасная Чарити была у него в руках, он легко мог насладиться ее прелестями, и женщина действительно была очень хороша. Однако всю ночь они провели за игрой в шахматы. При этом он все время проигрывал, так как думал только о Шахар и о ее реакции на его предполагаемое вероломство.

Встреча с Чарити тем не менее была необходима. Он должен был призвать ее или сейчас, или немного позже. Долго тянуть было опасно: в любую минуту мог вернуться Джамиль, и это расстроило бы все планы ее спасения. Дело в том, что единственный способ освободить Чарити Вудс как раз и заключался в том, чтобы убедить весь гарем, что фаворитка Джамиля побывала в постели дея, а как поймет Джамиль - Дерека.

Будь Чарити просто наложницей, Дерек мог бы попросить брата освободить ее, но с фавориткой это невозможно. На хитроумный план навели графа совет Омара уделить внимание хотя бы одной из женщин гаремной элиты и уверенность великого визиря, что Джамиль к такой женщине впоследствии потеряет интерес. Сработать план должен идеально. Вот только с Шахар что делать?

Все пошло не так, как ему хотелось. Надо было встретиться с мисс Вудс раньше, тогда бы сейчас Шахар не была в таком состоянии. Теперь же успокоить ее будет непросто. Но главное, что беспокоило Дерека, это его собственное состояние. Как мог он тогда настолько подчиниться зову страсти? Почему и сейчас не может сдержать себя? Что такое есть в этой Шахар, что делает его желание обладать ею нестерпимым? Даже мысли путаются в голове, когда он думает о ней. Похоже, что она имеет над его телом больше власти, чем он сам! Почему именно она нужна ему? Ведь дюжины красавиц прямо рвутся удовлетворить его желание вместо этой среброволосой блондинки.

Понять это Дереку оказалось не под силу, несмотря на известные хладнокровие и расчетливость его ума. Но одно было ему абсолютно ясно: он одержим страстью, и необходимо успокоить ее до возвращения Джамиля. Его будущее вполне определенно. В нем нет места для прекрасной наложницы, которая к тому же даже не принадлежит ему. Они могут быть вместе лишь временно, не более того. Все, что ему доступно, - это насладиться ее прелестями сейчас и надеяться, что это успокоит его страсть и одержимость скоро пройдет.

Дерек решил сразу остаться с ней наедине, чтобы никто не стал свидетелем предстоящего разговора. Сейчас он был Джамилем, а Джамиль не может допустить, чтобы женщина ему перечила. Сам граф намеревался проявить максимальное терпение. Он знал, что следует пойти на некоторое самоунижение, чтобы обезоружить леди, которую желаешь видеть в своей постели.

Дерек был готов к тому, что Шахар могут втащить к нему брыкающуюся и царапающуюся. Однако, появившись перед ним, девушка выглядела почти покорно. Впрочем, это могло означать только то, что она полностью контролирует свои чувства, а значит, добиться желаемого будет еще труднее.

Будь сейчас на Шахар не серебристый шелк, а мантия, ее вполне можно было бы принять не за наложницу, а за королеву, прибывшую с визитом в Барику. Она буквально сверкала в своем прекрасно подобранном от булавки для волос до серебряных сандалий наряде. Великолепные бриллиантовые украшения играли бликами на ее шее, запястьях и даже лодыжках. Дерек сразу обратил внимание, что среди этих многочисленных драгоценных безделушек нет ни одной подаренной им. Это было явной демонстрацией. Но Дерек не мог долго думать о подобных вещах, пораженный великолепием и красотой Шахар.

Она стояла посреди комнаты с гордо поднятой головой, уперевшись в бока кулачками. Неподвижный взгляд девушки был устремлен куда-то вдаль, и, казалось, ее совершенно не интересует, находится ли в комнате еще кто-то. Похоже было, что если он скажет сейчас что-либо достаточно громко, Шахар разразится криком.

Дерек не спеша вышел из своего угла и встал перед ней.

- Надеюсь, ты уже оправилась от своей болезни? Несколько секунд она молчала, потом ответила:

- В данный момент да.., хотя меня и сейчас немного подташнивает.

Он ухмыльнулся. Шахар продолжала лгать.

- Это не помешает тебе поужинать со мной?

Ее язык уже приготовился к отказу, но возразил желудок. Шантель была так голодна, что, наверное, разделила бы трапезу с самим дьяволом.

- Поужинать было бы неплохо.

Дерек подошел поближе, галантно подставляя руку, чтобы по всем правилам европейского этикета проводить ее к стоящему неподалеку столику. Девушка, казалось, и не заметила этого жеста. Не обращая внимания на дея, она прошла к столу, села на подушку и уставилась на расставленные на нем тарелки.

Дерека слегка задело то, что она никак не отреагировала на вид стоящих перед ней блюд. А между тем среди них был даже йоркширский пудинг, специально доставленный по его приказу для нее из английского консульства вместе с поваром, который его готовил. Сэр Джон Блей изрядно удивился, узнав о просьбе Джамиля Решида, который к тому же не посчитал нужным объяснить причины, ее вызвавшие. Но отказывать владыке Барики в таком маленьком капризе, как изъятие некоторых запасов из кладовых британской миссии, консул, конечно же, не стал. Дерек надеялся, что его старания, граничащие с нарушением дипломатического протокола, вызовут хоть какое-то чувство благодарности у той, ради которой они были предприняты.

Она оставалась, однако, по-прежнему холодной, скованной и безразличной. Граф решил оставить разговоры до того времени, когда она по крайней мере удовлетворит свой голод, справедливо расценив, что пустой желудок и юмор вещи мало совместимые. А именно с помощью юмора он надеялся ее немного смягчить.

Заговорить Джамиль решился только тогда, когда подали чай, тоже, кстати, привезенный от мистера Блей-ка.

- Тебе понравилась еда?

- Мясо было Немного жестковато.

Дерек скрипнул зубами. Девушка была права. Мистер Валмсли, дворецкий его деда, мог бы прийти в ужас, узнай он, что господам подали такой ростбиф. Но здесь была не Англия, а Барика, в которой для этого блюда пришлось использовать не говядину, а баранину.

- К сожалению, это лучшее, что мне удалось достать при столь коротком знакомстве с английской кухней.

Шантель промолчала. Она с прежним безразличием потягивала чай, низко опустив голову.

Поведение гостьи начинало доставлять явные неудобства хозяину, выводя его из себя. Он бы предпочел, чтобы она выдала сейчас все, что о нем думает, и, наругавшись всласть, успокоилась. Правда, он не знал, что ей ответить, ведь сказать правду он не имеет права. Это тоже раздражало Дерека.

- Идем, - сказал он неожиданно, резко поднявшись.

Вновь проигнорировав протянутую ей руку, Шантель поднялась и подошла к подушкам, но не села. Она просто не могла этого сделать. При виде места своего падения девушка испытала приступ ярости. Замерев, она проклинала про себя собственную глупость.

Дерек решил взять инициативу в собственные руки. Быстро подойдя к Шахар, он полуобнял ее и, потянув, увлек вместе с собой на кушетку. Реакция была мгновенной: девушка оттолкнула его и отскочила на несколько футов. Взглянув на нее, он благоразумно решил на время ослабить натиск. Глаза Шахар блистали чуть ли не ярче ее бриллиантов, но не холодным светом, а ненавистью.

