Серебряный дождь, алмазный лед (СИ)

Первое время Урдрбрангр наведывался в родовую развалину достаточно часто, надеясь, что к Алвину вернулся рассудок и с ним, наконец, можно побеседовать. Но все было, как всегда: широко распахнутые пустые тусклые глаза и монотонный безжизненный голос, повторяющий одно и то же: «Сабзиро умер». Слова звучали приятно, так бы слушал и слушал. Но, к сожалению, его Ментальная Карта Судьбы по-прежнему говорила о том, что это не так. Так же, как его собственная интуиция. Он был уверен, что Ледяной жив. Эти бесплодные попытки довольно скоро ему надоели, и он стал заглядывать лишь изредка, раз в несколько недель, просто для того, чтобы убедиться, что ушастый все еще жив и физически невредим.

Стеречь заключенного он нанял кучку головорезов преимущественно из людей, но под предводительством слегка туповатого, но сильного, как дьявол и, к тому же, очень исполнительного орка. Урдрбрангру вообще очень понравилось иметь с орками дело. Могучие, отличные воины, но при этом наивные и обидчивые, как дети, вертеть такими – одно удовольствие. Если, конечно, знаешь, с какого конца взяться за дело. Ментальный знал. Последнее время он довольно много и плотно общался с их Королем, и ему уже почти удалось убедить этого громилу, что эльфы его народ в грош не ставят, отзываются о нем пренебрежительно, и им просто необходимо задать хорошую трепку.

Охране, этому отребью, чьи услуги оплачивались щедро, он строго-настрого наказал Мага кормить, мыть и ни в коем случае не бить и не насиловать. Алвин непременно должен дожить до того момента, когда Черный дракон решит нанести Урдрбрангру визит. Впрочем, предупреждение насчет сексуального насилия, пожалуй, было излишним. В облике его пленника не осталось ничего от прежней не очень броской, но волнующей красоты. Он сильно исхудал, черты лица заострились, серые тусклые глаза ушли глубоко в глазницы, роскошные черные волосы потускнели и свалялись, а кожа от постоянного сидения взаперти приобрела землистый цвет. Вряд ли на него такого польстился бы даже самый неразборчивый.

Сам Алвин визиты Урдрбрангра, так же, как и свою охрану, едва замечал. Он с каждым днем все глубже проваливался в бездонную пропасть отчаяния, и его существование в ней было иррационально и совершенно лишено смысла. Дни в этой пропасти сливались в одну бесконечную полосу, а немногочисленные предметы убогой обстановки, окружающие его, выглядели странными и пугающими, словно в Мире вдруг возникло лишнее измерение, исказив его до неузнаваемости. Ему все время хотелось спать, словно его рассудок пытался защититься от ужасной реальности, спрятавшись в мире грез. Но сны состояли из одних кошмаров и облегчения не приносили. К счастью, после пробуждения его разум милостиво отказывался их вспоминать, но ощущение безнадежности и тоски от них все равно оставалось.

Алвин, равнодушно подчиняясь охранникам, что-то ел, мылся, чистил зубы, но вот, к примеру, расчесать спутанные волосы было уже выше его сил. Он подолгу лежал на кровати, свернувшись в клубок, как будто стараясь согреться. Ему и правда, было холодно, только этот холод был не снаружи, он поселился в душе. Как же паршиво. Мне так паршиво без тебя, Сабзиро. Мне холодно и одиноко без твоих теплых рук, твоих губ, нежных и требовательных, без твоих невероятных сапфировых глаз, без твоего дыхания рядом. Если бы я мог что-то изменить… Если бы мог повернуть время назад… Без тебя я не могу жить, не могу дышать. Я ничего не могу без тебя. Я даже заплакать не могу. Вся моя боль, все мои слезы смерзлись во мне в грязную серую глыбу льда с острыми обломанными краями, больно царапающими изнутри.

***

В тишине подвала раздался негромкий сухой треск, и по гладкой черной статуе побежала длинная извилистая линия. Потом еще одна, еще, еще, и через несколько минут прочная твердая скорлупа распалась на куски и с тихим шорохом осыпалась с вытянувшегося на каменной плите тела. Сабзиро открыл глаза, всмотрелся в непроглядную темноту, без труда различая в ней очертания предметов, затем сел, спустив ноги вниз, и с наслаждением потянулся, разминая долго бывшую без движения мускулатуру. Мышцы радостно откликнулись, и по телу пробежала волна удовольствия. Дракон погладил ладонью холодный камень, мысленно поблагодарив предков за то, что привезли в замок частицу родовых Пещер, в которых обычно осуществлялся переход во Вторую Стадию, затем встал и направился к выходу, по пути отмечая, как странно все выглядит в его новом ночном зрении: контуры предметов были словно обведены тонкой светящейся линией, поверхности тоже слегка мерцали, словно на них был наброшен прозрачный серебристый покров. Слух тоже невероятно обострился, так, что он слышал, как в дальнем углу подвала возится беспокойное мышиное семейство, а за стенами замка шелестит на ветру сухая прошлогодняя трава. Тело двигалось удивительно легко, каждая мышца, каждая связка были полны энергии и упругой силы.