Серебряный единорог

В спальне Меркурий стал выкладывать из дипломата на журнальный столик кучку заманчивых вещей. Первой появилась тисненая золотом папка с изящной надписью «BAIKAL TEAM». За ней появилась пачка туристических журналов и проспектов знаменитых велогонок, пестрящих рекламой. Затем ежедневник в кожаной обложке, пара ярких упаковок французских духов, жестяная банка английского чая, большая пачка итальянского кофе и два блока «Мальборо». Анатолийский небрежно бросил на кровать спортивные штаны, новые джинсы с красочными этикетками и стопку разноцветных велорубашек. Достал со дна ярко-красный велосипедный бачок с надписью «Coca-Cola», и вручил Тонкошеину:

– Держи, Леша, на память.

Потом выбрал сине-белую велорубашку с рекламными надписями. Примерил ее к плечам Тонкошеина и сказал:

– Как раз по размеру. Форма нашей команды.

– Круто! – восхищенно выдохнул Алексей. – Большое спасибо!

Меркурий утомленно откинулся на подушку.

– Возьми, амиго, пару наклеек в папке, – расслаблено сказал он.

Тонкошеин взял роскошную фирменную папку, нежно погладил ее и расстегнул молнию. Из папки выпал лист бумаги с загадочными цветными квадратами, треугольниками и кружочками, соединенные стрелками. Алексей не решился спросить, что это за схема. Он порылся в папке и нашел в крайнем отделении фигурные наклейки. Наклейки дразнили названиями знаменитых компаний и гербами западноевропейских городов, недоступных посещения Тонкошеиным, как кратер вулкана Кракатау. Он несколько раз перебрал наклейки и выбрал герб Роттердама и логотип компании «Пежо». Затем он взял с журнального столика роскошный рекламный проспект велогонки «Тур де Франс» и стал листать его. В ярких красках цветной печати неслись по равнине Лангедока и на спусках Пиренеев профессиональные гонщики, слитые с велосипедами «Кольнаго», «Эдди Меркс циклес», «Кампанелло». Великие спортсмены финишировали на узких брусчатых улицах Безансона, Сомюра, Нанта… Тысячи зрителей, стоящих за щитами ограждений, болели за своих любимцев. Алексей упоенно выдохнул: вот он мир велоспорта, с детства манящий, недостижимый мир профессиональных велогонщиков, о котором он знал из скупых сообщений советских газет и полуфантастических рассказов тренеров, где-то что-то слышавших о великих гонках. Проспект пестрел рекламой французских вин, моторного масла British Petroleum, бытовой техники разных фирм, сладостей, сыра… У Тонкошеина зарябило в глазах от переизбытка дефицитных товаров, о большинстве которых он и не ведал. Алексей впал в экстаз потенциального потребителя ничуть не хуже наркомана, словившего кайф от дозы героина. На странице другого проспекта Тонкошеин увидел Анатолийского крупным планом. Меркурий Сократович стоял на фоне полуразвалившейся башни – дижона. Сексапильная загорелая журналистка брала у него интервью. Луч солнца отражался от серебристого микрофона.

– Супер! – завороженно прошептал Алексей, предвкушая, что он может показать своим воспитанникам.

Меркурий в это время рассматривал трещины на потолке.

– Ты знаешь кого-нибудь из местных комсомольских вождей? – спросил он.

Тонкошеин вернулся из блестящего мира в обыденность:

– Карасевича знаю.

– Кто он?

– Председатель «Спутника». Путевки за границу распределяет.

Анатолийский в волнении соскочил с кровати:

– Это судьба, амиго, по-буддийски – карма. Этот человек потребуется мне завтра.

– Так к нему сейчас можно зайти. Он сосед по лестничной клетке. Мужик нормальный, чаем всегда угощает. С клубничным или вишневым вареньем, ему родители каждый год из Белоруссии шлют.

– Не надо рвать цепь на старте. Голь мудра, берет с утра.

– А можно у вас узнать? – робко спросил Тонкошеин.

– Почему я в Забайкалье, а не на сборах в южной Испании? – горько усмехнулся Анатолийский и потянулся за сигаретой. Закурив, он затянулся несколько раз и повел невеселый рассказ: – В сентябре мы гнали Рафик по немецкому автобану. Ехали после многодневки в голландский Утрехт. Втроем: я, механик за рулем и доктор из Москвы. – Меркурий выпустил клуб дыма. – Возле Дуйсбурга лопнуло переднее колесо. Лысое было, как лысина Горбачева. Перевернулись на скорости сто десять километров в час. А на крыше велосипеды. Восемь штук и все «Кольнаго»: от трех с половиной до пяти тысяч баксов каждый. Мы с механиком царапинами отделались, а доктор – без сознания, в кровищи. Скорая помощь забрала, привезла в больницу, а у него медицинской страховки нет… – Анатолийский замолчал, затушив сигарету в пепельнице.

– А что дальше было? – не выдержал Алексей.