- Не делай этого, Шахар, - сказал Дерек после нескольких мгновений нерешительности.
- Прикасаться к тебе - мое право.

- А мое право, данное мне Богом, - бороться с тобой, и хочу предупредить, что намерена им воспользоваться.

Девушка и правда напоминала сейчас готовящегося к схватке бойца. Она чутко следила за каждым его движением, ее сжатые в кулаки руки напряженно лежали на бедрах, готовые встретить нападение.

Дерек вздохнул и с извиняющейся улыбкой посмотрел ей в глаза.

- Но ты же знаешь, что не можешь выиграть. Стоит ли пытаться? Ты только зря потратишь силы, которые еще пригодятся для более приятных занятий.

От гнева у Шантель даже перехватило дыхание.

- Нет! Этого больше не будет никогда!
- выкрикнула она.

- Никогда?
- Дей кивнул головой, будто ему пришелся по душе этот ответ. Ты сердита, Шахар, но не настолько, чтобы потерять чувство реальности. Ты отлично знаешь, что если я захочу тебя, я добьюсь своего.

- Я буду сопротивляться!

- Я понял, что ты сказала. Должен ли я теперь продемонстрировать тебе, как мало пользы принесет тебе твое сопротивление?

Страх, мелькнувший в глазах Шантель, уже через мгновение сменила вспышка ярости.

- Неужели вы, черт побери, опуститесь до того, чтобы демонстрировать свою силу на женщине, которая вас презирает?

- Ты и вправду думаешь, что понадобится сила? Доверительный тон, которым был произнесен последний вопрос, заставил девушку насторожиться.

- "Только попробуй что-нибудь сделать, и убедишься...

- О, обязательно сделаю, англичанка, и очень скоро. Ты опять будешь для меня мурлыкать, как ласковая кошечка.

- Прекрати!

- Я знаю, что ты на самом деле хочешь, - сказал он с дьявольской улыбкой.
- Я тоже этого хочу. Чего же мы теряем время?

- О!

Шантель поднялась, чтобы отбежать, но дей обхватил рукой ее бедра и резко потянул на себя. Потеряв равновесие, она упала прямо на него. В следующее мгновение девушка уже была на спине. Дерек лежал сверху, разведя ее руки своими и крепко прижав их к подушке. Она почувствовала себя как в капкане, причем чем больше она извивалась и рвалась, пытаясь вырваться из него, тем сильнее становились путы.

- Не останавливайся, - тихо прошептал он ей прямо в ухо.
- Когда ты так дергаешься, я чувствую каждое движение твоего тела.
- Ухмылка появилась на его лице, когда Шантель после этих слов замерла.
- Твои действия предсказуемы, англичанка. По-моему, мы уже играли в похожие игры раньше.

- Позвольте мне встать, - процедила она сквозь зубы.

- Мне больше по вкусу эта поза, - произнес он, потирая ее бедра своими. Она воскрешает также приятные воспоминания.

- Я вас ненавижу!

Он опять насмешливо закивал головой, повторяя:

- Ты сердишься на меня, но отнюдь не ненавидишь. Было ясно, что он веселится. Шантель видела это по озорным огонькам в его глазах и подергиванию губ. Серьезно он ее угрозы не воспринимал. В принципе это было даже неплохо. Будь он посерьезнее, как в прошлый раз, ему было бы легче с помощью своего искусства обольщения взять под контроль ее чувства. Сейчас же ему это не удается и не удастся. Опасность заключается в том, что он может сильно разгневаться, когда сам это поймет.

- Не пытайтесь говорить мне, что я должна ощущать, ваше высочество, резко сказала Шантель.
- Мои чувства в отличие от всего прочего вам неподвластны.

- А мне казалось, что в прошлый раз я вполне преуспел в руководстве ими.

Горький комок подкатил к горлу девушки при напоминании, о том, как легко он возбудил в ней желание принадлежать ему.

- Это было до того, как вы обманули меня. Наконец, нахмурившись, Дерек спросил:

- О чем ты говоришь, женщина?

- Вы заставили меня поверить, что у вас не было других женщин с того самого момента, когда вы увидели меня в первый раз. На самом же деле ночь после нашей первой встречи вы провели с Шилой, успела побывать у вас и Джамиля...

- Хватит!
- прервал ее Дерек.

Боже! Он-то думал, что придется успокаивать ее только относительно вчерашней ночи с Джамилей. Но оказывается, этого недостаточно. Что он может объяснить? Знала бы она, как он мучился в пустой постели, думая о ней, в то время как с женщинами, о которых она говорит, развлекался брат! Но она этого не узнает. Он даже намекнуть на это не может, не подставив под угрозу срыва всю игру, в которой принимает участие. Да и о Джамиле он не может сказать всю правду. Чтобы мисс Вудс получила свободу, все должны быть уверены, что она побывала в его постели, все, даже Омар, тем более Шахар. Черт побери! Он не лгал ей до сих пор, но теперь она сама принуждает его к этому!

- Ты простишь мне эту ложь, Шахар, потому что мои слова шли от самого сердца. Только ты была мне нужна. С самого первого момента ты зажгла во мне такое пламя, которое не удавалось разжечь ни одной женщине.

- Это, однако, не остановило вас от...

- Ты же была не готова, женщина! Ты попала сюда совершенно невинной и телом, и душой, и разумом. Мог ли я немедленно призвать тебя к себе, как мне этого хотелось! Согласись, что ты нуждалась в кое-какой подготовке, хотя бы для того, чтобы знать, чего ожидать, и не испугаться. Или ты хотела разделить со мной ложе в первую же ночь по прибытии сюда?

- Нет, - откровенно ответила девушка.
- Мне было все равно, кто был с вами тогда и вообще был ли кто-нибудь. Но вы сами сказали, что у вас с тех пор не было ни одной женщины, и я поверила. Вот в чем дело! Из-за этого я стала по-другому вести себя, когда.., ну, в общем, это многое изменило.
- Шантель тяжело вздохнула.
- Но именно для того, чтобы изменить мое поведение, вы и лгали! Ведь так?

- Я лгал? Или я говорил правду, утверждая, что ты единственная, кто нужен мне, что все мои мысли посвящены только тебе?
- Дерек заметил в глазах Шахар отблеск сомнения в ее правоте и, не дожидаясь ответа, с жаром продолжал:

- Разве на твою подготовку ушли месяцы, как это могло бы быть? Разве я слушал, когда мне доказывали, что ты еще не готова? Ты лучше всех знаешь, как было на самом деле, что я просто не мог дождаться, когда вновь увижу тебя. А когда ты мне отказала, ты знаешь, как я переживал?

- Я...

Шантель замолчала, не в силах подобрать слова. Она никак не ожидала, что оправдываться придется ей. Она не могла представить, что испытает вдруг чувство вины. Но как бы ни относиться к нему, он прав. На самом деле он ее не обманывал. Он же не говорил, что в его постели не побывала ни одна женщина. Она и сама ведь раньше думала, что могла просто не правильно истолковать его слова или что он сам не совсем верно выразил то, что хотел сказать.

