Серебряный бумеранг

– Мою невесту зовут Мартина, – хмуро сообщил Денис, отодвигая Марту в сторону. – Пока ещё – Сервантес…. Но я думаю, что в скором времени она присоединит к своей прекрасной фамилии не менее славную приставку – «Рамос»…. Оскар Рамос, идальго, всегда к вашим услугам!

– Вот так всегда! – печально заявил Бурручага, поднимаясь на ноги и вытирая грязь с колена своего болотного сапога. – Стоит встретить на краю Света девушку своей мечты, как тут же выясняется, что она уже помолвлена…. Где же справедливость, Боги мои? – «красавчик» картинно воздел руки над головой. – Сеньор Рамос! Сеньорита Сервантес! Примите мои искренние поздравления и бесконечные уверения – в моём безграничном почтении…

Они долетели до Асунсьона без происшествий, приняли душ, переоделись. Денис и Марта – под неодобрительные взгляды Креста и понимающую улыбку Мари – заселились в одном номере.

– Надо проявить все плёнки, которые вы нащёлкали с Игнасио, напечатать фотографии. Давай, вместе пойдём в город, поищем фотоателье, – предложил Денис.

Впрочем, назвать Асунсьон «городом» можно было только с очень большой натяжкой, этому населённому пункту гораздо больше подходил термин «очень большая и неухоженная деревня»: низенькие дома-развалюхи, кривые грязные улочки, заваленные гниющим мусором и беспросветная нищета. Но нищета эта, надо признаться, была какой-то симпатичной и весёлой, не было в глазах встречных оборванцев даже малейшего намёка на тоску и обречённость…. Казалось бы, люди еле-еле сводят концы с концами, и никакого просвета не видно впереди, а глаза у людей – добрые и весёлые, улыбки на лицах – широкие и искренние…

Через час с небольшим они нашли, всё-таки, небольшое фотоателье, сделали заказ.

– Приходите часов через пять, – сообщил им нелюдимый рыжий ирландец, от которого за версту несло устойчивым недельным перегаром.

– Купите, сеньор, для молодой нья цветочек! – попросила чумазая пятилетняя оборвашка на одной из узких улочек.

Денис купил три бело-розовых орхидеи, которых в парагвайской сельве, откуда они только что выбрались, было – несчитанные миллионы…

– Спасибо! – Марта спрятала своё счастливое лицо в цветах, черенки которых были размещены в узкой медицинской пробирке.

– Не желает ли «молодая нья» зайти в местную ювелирную лавку?

«Нья желает!» – без слов ответили ему огромные зелёные глаза…

Сперва пришлось заглянуть в отделение банка «Фёрст Нэйшнл», где Денис снял со своего счёта приличную сумму наличных денег в парагвайских гуарани (так называлась местная валюта). Там же пожилой банковский клерк сообщил адрес магазинчика, где продавались различные ювелирные безделушки парагвайского производства.

За прилавком лавочки стояла низенькая, совсем древняя индианка-гуарани, глядя на вошедших строго и загадочно.

– Бабушка, нам бы разные кольца посмотреть, – попросил на испанском языке Денис. – Мы хотели бы…

Старуха прервала его нетерпеливым жестом, и требовательно указала коротким коричневым пальцем на правый карман его куртки.

В этом кармане у Дениса лежало: пачка сигарет, американская бензиновая зажигалка, несколько серебряных монет и маленькая фигурка медвежонка из светло-сиреневого халцедона, вырезанная много лет назад старым сибирским шаманом по имени Агафон.

Что-то тепло и нежно стукнуло прямо в сердце, он по наитию вытащил из кармана крохотную фигурку медведя, разжал ладонь, протянул её по направлению к индианке. Медвежонок с видимым комфортом сидел на человеческой ладони и…, как бы это поточнее выразиться? И, широко улыбался.

– Ой, какой миленький! – чуть слышно вздохнула Марта. – Какой … родной!

Старуха улыбнулась – загадочной щербатой улыбкой, со страшным скрипом выдвинула ящик стола, достала маленькую чёрную коробочку-шкатулку, обшитую кожей неизвестного животного. Сняла со своей тоненькой морщинистой шеи массивную золотую цепь, на которой висел – вместо ладанки или креста – маленький ржавый ключик, вставила ключик в замочную скважинку, еле различимую в теле шкатулки, повернула.

Раздался тоненький хрустальный звон, верхняя крышка коробочки – сама по себе – раскрылась…

На тёмно-синем бархате (а может, совсем и не «бархате»?) лежало колечко жёлтого металла, в оправе которого ярко сиял крупный, нежно-голубоватый самоцвет. Старая индианка – своими тёмными пальцами, изрезанными не одним миллионом морщин – достала кольцо из шкатулки и положила его на ладонь Дениса рядом с халцедоновой фигуркой медведя, дружелюбно кивнула седой головой.

Он осторожно взял кольцо, поднёс к глазам, посмотрел камень на просвет, обернувшись к крохотному окошку, полностью заполненному яркими солнечными лучами.

– Это сапфир? – негромко спросила Мартина.

Денис отрицательно покачал головой:

– Нет, это голубой сферический алмаз, очень чистой воды. Такому камню нет цены…

– Как это – нет цены? – засомневалась девушка.

– А вот так, он – бесценен. В том смысле, как его не оцени сегодня, он через год уже в несколько раз дороже будет стоить. Бабушка, мы не сможем купить у вас это чудо, у нас столько денег не будет, извините…

Индианка презрительно пожала плесами: