Серебряный блик. История русалки с серебряной звездой

Ароматизатор в форме русалки, очень похожей на фигурку, что была у Элизы, покачивался на зеркале заднего вида, пока Хейден разворачивалась на выезде из аэропорта.

– Люблю истории о Серебряном Блике, – заявила Элиза, коснувшись фигурки. – Ты когда-нибудь пробовала найти Бухту Сирен?

– О да, – ответила Хейден, и её лицо расплылось в самой красивой из всех виденных Элизой улыбке. – Все когда-то пытались найти бухту, правда? Каждый год мы с друзьями едем на её поиски. Мне нравится. Ну, магия и типа того.

– Да! – сказала Элиза, склонившись в сторону Хейден. – Так вот что значит «прочее» на твоём такси! Оно значит «магия»?

– Нет, – покачала головой Хейден. – Я отлично готовлю молочные коктейли. Ты любишь коктейли?

– Конечно, – кивнула Элиза.

Хейден просияла:

– Круто, очень круто. Иногда я подрабатываю на этой машине. Но у меня свой магазин сладостей на пирсе. Кажется, людям нравится. Ты тоже приходи. Начни с шейка с поджаренным зефиром. Или с «Блэк Джека» – шоколадного мороженого с рутбиром, – это вроде пива, но без алкоголя. Звучит странно, да? Но сочетание классное. Иногда мне кажется, чем необычнее ингредиенты, тем лучше они сочетаются. Согласна?

– Да, понимаю, – ответила Элиза. – Мне нравятся красные леденцы в форме русалок. Их готовят здесь, на острове, и вкус всегда разный. Весь секрет в водорослях. Но по вкусу не скажешь, что в них есть водоросли. Они просто вкусные.

– Ой да, они просто отпад, – кивнула Хейден. – Их готовят Алекс и Мора, да? Или теперь уже просто Мора, наверное.

– Алекс и Мора – мои дедушка и бабушка, – сказала Элиза. Это ведь нормально всё еще называть их дедушкой и бабушкой? Их же двое, несмотря на то, что одного из них нет рядом с другой.

– Вот это да! – отозвалась Хейден, кивая в пустоту. – Мне так жаль твоего дедушку. На острове его все любили.

Элиза поблагодарила Хейден и погрузилась в тишину, возникавшую каждый раз, когда кто-то говорил об утрате. Она была вовсе не против тишины; в отличие от других, ей не казалось, что молчать неловко. Наконец Хейден свернула к Океанскому проезду, улицу, которая опоясывала остров Сент-Саймонс со стороны моря.

Сердце Элизы забилось чаще. Двигатель прибавил обороты, а сердце Элизы стало невесомым, почти воздушным.

«Ещё пара километров, – думала она, – и я дома».

Хейден начала настукивать ритм песни, которая лилась из радиоприёмника. Её серебряные кольца бренчали по обшитому кожзамом рулю.

– Раньше я занималась музыкой и прочими штуками типа того. Помимо такси и лавки с коктейлями мы с другом играли на музыкальных инструментах. Но та часть жизни теперь закончилась. Окончательно и бесповоротно. Он всё бросил. В любом случае, музыка – довольно глупый способ зарабатывать на жизнь. Что скажешь?

Элиза с самого начала по тону Хейден поняла, что та не хочет услышать ответы на заданные ею же вопросы. Казалось, она пыталась убедить себя в том, что сказанное было правдой.

– Я думаю, люди должны заниматься тем, что они любят, – сказала Элиза, снимая тяжёлую куртку. – Молочные коктейли, наблюдение за птицами – всё, что угодно, лишь бы это заставляло сердце биться чаще.

– Круто, – ответила Хейден. – Что же заставляет биться чаще твоё сердце?

– Приключения, – сказала Элиза, наблюдая за тем, как ветер гнёт деревья за окном. – Я прилетела ради приключений с бабушкой Морой.

– Круто! – лицо Хейден озарилось улыбкой. – Так что это будет за приключение?

Элиза указала на русалку-ароматизатор на зеркале.

– Оно связано с русалками.

– Как здорово, – ответила Хейден, поправив фигурку. – Обычно люди занимаются поиском русалок летом. Боже, как же я любила те карты, когда была ребёнком! Они заставляли поверить, что сказка где-то рядом.

Хейден свернула к обочине, выложенной ракушками и гравием. Элиза засмотрелась на белую пену вдалеке. Она слышала крики чаек, парящих в зимнем небе. Девочка немного опустила стекло. Запах моря тут же вытеснил запах жареной картошки, которым был пропитан салон.

– Так это здесь? – спросила Хейден.

– Да, – вздохнула Элиза, увидев голубой дом. – Наш дом.

Дубы, как стражники, охраняли домик Моры. Испанский мох, свисавший с деревьев, раскачивался на ветру, словно приветствуя Феникса. Элиза обратила внимание на окна, из которых лился жёлтый свет; он становился всё ярче по мере того, как они приближались к дому. Машина со скрипом остановилась.

– Я достану твой чемодан! – прокричала Хейден, открыв дверь, и её слова унёс порыв ветра.

– Я сама, спасибо! – ответила Элиза и легко выскочила из машины. – Пока, Хейден! Да здравствуют молочные коктейли!

Элиза мчалась к дому, стуча кроссовками по подъездной дорожке, выложенной морскими ракушками. Вдруг дверь распахнулась. На крыльцо упал треугольник света, он становился всё больше и ярче. Наконец в дверном проёме появилась высокая фигура. Элиза в один прыжок преодолела все три ступени крыльца и бросилась в крепкие и такие родные объятия бабушки. В тот вечер волосы Моры Рейес были распущены. Они упали на Элизу серебряным дождём, оградив её от ветра и приближающегося шторма.

Дом.