"Слова шли от самого сердца. Только ты была мне нужна". Эта фраза имеет однозначное толкование. И, черт побери, она опять верит ему! Но почему тогда она все еще не может избавиться от обиды на него?

Дерек немного успокоился, понимая, что этот раунд остался за ним. Теперь важно не дать ей возвести новую линию обороны. При наличии его опыта он вполне сможет добиться этого, если, конечно, удача ему не изменит. Он пустил в ход самое испытанное в таких случаях оружие - горячий и нежный поцелуй, способный заставить отказаться от сопротивления любую женщину. Сработало! Она не попыталась отстраниться, руки ее расслабились, тело прильнуло к нему. Почувствовав это, он освободил ее запястья и нежно погладил девушку по голове. Как бы в ответ ее пальцы прикоснулись к его волосам. И вдруг она дернула за них, причинив боль, усиленную неожиданностью.

- О-о! Спаси, Аллах...

- Я предупреждала вас, - зло выкрикнула Шантель.
- Если вам захотелось постельных утех, то следовало позвать опять Джамилю. Она бы...

Дерек зажал ладонью ее рот, не дав договорить. Похоже, что он не учел своего собственного воздействия на эту женщину. Не он ли так долго убеждал ее, что ни при каких обстоятельствах не накажет ее и не причинит ей боли? Не он ли сам доказывал, что с радостью примет любой ее вызов? В данный момент он просто не учел того, что она уже перестает бояться его. Следует вести себя осмотрительнее, коль гнев может толкнуть ее на столь неосторожные поступки.

Джамиля, конечно, могла бы даже развеселить такая вспышка, но ненадолго. Бороться с собой по-настоящему он уж точно никогда бы ей не позволил. Дереку было не до веселья. Он понимал, что она сдалась во время их предыдущего свидания прежде всего из-за того, что наконец поверила ему. Теперь же она чувствует себя обманутой, и восстановить доверие будет крайне трудно.

Слава Богу, вкусы Джамиля отличаются от его собственных, и брат не оставит у себя Шахар. В противном случае она бы и недели не жила без серьезных наказаний, которые в конце концов сломили бы ее дух, а скорее всего просто убили. Девушка не понимает, как ей повезло, а он этого объяснить ей не может. Но с ней надо что-то делать, и как можно быстрее.

Тревога за ее будущее проявилась в голосе Дерека, но Шантель тон следующей фразы показался крайне раздраженным.

- Если бы мне была нужна Джамиля, я бы послал за ней. Но мне нужна только ты, Шахар. Я и вчера очень хотел видеть тебя, но ошибочно решил, что ты будешь рада отдохнуть денек. Ведь я был столь безжалостен в своей страсти, что не дал тебе ни минуты отдыха в нашу прошлую ночь.

- Только не говорите, что все это было ради меня, - парировала Шантель, освобождая рот от его ладони.

- Я думал также, что ты достаточно горда, чтобы поддаться примитивной ревности. Тоже ошибочно, я вижу.

Глаза девушки вспыхнули яростью.

- Ревность? Вам этого никогда не дождаться! Какая ревность, если, как до меня дошло, я оказалась не где-нибудь, а в обычном публичном доме. И вы в нем...

- Не смей говорить так!

- Почему? Если бы я проводила каждую ночь с новым мужчиной, как бы вы назвали меня и то место, где это происходит? И не надо мне рассказывать, что с мужчинами дело обстоит иначе, что им позволено многое из того, что не разрешено женщинам, а вам и подавно позволено еще больше. Я знаю. Но так думают только в вашем мире, а в моем - нет.

- В твоем думают по-другому?
- уточнил дей с насмешливой улыбкой, совершенно взбесившей Шантель.

- Считайте тогда, что я думаю по-другому! И позвольте мне остаться при своем мнении. А сейчас.., сейчас разрешите мне встать!
- почти выкрикнула она, отталкивая от себя Джамиля. На этот раз он даже не пошевельнулся, чтобы помешать ей.

- Я позволю тебе уйти, Шахар, только тогда, когда ты простишь меня за обиду, которую я, сам того не желая, нанес тебе.

Наверное, она ответила бы какой-нибудь грубостью, если бы не взглянула ему в глаза. Взгляд дея показался ей таким мягким и добрым, а голос звучал с такой проникновенной хрипотцой, что дрожь пробежала по всему ее телу.

- Вы не обидели меня, - тихо произнесла она, отворачиваясь.
- Просто в какой-то момент я забыла несколько прописных истин, а теперь я возвращаюсь на правильный путь.

- Не надо, Шахар, - произнес он, осторожно касаясь губами ее шеи.
- Твои слова ничего не говорят мне.
- Губы переместились к ее уху, а еще через мгновение он нежно куснул ее мочку.
- Я и сам не смогу рассказать, что говорил и делал в ту ночь. Это не важно, - шептал он.
- Но все во мне помнит каждое твое прикосновение, каждый момент нашей близости, - слышала она, ощущая его горячее дыхание.

Мысли Шантель потеряли четкость, ей уже не хотелось сосредоточиваться на чем-то.

- Вы... Вы никогда не сможете быть преданным мне. Вы даже не знаете, что это такое.

- Смогу, если это необходимо, чтобы ты опять захотела меня.

От неожиданности девушка даже немного отпрянула, сомневаясь, правильно ли она поняла то, что услышала.

- Вы, наверное, опять сказали что-то не то, - произнесла она с усмешкой. Мне рассказывали, что вы не щадите своих сил, чтобы удовлетворить каждую женщину гарема. Вы должны радоваться, что хоть одна из них не будет чувствовать себя обиженной, если лишится вашего внимания.

- Мне было бы неприятно узнать, что такой женщиной являешься ты. Но это не так. Ты и сама это знаешь. Теперь ты уже испытала вкус удовольствий и будешь сожалеть, если лишишься их.
- Говоря это, он провел рукой по ее телу, остановившись на груди.
- Даже сейчас я чувствую, как напрягся твой сосок в ожидании поцелуя.

- Прекра...

Не договорив, Шантель пронзительно закричала: позади Джамиля мелькнула чья-то тень, и она увидела блеск занесенного над его головой кинжала.

Глава 37

Если бы Дерек увлекся настолько, что потерял чувство реальности, этот миг стал бы последним в его жизни. Направленный в спину нож убийцы метил прямо в сердце, а лезвие было достаточной длины, чтобы проткнуть дея Барики насквозь и войти в тело прильнувшей к нему Шантель.

К счастью, ясность мысли редко покидала Дерека даже в такие минуты. Ему потребовалось не больше мгновения, чтобы оценить ситуацию: наполненный ужасом крик девушки был ясно вызван чем-то посторонним, и необходимо действовать, не спрашивая о причинах. Дальше его тренированное тело начало двигаться почти автоматически. Не отпуская от себя Шахар, он перевернулся, оказавшись прямо под ногами нападавшего. Убийца споткнулся и, потеряв равновесие, перелетел через них. Его смертоносное оружие, пробив насквозь толстую подушку, зазвенело, ударившись о мраморный пол. Кончик кинжала отломился, но от этого он не стал менее опасным в руках опытного воина. Нападавший, который, без сомнения, являлся таковым, уже готовился вновь пустить его в ход.

Единственное, что успел сделать Дерек, до того как убийца снова оказался над ним, - это отбросить от себя Шахар. У него не было времени взглянуть, не оставляет ли он ее тем самым товарищу своего противника, если последний был не один. Впрочем, графу было прекрасно известно, что профессиональные убийцы практически никогда не обращают внимания на женщин, пока не выполнят свою задачу, а она, как было очевидно, заключалась в убийстве дея Барики. К тому же, будь убийца не один, Дерек уже почувствовал бы это на себе. Значит, можно пока не думать о Шахар, а сосредоточиться на самозащите. Противник, как успел заметить граф, был и так достаточно силен, чтобы победить. Оружие его уже достало Дерека. Спасло то, что это был не длинный острый кинжал, а его зазубренный обломок. И все же он почти на полдюйма вошел в тело, прежде чем граф захватил запястье врага и вывернул его, не дав нанести смертельную рану.

Убийца вырвался мгновенно. Но его следующий удар Дерек отбил рукой. Возникла короткая пауза, во время которой граф успел стукнуть противника кулаком в челюсть. К сожалению, лежа на полу, он не мог нанести достаточно сильный удар. Но зато его ладонь осталась на подбородке убийцы, запрокинув его голову и лишая обзора. Благодаря этому лезвие, в очередной раз блеснув перед глазами Дерека, лишь слегка оцарапало его шею. Свободной рукой граф вновь захватил запястье врага, и они оба застыли в напряжении. Теперь все зависело исключительно от физической силы. Кто не выдержит напора первым, тот и проиграет этот раунд, а для безоружного Дерека он скорее всего станет последним.

Сидящая на полу Шантель, сжавшись, взирала широко открытыми глазами на ужасную сцену схватки. Сжатые в кулаки руки инстинктивно прикрывали лицо. Она и не подумала, что следует бежать за подкреплением. Ей казалось, что она достаточно громко закричала, чтобы быть услышанной теми, кто может оказать помощь дею. Надо было что-то предпринять самой. Но что? Ей было ужасно страшно даже смотреть на происходящее. Теперь Шантель разглядела нападавшего и убедилась, насколько тот был огромен и силен. Весил убийца, бесспорно, намного больше, чем Джамиль, его спина закрывала, казалось, полкомнаты, а широченные плечи переходили в массивные и жилистые руки. Долго ли сможет сопротивляться пусть сильный, но столь изящный по сравнению с противником дей голыми руками?

Надо что-то делать, и срочно, пока страх окончательно не парализовал ее. Девушка медленно поднялась на ноги и стала обшаривать взглядом комнату в поисках какого-нибудь оружия, дубинки или... Ножик! Был же ножик, каким Джамиль резал ростбиф. И слуги, кажется, не входили, чтобы убрать со стола. Взглянув на стол, она убедилась, что не ошиблась. Но сможет ли она воспользоваться им? Способна ли она на самом деле убить человека? Что случится, если она не сможет?

Но Джамиль вот-вот погибнет! Шантель быстро подбежала к столу и схватила нож. Однако, ощутив в руках оружие, она не почувствовала себя уверенной, ей стало только страшнее. Она же не может убить! Но и не убить она не может! Джамиль! Если она не поможет, умрет он! Хочет она этого? Нет!

Все эти мысли пронеслись в ее голове мгновенно. На последний заданный себе вопрос она отвечала, уже приближаясь к сцепившимся в смертельной схватке противникам. Лезвие ножа взметнулось над спиной нападавшего. Однако она подошла слишком близко, а убийца был слишком опытен. Он отклонился, успев при этот ударом ноги направить руку Шантель в несколько другом направлении. К своему ужасу, девушка увидела перед собой уже не широкую спину врага, а голову Джамиля.

Смертельно побледнев, она попыталась отпрянуть, но сила инерции была достаточно велика. Через мгновение кончик ножа рассек ухо дея, а она сама упала прямо на его противника. Тот немедленно отбросил ее к стене, но и сам при этом покачнулся, потеряв равновесие. Это короткое замешательство и позволило Дереку занять более выгодную позицию.

Подушки смягчили удар. Шантель даже не потеряла сознание. Нож по-прежнему был у нее в руке. Взглянув в следующую секунду на место схватки, она увидела, что оба противника неподвижны. Неужели! О Боже, нет!

- Джамиль!

Дей поднял голову. От радости у девушки слегка закружилась голова, и она расслабленно облокотилась о подушки. Только сейчас она ощутила боль, причиненную нанесенным ей ударом. А как же должно быть больно ему!

- С тобой все в порядке, Шахар?

- Со мной?
- удивленно переспросила она. И вдруг, повнимательнее посмотрев на поднявшегося на ноги дея, вскрикнула:

- О! Ты весь в крови! Дерек взглянул на свою грудь.

- Ерунда, - произнес он, убедившись, что серьезных ран нанести ему нападавший не смог.

- Но почему... Как могло это... Куда же дьявол унес твоих телохранителей?
- наконец выговорила она, чувствуя, как на смену страху приходит гнев.

- Насколько я помню, я им сказал, что сдеру с них кожу, если они по какой-либо причине побеспокоят меня сегодня ночью. Они прекрасно поняли, что значат мои слова. К тому же они глухие и не могли слышать шума, доносившегося из той комнаты.

- Но я кричала достаточно громко, чтобы это могли услышать стражники в конце коридора.

- Наверное, так, - усмехнулся Дерек.
- Но очень сомнительно, что они решились бы вмешаться, услышав женский крик из моей спальни. Все во дворце знают, что у меня с тобой возникает много проблем. Да уверен, стражники, которые стоят у дверей, их бы просто не пропустили.

Девушка не обратила внимания на насмешку, явно присутствующую в объяснениях Джамиля. Она поняла только то, что ее крик для других действительно мог означать вполне естественную реакцию на столь же естественные действия дея, рассерженного ее упрямством.

- Но как он смог проникнуть сюда?
- спросила она, невольно взглянув на неподвижное тело огромного мужчины. Дрожь начала бить Шантель при виде торчащего из его груди кинжала и большой лужи дымящейся еще крови.

- Хороший вопрос.

Дей направился к двери, и только тут девушка сообразила, что обычно стоящие там стражники могут быть мертвы. К счастью, с ними было все в порядке. Нубийцы влетели в комнату, со страхом и удивлением оглядываясь по сторонам. За ними вошло еще множество людей. Появились и телохранители. Они, как оказалось, тоже были живы и здоровы. Дерек из короткого обмена знаками понял, что они честно стояли в саду, куда он их прогнал, охраняя оба имеющихся входа в него. Наверное, не очень внимательно. Но искреннее недоумение нубийцев при виде поверженного тела сомнений не вызывало. Они понимали, что в любом случае обвинят их: либо в сговоре, либо в невнимательности.

Вскоре обнаружили веревку, висящую неподалеку от входа в сад. Как проник убийца в спальню дея, стало ясно. Но почему нубийцы не заметили спускавшегося с крыши человека, находка не проясняла.

