Серебряный дракон

Я промолчала, не до него — изучала ауру пленника. Нашла темный участок и стала медленно вводить туда правую псевдоруку. Ухватить оторванный кусок удалось сразу, это уже хорошо. Он крепко сцепился с клетками мозга и выходить не хотел, а вот это очень скверно. Крохотный кусманчик, маленький такой, но чертовски опасный. Сжимая его в кулаке, я старалась не повредить ничего лишнего. Какое сильное заклятие, чтоб им всем провалиться, колдунам и ведьмам этим окаянным...

Сопротивлялось оно до последнего, до самого конца цеплялось за все, что только можно. Пришлось наносить мальчику сильные повреждения, выбора у меня не оставалось, клетки мозга гибли тысячами, но я достала эту черную дрянь!

— Готово, — бросила я через плечо, сжигая в очаге последние остатки змеюки. — Дело сделано, можете его развязать.

На всякий случай еще раз осмотрела ауру, ничего, все чисто.

— Разумно ли? — опасливо косясь на паренька, спросил стрелок. — С виду-то ничего не изменилось.

— Ага, — поддакнул Глоб. — Вдруг он как разозлится, как засвистит и прикончит нас всех?

— Развязывайте, — устало повторила я, — не опасен он больше.

Солдаты переглянулись и вопросительно посмотрели на Арса, ожидая решения графа.

— Давайте. — Он подбородком указал на парня. — Если Джокер говорит, значит, так оно и есть.

Воины размотали путы, пленник продолжал лежать без памяти, досталось-то ему о-го-го как!

— Всем спасибо, можете идти отдыхать. — Я махнула рукой, указывая на дверь.

— Взаправду считаете, что он больше не опасен? — снова спросил стрелок, когда стражники вышли.

— Не волнуйся ты так. Справлюсь я, если что. Кстати, как звать-то тебя? — Не очень, знаете, разговаривать с человеком и не ведать имени.

— Рамс, — представился он.

— Замечательно, — жизнерадостно заявила я. — А меня Джокер, можешь идти отдыхать, пить водку, развлекаться.

— Не пойду, дождусь конца, — пробурчал он и отошел в сторонку.

— Как хочешь, Рамс, — пожала я плечами и обратилась к хозяину: — Глоб, расскажи, когда появился этот мальчик? — Все это мне казалось ужасно подозрительным и интересным.

— В начале зимы, пришел замерзший, голодный. Староста на свою беду его обогрел, накормил, дал работу, а он... — Глоб в сердцах махнул рукой и замолчал.

— Значит, вы всю зиму разбойничали? — удивился Арс.

— Нет! — горячо запротестовал Глоб и понурившись сообщил: — Только две недели.

— И как, удачно? — без тени насмешки спросил Арс.

— Признаться честно, нет. Вы наша первая добыча.

— Получилось у вас здорово, — отметила я и отвернулась к пациенту.

Пришлось прервать разговор: парень начал приходить в себя после операции, сделанной по технологии «без трепанации черепа».

Глоб и Рамс напряглись в ожидании, от них так и разило Животным страхом (черт, надо научиться отстраняться от чужих эмоций, мешают). Арс оставался спокоен, хотя и осознавал возможную опасность.

Я помогла пареньку сесть. Он огляделся, непонимающим взглядом окинул присутствующих и хриплым, слегка свистящим голосом спросил:

— Где я?

— У друзей. — Я миролюбиво похлопала его по плечу. — Как тебя зовут?

Мальчик взялся руками за голову, наморщил лоб, задумался, но попытка не удалась.

— Не помню, — потерянно произнес он и беспомощно уронил руки на колени.

Посмотрел он на меня, как затравленный щенок, серые, грустные глаза на кругленьком личике в обрамлении белокурых волос — почти ангел.

— Глоб, — обратилась я к хозяину за помощью, — как вы его называли?

— Соловьем, — отозвался Глоб хмуро, не спуская с парня подозрительного взгляда.

— Вот так штука! Соловей-разбойник? Стало быть, я — Илья Муромец! — Из далекого детства всплыли воспоминания чьих-то там былин, это меня позабавило.

— Чего? — спросил Арс, на лицах остальных тоже читалось полнейшее недоумение, ну не знают тут этих древних сказок.

— Потом напомнишь мне, перескажу всю историю, — лучезарно улыбнувшись мужу, я снова обратилась к мальчику: — Сколько лет тебе, Соловушка?

— Пятнадцать, это точно. — И он назвал дату рождения.

— Из каких ты мест? — Допрос продолжался.

В ответ он отрицательно замотал головой и сник, стал еще грустнее.

— В таком случае расскажи, что помнишь, — разрешила я вольный стиль изложения.

— Постараюсь. — Почесав худую шею и посопев носом, он начал вспоминать. — Помню теплое море, отца, чинящего сети, лодку, на которой мы рыбачили. С малолетства я в море. Солдаты в красных мундирах забирают часть улова, каждый день приходят, а может, и нет... Отец взял меня на ярмарку, подошла женщина, вся черная, как безлунная ночь, сказала мне: «Пойдем», — и я сделал шаг... дальше пустота, ничегошеньки не помню...

— Это все? Совсем никаких воспоминаний? — Арс заглянул в глаза мальчика, а в них стояли слезы.

— Да, — прошептал он и шмыгнул носом.

— Не верю! — категорично заявил Глоб. — Предлагаю казнить его, судить прилюдно и повесить!

— За что?! — взвизгнул парень, страх и так переполнял его, а теперь вообще утопил.

Он запаниковал, хотел вскочить, но не смог, руки и ноги отказали, стали, ватными, попытался закричать, только сип вырвался из горла.