- Я сам во всем виноват, - заступился за своих телохранителей дей, обращаясь к пожилому человеку, вошедшему в комнату вслед за охранниками, который казался наиболее удрученным из всех присутствующих.
- Я приказал им держаться подальше от выхода в сад и просто ходить вдоль стен.

- Вы добровольно решили подвергнуть свою жизнь опасности?
- недоверчиво спросил старик.

Джамиль наклонился к нему и что-то тихо сказал. Слов Шантель расслышать не могла, но по тому, с каким презрением посмотрел на нее собеседник дея, поняла, что говорил он о ней. Девушка вспыхнула, покраснев от негодования. Кто он такой, чтобы обвинять ее? Неужели и другие ее подозревают?

Появившиеся в комнате врачи засуетились вокруг Джамиля, обрабатывая его раны, которые и впрямь оказались неопасными. Осмотрели и тело покушавшегося. В карманах при обыске обнаружили лишь тяжелый кошелек с золотыми монетами, больше ничего.

Шантель уже почти не интересовало происходящее. Злость на старика сменилась осознанием того, что он был не так уж и не прав. Ее вина в произошедшем, бесспорно, имелась. Ей стало больно и страшно при мысли о том, что могло бы произойти. Джамиль мог погибнуть! Более того, она сама чуть не убила его. О Боже!

Взглянув в сторону дея, она увидела, что как раз в этот момент один из докторов возится с ухом Джамиля. Шантель побледнела, в желудке зашевелился мерзкий комок. Что, если он подумает, что она не случайно ранила его, намереваясь таким способом раз и навсегда избавиться от его домогательств? Не она ли сама незадолго до нападения говорила, что ненавидит его? А причин помогать ему у нее не было ни с ее, ни с его точки зрения.

Тело убийцы вытащили, кровь с пола вытерли, стали менять испорченные подушки. Когда начали выносить ту, на которой она только недавно сидела, девушка машинально последовала за ней, но остановилась. Она осталась неподвижна и тогда, когда стали уходить все остальные.

Замереть ее заставило воспоминание о злой фразе, которую она бросила, отправляясь сюда, Кадару. Шантель предупреждала евнуха, что нынешняя ночь завершится тем, что ее лишат головы. Не предсказала ли она и в самом деле свою судьбу?

В спальне, кроме нее, теперь находились только Джамиль и два его телохранителя. Дей выпил бокал коньяка, принесенного по его указанию ранее, и резким движением руки приказал нубийцам отправиться опять в сад. Было видно, что они артачатся и даже пытаются спорить. Шантель не понимала ни одного знака отчаянно жестикулирующих телохранителей, но и без того было ясно, что после того, что только недавно произошло, они боятся вновь оставить своего господина. Но, конечно же, верх в споре был за деем. Он остался с ней наедине.

- Зачем вы приказали им выйти?
- спросила девушка подошедшего к ней Джамиля.
- Или вы предпочитаете убить меня собственными руками?

Неожиданно он опустился перед ней на колени, полуприкрыв глаза.

- Что за глупость...
- начал он тихим голосом. Шантель не дала ему продолжить. Она бросилась Джамилю на грудь, чуть не сбив его, и, крепко обняв, прошептала:

- Извини меня! Я не хотела навредить тебе, клянусь! Я метила ему в спину, но споткнулась, когда он толкнул меня, и...

- Я знаю.

- Передо мной была уже не его спина, и...
- продолжила она по инерции и вдруг, поняв, что он сказал, заглянула ему в глаза и спросила:

- Что ты имеешь в виду, говоря, что знаешь?

Он рассмеялся, расслышав в ее тоне нотки подозрительности.

- Что не произошло ничего такого, за что ты должна просить прощения.

- Значит, ты не думаешь, что я хотела тебя убить?

- А ты хотела?

- Нет. Конечно, нет!

- Тогда поверь и мне, что я в состоянии различить, когда мне помогают, а когда мешают, тем более если помощь оказывается столь своевременно.

- Своевременно?

- Мои силы ослабевали. В тот момент я чувствовал, что еще немного, и я буду не в состоянии удерживать убийцу. Но тут упала ты, он потерял равновесие, и у меня появилась возможность сбросить его. Так что скорее следует говорить о том, что ты спасла мне жизнь.

- Я?
- произнесла с недоумением и даже страхом Шантель. Затем на несколько секунд задумалась и спросила:

- В таком случае вы мой должник, не правда ли?

- Если ты собираешься просить об освобождении, маленькая луна, я не смогу отплатить этим свой долг. Ты мне слишком нужна, чтобы позволить тебе уйти навсегда, даже в качестве оплаты за мою жизнь.

Ответ был слишком откровенным, чтобы огорчить Шантель. К тому же, согласись он освободить ее, это означало бы, что он лгал ей раньше, когда говорил, что не может обойтись без нее.

- Могу я тогда попросить о чем-то другом?

- О чем?

- Обещаете выполнить?

- А не лучше ли будет, если я засыплю тебя драгоценностями?
- спросил он.

В знак отрицательного ответа Шантель не сильно, но решительно покачала головой. Тогда он подошел совсем близко и сказал:

- Ты пожалеешь, что не выбрала богатства, когда будешь просить о милосердии и не встретишь понимания.

Глава 38

- Вы повесили его на дворцовых воротах?
- спросил Дерек Омара, когда они возвращались в апартаменты дея после утренней аудиенции иностранных сановников.

Это было второе утро, проведенное графом в зале приемов в качестве правителя Барики, и оно показалось ему столь же бесконечным, как первое. Впрочем, чувствовалась и разница. Встречаясь с важными посетителями в первый раз, Дерек нервничал, опасаясь, что многие из них могут заметить различие в его поведении по сравнению с братом, которого видели много раз. Но этого не произошло, и утром он чувствовал себя более спокойно и уверенно. Ему даже удалось принять немного больше просителей, чем планировалось. Помогал, конечно, Омар, без, которого "дей" не решал ни одну проблему.

Услышав вопрос, старый царедворец нахмурился, вспомнив о попытке покушения, совершенной прошлой ночью.

- Да, эта падаль висит там, где ее может видеть любой входящий и выходящий из дворца. Но пока никто не пришел, чтобы получить награду, обещанную за опознание трупа.

- Неужели ты и впрямь надеешься, что кто-то придет? В данных обстоятельствах надо быть идиотом, чтобы признать таким образом свою косвенную причастность к заговору. А прочие убийцы тем более затаились. Думаю, слухи о том, что произошла еще одна неудачная попытка убить дея Барики, распространились далеко. С тех пор как я исполняю роль Джамиля, их уже было две. А сколько раз покушались на его жизнь до этого?

- Пять. Одиннадцать покушающихся погибли, - проворчал Омар.

- Ну видишь. Потери их весьма велики. Значит, скоро они сами будут вынуждены отказаться от попыток убить дея.

- - Или начнут действовать совсем безрассудно, как самоубийцы.

- Возможно. Но, согласись, меньше у них становится не только людей. Когда-то иссякнут и деньги, подпитывающие этот заговор. А риск слишком велик, чтобы идти на него задаром.

- Селим оставил Барику ожесточенный, но не бедный. Но ты прав, говоря о риске. Однако опасность, которой за деньги подвергается убийца, не намного выше той, на которую ты пошел безо всякой на то нужды. Ты любишь играть со смертью, так?

- Я похож на идиота?

- Ты похож на человека, думающего только о том, как развлечь себя, сказал Омар недовольно.

Дерек усмехнулся.

- Будем считать, что ты вывел меня на чистую воду. Но ведь мне было необходимо это маленькое возбуждение, чтобы хоть как-то нарушить монотонность здешней жизни.

- Мне кажется, что возбуждение, к которому ты стремишься, может дать тебе только эта женщина. Или ты используешь ее лишь в качестве предлога для того, чтобы подвергать себя бесполезному риску?

Дерек расплылся в улыбке, не обращая внимания на раздражение Омара.

- Все обстояло так, как я тебе сказал. Шахар никогда бы не успокоилась в присутствии нубийцев. Но ведь в конечном итоге со мной ничего не произошло. Чего же ты так беспокоишься?

Ответом был свирепый взгляд великого визиря. Но Дерек лишь пуще развеселился.

- Выбрось все это из головы, старина. Обещаю тебе, что к возвращению Джамиля буду жив и здоров.

- Иншалла, - произнес Омар, уходя. Что ж, пусть будет так, как угодно Аллаху. Дерек, однако, уже не так твердо верил в эту восточную истину, гласящую, что жизнь любого человека заранее расписана в Книге судеб. Вера в нее была одной из основ мусульманства. Именно она делала их бесстрашными в сражениях: каждый правоверный знает, что умрет в положенный ему момент и ничего с ним не случится, если для этого не пришло время. Выросший в Англии граф внес в эту истину некоторые поправки. Он предпочитал думать, что при наличии опыта и умения принимать правильные решения предначертания судьбы можно слегка подправить.

Омар справедливо упрекал его. Дерек был рад стычке в пустыне точно так же, как и смертельной схватке, произошедшей ночью. Но это вовсе не означало, что граф принадлежал к тем бесшабашным авантюристам, которые жить не могут без опасности и самоубийственных приключений. Здесь главный визирь ошибался. Острые переживания нужны были для того, чтобы Дерек не повторил путь Джамиля, которого монотонная жизнь дворца и невозможность как-то повлиять на свою собственную судьбу чуть не довели до нервного истощения.

При этом брат жил собственной жизнью и занимался привычными для него и нужными для других делами. Дерек же ни за что не отвечал, ничего не решал и вообще не должен был здесь ни о чем беспокоиться. Делать ему было практически нечего, если не считать скучных приемов, на которых он восседал в качестве некоего символа. Чего же удивительного, что в этих условиях все его мысли и чувства сконцентрировались на женщине? Не было ли это единственной причиной, сделавшей Шахар столь необходимой ему? Наверное. А раз так, то после какого-то периода времени, пусть и очень продолжительного, ему нетрудно будет отказаться от нее. Девушка останется одним из ярких эпизодов его бурной молодости. Он будет вспоминать о ней с благодарностью и нежностью, но не более того.

Придя к себе, Дерек первым делом распорядился избавить себя от тяжести официального наряда дея. Остаток сегодняшнего дня был у него свободен, и он твердо решил хотя бы часть его посвятить сну. Но лечь в постель Дерек не успел. У гардеробной ему доложили, что с ним хочет поговорить какая-то служанка из гарема. Оглянувшись, он увидел и саму просительницу - молоденькую девушку, забившуюся в угол коридора и, похоже, дрожавшую от стража.

Дерек вздохнул с явным раздражением:

- Я почти не спал сегодня ночью. И поесть как следует у меня не было времени. Неужели она не может подождать?

Слуга что-то сказал девушке, и та поспешила к выходу. То, что ей не удалось добиться аудиенции, доставило служанке явное облегчение. Дерека это удивило.

- Чего она боится?

Готовый уже к процедуре переодевания костюмер пожал плечами.

- Скорее всего она пришла с плохой новостью. Ваш брат Махмуд, как известно, сажал в тюрьму, а то и приказывал казнить тех, кто приносил неприятные для него известия.

Дерек помрачнел.

- Выясни, что она хотела сообщить.

Через мгновение побежавший за рабыней слуга вернулся. На лице его читались растерянность и страх: пересказывать недобрую весть придется теперь ему самому.

- Говори, не бойся, - успокоил его Дерек.

- Ее послал евнух Кадар, мой господин. Ваша рабыня Шахар.., отравлена.

- О Боже! Нет!
- вскрикнул побледневший в одно мгновение дей.
- Она не может умереть!

- Она не умерла.., пока, но... Не дожидаясь окончания фразы, Дерек выбежал из комнаты, выкрикнув уже у самых дверей:

- Пришли в гарем моих собственных лекарей, немедленно!

- Но, мой господин, им не позволят войти... Дерек уже ничего не слышал. Он бежал по длинному коридору, через который проходят из гарема в спальню для наложницы. Остановился он, догнав посланницу Кадара, только для того, чтобы узнать у нее дорогу. Как пройти в двор фавориток, он знал с детства, но необходимо было выяснить, какие комнаты в нем занимает Шахар.

При виде дея девушка задрожала, ожидая самого страшного. Плача и моля о прощении, она рухнула перед ним на колени. Дереку пришлось нагнуться и сильно встряхнуть служанку, чтобы та оказалась в состоянии воспринимать его слова.

- Я не собираюсь тебя наказывать, черт побери!
- произнес он тоном, не позволяющим сомневаться в правдивости слов.
- Мне нужно от тебя только, чтобы ты проводила меня к Шахар.

- Вы собираетесь войти в...

- Прямо сейчас, - резко оборвал он. Девушка поднялась и побежала впереди него. Бежала она довольно быстро, но не настолько, чтобы удовлетворить нетерпение Дерека. Ему пришлось не раз выругаться про себя, пока они мчались по тропинкам гарема, сопровождаемые возгласами удивления и шумом роняемых в страхе подносов с пищей. Обитатели гарема спешили упасть перед разгневанным деем на колени, не обращая внимания на то, в каком положении и за каким занятием они находились в момент его неожиданного появления. Как выяснилось позже, оно стоило им двух сломанных ребер, одного растяжения сухожилия и выбитой челюсти, не считая потерь в посуде и продуктах.

Как оказалось, найти комнаты Шахар было совсем нетрудно. Уже издалека была видна толпа, собравшаяся около входа в них. Здесь были все жены и фаворитки, их служанки и евнухи. Все ожидали новостей о состоянии Шахар, хороших или плохих. Неожиданное появление , дея вновь вызвало суматоху, люди засуетились, загалдели, начали опускаться на колени. Дерек не обращал на это никакого внимания, перешагивая, если надо, прямо через распростертые на земле тела. Но возле самой двери он , остановился, с суеверным страхом прислушиваясь к доносившимся из комнаты плачу и крикам.

"О Боже, сделай так, чтобы она, не умерла! Только не она. Господи", помолился он про себя, переступая порожек.

Занавеска, разделявшая апартаменты Шахар на прихожую и спальню, была поднята. И это было нелишним, помещение было переполнено. В основном здесь были старые женщины, которые в гареме выполняют обязанности докторов, знахарок и акушерок. Возле единственной кровати Дерек заметил Кадара. Евнух неподвижно стоял на коленях, сжимая пальцами серебряный локон хозяйки, будто надеясь удержать таким образом теплющуюся в ней жизнь. По другую сторону кровати примерно в такой же позе сидела молодая рабыня с залитым слезами лицом. Она как раз меняла холодный компресс на лбу Шахар.

Страх почти парализовал Дерека. Ничего не видя и не слыша, он подошел к ложу несчастной. Шахар лежала на боку, свернувшись в тугой клубок, с прижатыми к животу руками. Из ее прокушенной нижней губы сочилась кровь, застывая алыми бусинками на смертельно бледных щеке и подбородке. Глаза девушки были плотно закрыты и золотистые ресницы, казалось, разбухли от слез. Она слабо постанывала...

- Как давно она находится в таком состоянии?

Кадар резко вскинул голову при звуках знакомого голоса. В его глазах тоже стояли слезы, которые тем не менее не могли скрыть удивление, мелькнувшее при виде неожиданно появившегося дея.

- Я думал, вы не захотите прийти сюда, мой господин, - произнес евнух, не заботясь о том, расслышал ли Джамиль нотки обвинения в его словах или нет.
- Я просил сообщить вам о случившемся еще час назад.

- Эта идиотка не потрудилась разыскать меня. Она ждала в моих апартаментах, а я туда только сейчас... Что же случилось, черт побери?

Дерек и сам понял, что задал глупый вопрос, и не ждал ответа. Яд был, пожалуй, самым распространенным методом устранения противников в течение сотен лет в тысячах гаремов по всей турецкой империи. Что ему на самом деде хотелось узнать, так это почему это произошло именно с его Шахар.

- Мы не знаем наверняка, какой яд был использован. Однако достаточно легко выяснить, кто участвовал в приготовлении пищи для нее и вообще кто из слуг мог прикоснуться к еде.

- А где Хаджи-ага? Ему следовало самому сообщить мне о случившемся.

- Он в городе, мой господин. Сегодня - день закупок. Главный евнух не вернулся до сих пор.

- Ее состояние улучшается? Ухудшается?

Кадар с минуту собирался с силами, прежде чем ответить:

- Ей хуже.

Дерек прикрыл глаза. Сколько власти у него сейчас и как он бессилен!

- Мой господин!
- окликнул Дерека кто-то из стоящих позади.
- Ваши лекари у ворот гарема, но стража их не пускает.

.
- Провались все пропадом! Я сам приказал им прийти сюда. Неужели никто не догадался сказать об этом стражникам?

- До сих пор ни один мужчина не входил в гарем, - последовало робкое объяснение.
- Охранники не поверили лекарям, когда они сказали, что идут по вашему распоряжению.

Дерек вновь повернулся к евнуху Шахар.

- Кадар, я даю тебе все полномочия Хаджи-аги, пока его нет. Ослепи этих врачей, если это необходимо, но сделай так, чтобы они были здесь как можно скорее! А теперь пусть все выйдут из комнаты. И эти женщины тоже, - добавил он сердито.
- Здесь нет одра умирающего, чтобы устраивать всю эту бестолковую суету!

Все заспешили выполнить распоряжение дея. Поднялась и Адамма, но Дерек, взглянув на нее, отрицательно покачал головой. Рабыне тем не менее пришлось отойти, когда он сам сел на краешек кровати и нежно погладил рукой щеку Шахар.

- Ты слышишь меня, маленькая луна?

- Джамиль?
- тихо прошептала девушка, не открывая глаз. Голос был хриплым, шея судорожно подергивалась. Шантель застонала и стиснула зубы. Затем, видимо, справившись с приступом боли, спросила:

- Я умру?

- Нет, любовь моя! Я не допущу этого. Девушка попыталась улыбнуться, но лишь слегка скривила губы.

- Излишне самонадеянный.., как всегда. Дерек осторожно поправил выбившийся серебряный локон. Волосы Шахар были влажными, лицо покрылось бисером холодного пота. Граф осторожно вытер ее лоб, убрал пальцем с губ кровь.

- Взгляни на меня, Шахар.

- Шантель, - прошептала она.
- Назови меня Шантель хоть один раз, пока я...

- Черт побери, женщина, я же сказал, что ты не умрешь!

Глаза Шантель широко раскрылись.

- Не смейте кричать на меня!

- Тогда борись, как раньше. Сопротивляйся! Используй, наконец, свое знаменитое упрямство на полезное дело.

- А ты думаешь, черт побери, я это не делаю? Адамма вся съежилась в своем углу, придя в ужас от того, как Джамиль разговаривает с умирающей женщиной. Однако вскоре, к удивлению и радости, служанка отметила, что щеки ее госпожи слегка порозовели, а голос стал не таким слабым. Рассердившие ее замечания дея сделали то, чего до сих пор не удалось сделать с помощью лечения.

Рахин, которая в момент прихода дея находилась в глубине комнаты и не покинула ее вместе с другими, тоже была озадачена. Но по другим причинам. В том, что он обожает эту девушку, она не сомневалась. Но чтобы дей при людях так откровенно выказывал свои чувства? Такого еще не было никогда. Даже когда самая любимая из его жен Шила чуть не умерла во время вторых родов, Джамиль не выдал своих переживаний.

Он стал совсем другим. Неужели это Шахар так подействовала на него? Или причиной тому нервное напряжение последних месяцев? Как бы то ни было, она была не права, когда не попыталась восстановить с ним хоть минимальный контакт после той злополучной покупки Джамили. Да, он был тогда очень груб, выражая свое неудовольствие. Но она мать, и похоже, что мать, которая теперь совершенно не знает собственного сына.

Глава 39

Наконец пришли доктора. Оглянувшись при их появлении, Дерек увидел и Рахин. Мать он поначалу не узнал, только удивился, что какая-то женщина осмелилась остаться здесь вопреки его распоряжению. Но когда их глаза встретились, устремленный на него изумрудный взгляд рассказал ему все. Сомнений не было. Это была та, которая дала ему жизнь.

Боже, сколько он ломал голову, придумывая, как бы, не обращая на себя внимания, взглянуть на нее хоть одним глазом. Но оказалось, что следить из гарема за деем куда проще, чем ему самому за его обитательницами. Поначалу Дерек просто хотел пригласить Рахин на какой-нибудь прием, в котором ему надо участвовать. Возразил Омар, сказав, что если кто-то и сумеет отличить Касима от Джамиля, то это прежде всего их мать. Не согласиться с этим было нельзя. Об их тайне не должен был знать никто, даже она. А это означало, что Дерек не имеет права встречаться с Рахин до того момента, пока не будет полной уверенности в безопасности брата.

Но сейчас она уже была рядом, всего в нескольких футах от него: изменившаяся, постаревшая, но, бесспорно, хорошо сохранившаяся женщина. И, Бог свидетель, все еще прекрасная, с той же царственной осанкой и глазами, взгляд которых проникал, казалось, в самую душу. Его мать! Сейчас она смотрела на него с некоторой настороженностью, пытаясь понять, что с ним происходит. И ему хотелось бы узнать о ней как можно больше. Джамиль, видимо, решив не перегружать его лишними сведениями, практически ничего не рассказал о матери.

Наверное, ему следовало сейчас просто отвернуться и сделать вид, что он не обратил на нее особого внимания. Но поступить так Дерек не смог. Он медленно подошел к ней, с трудом сдерживаясь, чтобы не обнять ее немедленно, Джамиль бы вел себя, безусловно, по-другому. Но, Боже, он же не Джамиль! А она была так нужна ему именно сейчас. Это его мама! Только она могла как-то успокоить его сейчас. Скажи она, что с Шахар будет все в порядке, и он поверит ей. Только ей. Дерек чувствовал, что к глазам подступают слезы...

- Ты уверен, что хочешь, чтобы эти мужчины взглянули на Шахар?

Невероятным усилием воли Дерек взял себя в руки и взглянул на докторов. Они бестолково топтались на месте с завязанными по распоряжению Кадара глазами. Неожиданно на него нахлынула злость на все эти восточные обычаи, запрещающие мужчине, даже лекарю, смотреть на чужую женщину, несмотря на то, что без этого он не сможет ей помочь.

- К черту все! Мне все равно, кто увидит ее, лишь бы он вылечил Шахар.

- Все это поняли, Джамиль, - как можно спокойнее попыталась произнести Рахин.
- Но будет разумнее, если ты уйдешь в другую комнату. Лекари будут нервничать, если ты станешь следить за их действиями.

Мать была права. Дерек кивнул и последовал за ней. Теперь, когда они остались одни, он решился задать мучивший его вопрос:

- Ты знаешь гарем лучше, чем я. Кто из женщин может желать смерти Шахар?

Рахин растерянно посмотрела в окно, возле которого остановился Дерек. Мраморный дворик был пуст. Только струи фонтана шептались о чем-то своем, переливаясь в лучах заходящего солнца. Как давно Джамиль не спрашивал ее ни о чем! Как приятно, что именно к ней он обратился в эту трудную минуту! Но именно сейчас она ничем не может ему помочь. А сын расстроен этим несчастьем до такой степени, что изменилось даже все его поведение.

- Твои женщины не так сильно ожесточены ревностью, как бывает в других гаремах, Джамиль. Откровенно говоря, даже не знаю, что тебе ответить. Самая злобная из всех - Наура. Но если бы она и задумала кого-то отравить, то в первую очередь Шилу. Наура мечтает о положении первой кадин, твои ласки для нее не главное.

- Кто еще мог бы пойти на такой страшный шаг?

- Мара лишилась своего положения, когда Шахар перевели на двор фавориток. Но не думаю, чтобы она пошла на убийство ради возвращения своих апартаментов. К тому же Мара знает, что лишь она во всем гареме может оказать тебе особые услуги. Рано или поздно потребность в них возникнет, тогда Мара неизбежно вновь возвысится.

- Кто еще?
- повторил прежний вопрос Дерек.

- А своих собственных врагов ты не принимаешь в расчет?

Какой-то момент Дерек задумчиво смотрел в сторону, потом спросил:

- Ты имеешь в виду моего главного врага?

- Да. То, что ты очень доволен новой наложницей, не является секретом и за пределами этих стен. А теперь представь себя на месте заговорщиков. Они понимают, что с ее появлением во дворце выманить тебя из него стало еще труднее. Зато им теперь ясно и то, что ты способен на безрассудство, если с ней что-то случится. Большая беда может сделать тебя настолько неосторожным, что ты пойдешь, например, на ее похороны.

- Хорошо, - оборвал он невыносимые для него рассуждения.
- Твоя точка зрения мне ясна.

- Конечно, Хаджи-ага распорядится обыскать весь гарем, - продолжила Рахин.
- Если нам удастся найти яд...
- Она сделала паузу, задумавшись на секунду, затем уверенно закончила:

- Сомнительно, что кто-то может быть настолько глупым, что заранее не избавится от такой улики.

Дерек углубился в собственные мысли. Наконец сказал:

- Я хочу, чтобы ее как можно скорее перевели в мои апартаменты.

Рахин, пораженная этим распоряжением, даже дотронулась до его руки, вынуждая посмотреть ей в глаза.

- Если это нужно для ее безопасности, то мы сможем обеспечить ее здесь даже лучше, тем более сейчас, когда знаем, что девушка нуждается в защите. Ты не думал об этом, Джамиль? За стенами гарема ее ожидает гораздо больше неожиданностей. Не забывай, что уже несколько раз убийцы добирались даже до твоих покоев. Разве не подверглась жизнь Шахар опасности прошлой ночью?

В знак согласия он положил свою ладонь на ее руку.

- Я знаю. Просто я, кажется, не в состоянии быть рассудительным, когда речь идет о ней. Ты обещаешь, что с ней здесь ничего не случится?

Глаза Рахин, в которых уже давно никто не видел слез, повлажнели. Второй раз он обращается к ней сегодня за помощью и доверяет ей самое дорогое, что у него есть сейчас. А ведь уже многие годы он вообще ни о чем не просил ее. Джамиль даже ни разу не прикоснулся к матери за многие и многие годы. С тех пор как увезли Касима, это, кажется, случилось впервые.

- Джамиль...
- начала она, но осеклась, поняв, что чуть не перевела разговор на своего второго сына. Рахин знала, что, услышав имя Касима от нее, дей придет в ярость, как это уже бывало раньше. Да и не время сейчас для этого. Мысли сына целиком занимала Шахар. О ней надо говорить.
- Да. Я могу обещать тебе, что отравить ее пищу больше никому не удастся. С этого момента готовить для нее будет мой повар, а пробовать пищу - раб, который проверяет мою. Они со мной уже более двадцати лет. Более преданных людей найти трудно.

Дерек кивнул, успокоившись по крайней мере насчет возможности повторной попытки отравить Шахар. Он и сам уже понял неразумность своего решения забрать ее из гарема. И так уже он наделал много такого, чего никогда бы не позволил себе Джамиль. А брат ведь может отсутствовать еще несколько недель. Необходимо прекратить совершать поступки, способные навести на мысль о подмене, как бы ни хотелось ему взять Шахар под собственную защиту, не доверяя это другим.

Он вновь отвернулся к окну, показывая, что разговор пора завершать. К тому же он уже побаивался смотреть ей в глаза: тысячи вопросов хотелось задать ей, но для этого пришлось бы сказать, кто он на самом деле. И все-таки он не смог так просто расстаться с Рахин.

- Скажи мне, что она не умрет.., мама, - попросил смущенно Дерек.

- О Боже!
- воскликнула женщина. От чувств, которые вызвало последнее слово сына, у нее закружилась голова. Она покачнулась, и Дерек поспешил схватить ее за руку, испугавшись, что она может упасть.

- Что случилось?

- Ничего, ничего, - уверила Рахин, отворачиваясь. Суеверный страх помешал ей посмотреть сыну в глаза.